Профессиональная болезнь

— Армандо, нам нужно поговорить. Ее сцепленные ладони лежат поверх столешницы, а спина напряжена и пряма. Бейли думает, что для полноты картины не хватает лишь льющегося с потолка яркого света да казенных серых стен офиса С. Ц. Голова неприятно ноет. Еще полчаса тому назад под душем он остервенело оттирал из ежика волос мозги парнишки, оказавшегося не в том месте и не в то время. Кто мог предугадать, что за установленный во время облавы СБЦ кордон заберется неудачливый хакер-самоучка? Кто мог предугадать, что один выстрел из тяжелого пистолета превратит его голову в месиво из кровавых ошметков? Джулии, впрочем, об этом знать не стоит, а потому вместо того, чтобы зарыться лицом в ее пахнущие домом колени, Бейли отодвигает стул и грузно садится напротив. — Хорошо. — часы на инфо-панели показывают половину второго ночи. В посудомойке тихо плещется вода. Кожа вокруг обручального кольца на ее ладони покраснела, будто бы последний час она по своей старой привычке бездумно крутила его в пальцах. Нервы. Нерешительность. — Что-то случилось? У Рика опять проблемы в школе? — Нет… — она сбивается и переводит дыхание. Натренированный глаз выхватывает едва заметные детали. Пересекающую лоб тонкую морщинку. Напряженные жвалы. Побелевшие костяшки пальцев. Страх или вина? Читать человеческие эмоции после того, как целый день имеешь дело с безупречно спокойными даже под дулом пистолета турианцами, на удивление сложно. — Я подала документы на развод. Второй ответ был верным. После признания ее плечи облегченно опускаются, будто бы с них только что сняли непосильный груз. Вот оно. То, что заставляло ее сторониться своего мужа уже добрый месяц. С тех пор, как Бейли получил повышение, их брак начал трещать по швам. Для того, чтобы заметить это, не нужно быть следователем С. Ц. Работа на улицах Цитадели грязная и неблагодарная. Она оставляет свой след несмотря на все тщательно возведенные стены. Она делит мир на «полицейских» и «гражданских». Тех, кого нужно оберегать. Любой ценой. — Армандо, пожалуйста, скажи хоть что-то. В ее голосе слышатся первые нотки истерики. Нижняя губа дрожит. На лбу проступают красные пятна. Вена на шее бьется часто и сильно. Определенно гнев. — Хоть. — ее ладони с силой ударяются о столешницу. Ножки стула жалобно скрипят, когда она порывисто поднимается, выплевывая слова ему в лицо. — Раз. Не. Смотри. На. Меня. Как. На. Одного. Из. Своих. Подозреваемых! Первыми от тщательно сдерживаемых слез вздрагивают плечи. Рефлекторно она проводит рукой через темные волосы, отбрасывая их с глаз, а Бейли ловит новые детали. Запах духов, которые она использует лишь в особых случаях. Впитавшуюся в губы яркую помаду. Аккуратно подведенные глаза. — У тебя другой. — не вопрос, констатация факта. — Сколько? Год? Полтора? На втором слове ее глаза на секунду удивленно расширяются. Полтора года. Действительно, это многое объясняет. Бейли откидывается на спинку стула и наконец-то отводит взгляд. Все, что она скажет дальше, не имеет никакого значения. — Мне очень жаль. — гнев в ее голосе в одно мгновение сменяется виной и разочарованием. — Он предложил мне вернуться на Землю. Ты же знаешь, что мои родители уже не молоды, и мы…я могла бы найти школу получше для… Бейли обрывает ее коротким движением ладони. Все это — пустые оправдания. Слова утешения для не в меру чувствительной совести. Она приняла решение и едва ли изменит его даже если сейчас он упадет перед ней на колени и будет просить остаться. Отсутствие жен у большинства его коллег по СБЦ — последствия их общей профессиональной болезни. Когда твоя работа — отделять ложь от правды, у твоих близких не остается особого права не только на личное пространство, но и на секреты. — Мне тоже. — поднявшись, он отворачивается от нее и делает шаг по направлению к двери. — Будь счастлива. За его спиной Джулия потерянно всхлипывает, но Бейли не оборачивается. Им больше нечего сказать друг другу. Она плачет не о том, что у них могло бы быть, а о том, чего уже не вернуть. Дыхание Рика и Милы тихое и ровное. По потолку отведенной под детскую комнаты плывут разноцветные звезды. Наклонившись к голопроектору, Бейли выключает его и осторожно, чтобы не разбудить детей, целует обе темноволосые макушки. Всего месяцем позже звездолет унесет теперь уже не его семью обратно на Землю. Всего двумя годами позже они погибнут в первой же атаке Жнецов на Милан.