Исповедь тёмного волшебника

— Дамблдор — гений! — заорал я на весь класс зельеварения, явившись на дополнительное занятие к Снейпу. Тот вопросительно поглядел на меня, параллельно накладывая на дверь заглушку и запирая ее магией. — Позволь поинтересоваться, — произнес Северус, — что позволило прийти тебе к такому выводу? — Квирелл! — ответил я, роняя ученическую сумку с плеча на пол и плюхаясь за одну из парт. — Я понял суть плана Великого Светлого! Он решил превратить волшебников в… В общем, в совершенно жалких и ничтожных тварей, а потом возрулить в этом царстве идиотов. Видимо, сделать этого среди нормальных людей не получается, а очень хочется и именно поэтому все так, как есть сейчас. Сказать, что я был удивлен тем кто, а главное — как преподает интереснейший раздел магических наук — Защиту от Темных Искусств — это просто промолчать. За кафедрой мялся непонятный субъект, от которого на всю аудиторию разило чесноком так, будто он натерся им с головы до ног, еще и для верности сгрыз пару головок. Кроме того, пытаясь читать лекцию этот, с позволения сказать, преподаватель, заикался, периодически забывал на половине фразы о чем шла речь и начинал ее сначала, и на фоне этого то, что он нес полную чушь, как-то даже терялось. Я терпеливо высидел первый урок из пары, честно пытаясь понять что же до нас хочет донести профессор Квирелл, но потерпел неудачу. На втором уроке я попробовал задать преподавателю пару вопросов, но он лишь вяло отмахнулся от меня и продолжил бубнить ту ахинею, которую, видимо, считал лекцией. В обеденный перерыв я ненавязчиво поинтересовался у старосты здоров ли наш профессор ЗОТИ, на что Брэдли поведал мне о том, что, дескать Сам-Знаешь-Кто проклял эту должность и теперь каждый год у этого предмета новые преподаватели. — А что происходит со старыми? — спросил я. — Ну… Тут темная история, — подумав, ответил Боккейн. — Говорят, кто-то из них умер, кто-то просто решил, что преподавание — не его и уволился. В любом случае, за последние два десятка лет ни один не задержался на этой должности и, вследствие этого, найти нового преподавателя очень непростая задача. Я рассказал об этом разговоре Северусу, но увидев, что он искренне не понимает отчего я в таком негодовании, задумался: — Северус, скажи мне: что такое преподаватель? — спросил я. — Ну, это должность, которая обязывает… — начал было мой собеседник, но я перебил его. — Именно! Должность! — воскликнул я. — Понимаешь? Дол-жность! Ее невозможно проклясть, так как это не некая точка в пространстве, не физический объект и даже не имя собственное. Ты ведь умный! Ну подумай сам? — Слушай... а ведь ты прав, — после недолгой паузы, отозвался Северус, выходя из ступора. — Уууу! Работнички! Темного Лорда на вас нет! Совсем тут ополоумели под водительством Дамблдора! — в сердцах высказался я, но быстро взяв себя в руки, принялся просчитывать. — Надо что-то сделать, чтобы выдворить этого малохольного Квирелла из школы. Черт с ним с запахом, пусть воняет хоть чесноком, хоть духами, хоть бензином — был бы специалист хороший, Но преподаватель из него, как из тролля балерина. — У тебя есть идеи как это сделать? — спросил Снейп, видимо, в свою очередь, пытаясь прикинуть, что можно сделать: — Квирелла на эту должность утверждал Дамблдор. В прошлом году, кстати, преподаватель ЗОТИ был вполне нормальным и преподавал маггловедение. — Северус задумался, явно что-то вспоминая. — Дамблдор сказал, что этот молодой человек летом встретился с вампирами и те что-то там сделали, вследствие чего Квиррел теперь их ужасно боится, но это не мешает ему быть компетентным преподавателем. — Компетентным?! — если бы я обладал голосом взрослого мужчины — это был бы рев, а так получился какой-то невнятный писк. — На, почитай! — фыркнул я и, достав тетрадь из сумки, подвинул ее своему собеседнику. Северус углубился в чтение, а я уставился в пространство, осмысляя, что именно необходимо предпринять, чтобы Квирелл покинул школу как можно быстрее. Лично мне преподаватель ЗОТИ был совершенно не нужен, я бы и сам мог преподавать, но вот учащиеся в школе дети действительно нуждались в тех знаниях, которые, по идее, должны были приобретать в стенах этого учебного заведения. Отвлек меня от моих размышлений странный звук, донесшийся со стороны читающего мою тетрадку Снейпа. Северус натурально давился