***
До выделенного им с Трейси закутка, отгороженного от посторонних взглядов закрепленными на веревках кусками жесткого пластика, она доходит пошатываясь и опираясь на плечо Уилла. Мир беспощадно двоится в глазах то ли от алкоголя, то ли от так и не отступившей дурноты. — Мама! Трейси спрыгивает с колен женщины с темными, коротко остриженными волосами, но не успевает сделать и шага в сторону Мел. — Джули, убери мелкую. Металл в голосе Уилла останавливает девочку не хуже сжавших детское плечо пальцев Джули. — Трейси, — язык Мел заплетается, с каждым новым словом становясь все более тяжелым и неповоротливым, — милая, ступай с Джули. Мама скоро заберет тебя. — Я не хочу с Джули, я хочу с тобой… В глазах, таких же синих, как и глаза Рика, вместе со слезами появляется еще и страх. Она до сих пор просыпается по ночам, давясь криком от очередного кошмара. Она до сих пор мертвой хваткой вцепляется в запястье матери каждый раз, когда они идут в общую столовую на обед и ужин. Сердце Мел сжимается, но новый приступ тошноты уже заполняет ее рот липкой слюной. Трейси не должна видеть ее… Такой. — Доченька, будь умницей. Джули присмотрит за тобой. Это ненадолго, честно. Помедлив несколько секунд, показавшихся отчаянно борющейся со рвотным позывом Мел едва ли не вечностью, девочка все же кивает. — Обещаешь? — Конечно, милая. В себя Мел приходит лишь когда она уже сидит на жестком матрасе, перекатывая во рту неприятный привкус блевоты. Уилл полуобнимает ее, по-хозяйски положив руку на плечо. В любое другое время Мел отодвинулась бы, сбрасывая чужую ладонь, но сейчас она апатична и глуха. Она нажала на курок. Она убила мальчишку, имя которого даже не удосужилась запомнить. Теперь она одна из них. Безопасность дочери в обмен на чужую жизнь. Мужская ладонь двигается ниже, сжимая ее грудь. Мел не чувствует ровным счетом ничего — ни отвращения, ни возбуждения. Даже когда Уилл забирается под футболку. Даже когда он валит ее на матрас, нависая сверху. «Ты делаешь это ради Трейси.» Вперед. Назад. Вперед. Назад. Пистолет приставлен к затылку. Мальчишка просит ее о пощаде. Вперед. Назад. Вперед. Назад. Мел кажется, что все это происходит не с ней. Она — посторонний наблюдатель, которому достаточно лишь закрыть глаза, чтобы отрешиться, перестать видеть, чувствовать и осязать. Вперед. Назад. Вперед. Назад. Резким рывком Уилл вгоняет в нее член на всю длину, выгибает спину и стонет. «Ты делаешь это ради Трейси.»***
Когда Уилл уходит, напоследок неуклюже мазнув губами по ее щеке, Мел находит свой, отложенный на черный день, запас гигиенических салфеток, остервенело оттирая от кожи чужой запах. В конце концов ее начинает трясти. Истерика накатывает волнами, и, чтобы не выть в голос, Мел прикусывает ладонь, раскачиваясь на месте до тех пор, пока спасительный пластик не отодвигает Джули. — Трейси уснула. Имя дочери вместе с абсолютным спокойствием постороннего голоса действуют на Мел словно ледяные струи контрастного душа. Она должна быть сильной. Она должна вытерпеть все ради Трейси. — Я заберу ее… Джули останавливает Мел коротким движением ладони раньше, чем она успевает подняться. — Приведи себя в порядок. Я вернусь с девочкой. Старую, перепачканную чужой кровью футболку Мел прячет на самое дно рюкзака, доставшегося ей в наследство от одного из бывших членов общины. Она была так рада встретить еще кого-то выжившего, что даже не задумалась о том, насколько может им доверять. До Жатвы человечество казалось ей куда более… Цивилизованным. Джули приносит с собой не только мирно посапывающую Трейси, но и початую бутылку остро пахнущей алкоголем прозрачной жидкости. Эту дрянь гонит из подручных материалов мистер Уолтер и в общине ее используют не только для дезинфекции, но и в… Профилактических целях. — Пей. Станет легче. До этого Мел позволяла себе алкоголь только во время семейных праздников, да и то обычно ограничивалась вином, неспешно опустошая