смехом, стараясь при этом держать обычную для себя бесстрастную маску. В результате чего получалось этакое похрюкивание, которое в какой-то момент превратилось в прямо-таки гомерический хохот. — Забери у меня это, — отсмеявшись, попросил Северус и, захлопнув тетрадь, протянул ее мне. — Надо послать это Люцу, — озвучил идею я. — А еще, полагаю, Одхан Нотт будет в восторге от того, как именно преподают ЗОТИ его сыну, да и Блейт Флинт порадуется. — Ты же не хотел светиться? — А я и не буду, — отмахнулся я. — Для таких дел у меня есть Драко. Нет ничего естественнее, чем мелкий Малфой, наябедничавший крупному Малфою. Единственное, что надо сделать, это придумать кем бы заменить Квирелла. — Ну вон Одхана и попросить, — предложил Северус. — Нет, Нотт мне нужен в совершенно другом качестве, — покачал головой я. — Да и Дамблдор на него не согласится ни под каким соусом. Жаль, Барти в Азкабане… — Может, Ульрих Боккейн? — Хорошая кандидатура, — согласился я. Боккейны — одна из семей, которая демонстративно придерживалась в прошлой войне нейтралитета не потому, что не поддерживала так называемую темную сторону, а от того, что было принято решение их участие в ней не показывать. На самом деле Ульрих, его младший брат Митчелл, и их батюшка Бринмор делали для Вальпургиевых рыцарей очень много. В частности, именно Ульрих, на пару с молодым Краучем, занимались постановкой боевки у молодняка. При этом Барти, в силу темперамента, был скорее практиком, а более спокойный и основательный Ульрих, вдумчиво и доходчиво объяснял теорию, заодно с азами тактики и стратегии боя. Так как Боккейн был из нейтралов, а потом какое-то время и в Аврорате подвизался, Дамблдор вполне мог согласиться на его кандидатуру, а при правильно разыгранной партии, возможно, и сам бы ее предложил. Придя к определенному решению, я отправился в сторону гостиной Слизерина, как-то упустив из виду, что сам являюсь, мало того, что первокурсником хаффлапаффа, так еще и Гарри Поттером. Разумеется, пароля от входа в слизеринскую гостиную я не знал, поэтому, мне пришлось довольно долго простоять под дверью, прежде, чем та распахнулась, выпуская в коридор стайку девушек-старшекурсниц. — Что ты тут делаешь? — поинтересовалась одна из них, заметив меня. — Леди, мне нужна ваша помощь, — приняв застенчивый вид, как можно вежливее ответил я. Девушки окружили меня и принялись с интересом разглядывать, а я поднял взгляд на ту, которая ко мне обратилась и, изображая отчаянное стеснение, объяснил: дескать, пришел поговорить со своим знакомым, но как-то не подумал, что не только на вход в нашу барсучью гостиную установлен пароль, и собрался было уже убраться восвояси, а тут вот появились вы и, возможно, вы не откажетесь помочь. Речь получилась достаточно прочувствованной. Во всяком случае, девушка, к которой она была обращена, переглянувшись со своими подругами, вынесла вердикт: — А ты небезнадежен, — и исчезла в недрах слизеринской гостиной, с тем, чтобы через непродожительное время, появиться вновь, в сопровождении Драко. — Ты их заколдовал что ли? — спросил Малфой, когда девушки удалились, оставив нас наедине. — Это была всего лишь вежливая просьба, — фыркнул я. — Девчонки обожают брошенных котят, щенят, наивных мальчиков и прочие подобные явления, и я всего лишь немного сыграл на любви к слабым и беззащитным. Драко покрутил головой, недоверчиво хмыкнув, а я изложил ему то, зачем, собственно, я вытащил его из гостиной. — То есть, я должен написать отцу о том, как у нас преподается ЗОТИ, присовокупив к письму копию той лекции, которую мы прослушали? — уточнил он, выслушав меня. — Именно так, — подтвердил я. — Будет еще очень здорово, если ты подашь идею сделать аналогичное действие Нотту, Паркинсон и Флинту. — Я постараюсь, хотя Маркус вряд ли прислушается к моим словам: мелок я больно, чтобы подавать ему советы, — честно признал Драко. — Ну, значит, только Тео и Панси, а отцу напиши, что я попросил его связаться со старшим Флинтом, — решил я. — Ладно, сделаю. Вот прямо сейчас сову и отправлю, — пообещал Драко и, попрощавшись, ушел. А я отправился в свою гостиную, где обнаружился Невилл, корпящий над каким-то домашним заданием. Увидев его, я вспомнил о леди Августе и подвел Лонгботома к идее написать бабушке о совершенно неадекватном преподавателе ЗОТИ, решив, что если совокупного возмущения попечительского совета во главе с Малфоем, Нотта, леди Августы, Флинта и Паркинсона не хватит для того, чтобы Квирелла вышвырнули из школы — я собственноручно немножко уроню его с лестницы и прослежу, чтобы исход этого падения был летальным. Скандал разразился на следующий день. К обеду в замке появилась целая делегация родителей учащихся в школе магов, предводительствуемая лордом Мафоем и… Августой Лонгботом. Они подкатили к Хогвартсу на карете, влекомой фестралами, и решительно направились в кабинет директора. Что именно происходило за закрытыми дверями этого помещения я знаю потому, что Люциус не без удовольствия поделился со мной этими воспоминаниями. *** Довольно поздним вечером предыдущего дня к лорду Малфою прилетела сова от сына. Драко в красках описывал свои первые шаги в школе, и особое внимание уделил профессору, ведущему ЗОТИ. К письму даже прилагалась копия лекции, записанная явно самопишущим пером, а оно пишет все подряд: покашливания, заикания, паузы и повторы. Вот как было произнесено — так и облекается в текстовый вид. Даже прочесть этот опус было сложно, о том, чтобы понять, что именно хотел донести до студентов преподаватель даже и речи не шло. В конце письма наследник сиятельного лорда писал, что надеется на вмешательство в ситуацию с преподаванием одного из важнейших предметов Попечительского совета в целом и отца, в частности, и намекал на то, что кто угодно, ну, хоть тот же Ульрих Боккейн будет лучшим учителем, чем то недоразумение, которое сейчас занимает эту должность. Прочтя это имя, Малфой старший догадался, что сын написал письмо по инициативе Гарольда и тот, судя по всему, жаждет видеть в роли преподавателя именно Ульриха. По утру, Люциус созвал Попечительский совет, на который пригласил некоторых из родителей обучающихся в Хогвартсе студентов. Во время этой встречи лорд получил письмо от Августы Лонгботом, в котором она возмущалась качеством преподавания. Разумеется, леди Августу тоже пригласили на это импровизированное родительское собрание. В процессе обсуждения проблемы, Малфой сумел развернуть дело так, чтобы Боккейна на роль преподавателя ЗОТИ предложила именно леди Августа. С этим-то решением делегация родителей и попечителей отправилась в Хогвартс. В общем, ронять Квирелла с лестницы мне не пришлось — он покинул школу буквально на следующий день. Дамблдор был в ярости: впервые за все время, что он находился на посту директора школы, кто-то посмел вмешаться в процесс управления ею и не просто посмел, а сделал это грубо, жестко, и, что самое главное — успешно! Единственное, что его, видимо, утешало — место уволенного преподавателя занял пусть и бывший, но представитель органов правопорядка, известный, в том числе и тем, что в первой магической войне демонстративно отказался присоединиться к Темному Лорду, а, стало быть, по мнению директора, не совсем пропащий человек. Мое имя во всей этой разборке осталось в тени, что меня целиком и полностью устраивало. Боккейн обосновался в покоях, выделяемых всем преподавателям ЗОТИ и следующий урок, на сей раз ведомый им, был интересен даже мне. Не то, чтобы я не знал того, что он рассказывает: просто слушать человека, способного внятно излагать свои мысли и при этом которому нравилось то, что он делает — было донельзя приятно. Студенты спокойно отнеслись к смене преподавателя: старшие привыкли, что они регулярно меняются, а младшие — просто не успели сообразить, что это было. Единственным явно недовольным из учеников оказался Рон Уизли. Вот уж поистине непримиримый человек. Он возмущался всем, что минимально выходило за грань его понимания или содержало хотя бы тень намека на ущемление его личности. В обед, на следующий день после появления в школе Ульрика Боккейна, Уизли громогласно вещал о том, что теперь кубок школы достанется недалеким хаффлпаффцем, так как новый преподаватель — отец одного из студентов этого факультета. — Как ты можешь говорить такое о взрослом, незнакомом тебе человеке? О преподавателе школы? — Гермиона, сопровождаемая мною и Драко, остановилась напротив Уизли и вперила в него гневный взор. Вот уж кто-кто, а она точно очень высоко оценила нового профессора: ЗОТИ у Райвенкло и Хаффлпаффа было совместной парой и состоялось буквально крайним занятием перед обедом, и она все еще пребывала под впечатлением. — Тебя не спросил, что и о ком мне говорить! — огрызнулся Уизли. — Да ЗОТИ преподавать может кто угодно! Вот хоть мой брат Билл! — Нет, Уизли, — вмешался в разговор Драко. Он являл собой образчик спокойствия и составлял совершенно чудесный контраст с фонтанирующим эмоциями Роном. — Твой брат не может занимать должностей в структуре Министерства Магии или в области преподавания. — Но он работает в Гриннготсе! Он взломщик заклятий! — еще пуще возмутился Рон. — Вот именно поэтому-то он и не может стать преподавателем Хогвартса, — пожал плечами Малфой и, подхватив Гермиону под руку, повлек в сторону стола Райвенкло. — А почему брат Уизли не может тут работать? — спросила Гермиона, когда мы отошли от пышущего гневом Рона. — По закону принятому Визенгамотом в 1387 году. Дело в том, что работа на гоблинов это очень специфическое занятие, — Драко вызвал недоумение у всех студентов школы, усевшись рядом с Гермионой за райвенкловский стол, но сами райвенкловцы довольно быстро перестали придавать этому факту значение, впрочем, как и тому, что я приземлился рядом с ними, так как Малфой принялся объяснять: — С ними очень редко работают люди и все они глубоко и серьезно принимают к сердцу гоблинскую культуру, их образ мышления и их язык: весь документооборот в Гринготтсе ведется на гоблидуке и, если устную речь может, приложив определенные усилия, осилить любой желающий, то письменный так просто не дается. В общем, люди, проработавшие с гоблинами больше трех лет и владеющие писменным гоблинским языком, считаются не совсем людьми и не допускаются к заниманию официальных должностей. — Но это дискриминация, — неуверенно протянула Гермиона. — Да, — согласился Драко. — Но либо так, либо мы имеем шанс получить очередную масштабную войну. Люди, работающие на гоблинов, регулярно становились источником конфликтов между магами и своими работодателями. Тогда, когда принимался этот закон, рассматривалось два варианта: либо запретить людям работать на гоблинов, либо запретить работающим на гоблинов занимать официальные должности. Пришли к тому, что ввели запрет именно на занимание должностей. И все этому довольны. — Слушайте его больше! Он же слизень! — я чуть не подпрыгнул от вопля, раздавшегося буквально за моей спиной. Оказалось, что слушают Малфоя не только райвенкловцы, но и практически все ученики, а в Большом Зале стоит непривычная тишина. — На сей раз, юный мистер Малфой прав, Билл Уизли и вправду не может работать преподавателем, — Дамблдор, наконец-то, решил покончить с инсинуациями и фундировать* своим авторитетом новое назначение. — Профессор Квирелл покинул нас по состоянию здоровья, мистер Боккейн любезно согласился занять должность преподавателя. Его умение быть беспристрастным известно и не подлежит никаким сомнениям, впрочем, как и его высочайшая компетенция. Директор говорил еще минут пять, походя упомянув о том, что Ульрик Боккейн является выпускником гриффиндора, в войне не участвовал, зато проработал несколько лет в аврорате, занимаясь там обучением молодежи. А я сидел и не столько слушал Дамблдора, сколько разглядывал реакцию на его речь студентов. Равенкловцы слушали с интересом: им выдали некий кусочек данных и они усердно обрабатывали и систематизировали его. Гриффиндорцы недоверчиво переглядывались: видимо, Уизли успел накрутить их и прозвучавшие слова стали для них буквально открытием. Мои сокурсники согласно кивали. Они не были знакомы с отцом одного из своих старост, но сам Брэдли пользовался на факультете уважением. Слизеринцы же сохраняли спокойствие и являли собой образчик невозмутимости. Особенно спокойными мне показались мальчишки из Ковена, возглавляемого Одханом Ноттом. Похоже, они знали, ну или, как минимум, догадывались о настоящей роли в Первой Магической Войне нового преподавателя ЗОТИ. Во всяком случае, я бы не удивился, если бы ковенцы были в курсе: во времена, когда я еще был Томом Реддлом, ковенский молодняк зачастую знал что, зачем и почему делают старшие и, в случаях, когда необходимо было соблюдать секретность, каждый раз приходилось об этом упоминать отдельным пунктом, что, впрочем, не всегда помогало. _______________________________________________________ * Фундировать — лат. fundare снабдить землей, заложить грунт для чего либо. Тут употребляется как нечто среднее между: обосновать, аргументировать, подкреплять доказательствами, подвести базу, давать обоснование.