свой бокал, пока Рик разменивал с Джоржем или Недом уже третью банку пива. После этого они неизменно начинали на повышенных тонах спорить о футболе или политике, а она уходила в детскую, доставала альбом и зарисовывала спящую Трейси. До Жатвы жизнь была простой и понятной. — Ну? Сморгнув, Мел запоздало осознает, что все это время глупо пялилась на протянутую к ней Джули уже откупоренную бутылку. — Спасибо, но… — Тебе нужно. Пей. По сравнению с этой дрянью, виски кажется Мел настоящей амброзией. Она кашляет до режущих слез в глазах, но давящую пустоту в груди понемногу вытесняет почти приятное тепло. Джули права. Ей нужно это. Так действительно легче. Тремя глотками позже произошедшее уже кажется Мел если не розыгрышем, то дурным сном. Не было никакого пистолета, не было никакого мальчишки, не было Уилла и его шарящих по ее телу рук. У Джули неровные, явно обкусанные ногти и синяки на запястьях. Заметив направление взгляда Мел, она натягивает рукава толстовки до середины ладоней и вновь прикладывается к бутылке. — Не надо меня жалеть. Надежно укутанная в одеяло Трейси ворочается во сне, заставляя Мел отвлечься от непонятных слов. Ее голова вновь кружится, но на этот раз чувство скорее легкое, чем неприятное. Еще один глоток. Мир приобретает новые краски, расплываясь и пошатываясь. Мел смеется. Против света заветная жидкость кажется блестящей, как бриллианты. — Ты… Чертов гений, Джули. Последнее, что она помнит перед тем, как провалиться в темноту, это едва заметная улыбка на губах Трейси. Нужно найти альбом… Нужно не забыть… Они в безопасности. Все будет в порядке. В полусне, согретая алкоголем, Мел даже почти верит в это.***
Пшеничное поле тянется от горизонта до горизонта морем желтых, спелых колосьев. Мел проводит по ним ладонью, чувствуя как щекочут нежную кожу ости. Где-то неподалеку перекликаются скрытые от человеческого глаза здешние птицы. Ксенозоологи дали им порядковый номер, но пока не заменили его именем. — Мама, смотри что я сделала! Трейси бежит к ней от обычного дома-бокса земных колонизаторов, держа в руках венок из белых цветов с длинными, гибкими стеблями. Мел приседает и ловит девочку, перебирая пальцами пряди темно-русых волос. По крайней мере хоть что-то досталось ей не от Рика. — Бабушка говорит, что у любой королевы должна быть корона. Сосредоточенно прикусив розовый кончик языка, Трейси водружает свой венок на голову Мел и, сделав крохотный шаг назад, любуется проделанной работой. — С чего ты взяла, что я королева, милая? — Папа зовет меня принцессой, значит ты — королева. Перед лицом неоспоримой детской логики, Мел не удается сдержать смех. — Для полной идиллии нам не хватает только дракона. — Ма, драконы же плохие! В мановение ока оба солнца прячет громоздкая тень. Мел поднимает голову и рефлекторно прижимает Трейси к себе, укрывая ее от опасности. В небе над ними разворачивает металлические щупальца Жнеца, заполняя тишину неприятным, скрежещущим звуком. Мел словно завороженная наблюдает за тем, как понемногу наливается красным точка прямо посередине гигантской машины. Им нужно бежать. Им нужно спасаться. Смертоносный луч сметает все на своем пути, превращая дом в оплавленную груду пластика и металла. — Бабушка! Дедушка! Трейси неожиданно юркая словно уж. Мел не успевает поймать ее до того, как девочка исчезает в понемногу становящемся непроницаемым дыме пожарища. Поле горит. От горизонта до горизонта оно теперь затянуто алым, колышущимся маревом. — Трейси! Паника накрывает Мел с головой. Она наощупь бежит вперед, прикрыв нос и рот рукой, отчаянно пытаясь удержать воспаленные глаза открытыми. — Мисс, пожалуйста! В ее затылок упирается что-то холодное и металлическое. Мальчишка нажимает на курок.***
Первым, что чувствует Мел, резко открыв глаза, становится боль. Монотонная, зарождающаяся где-то в висках и стремительно расползающаяся по всей голове, она заставляет ее ненадолго зажмуриться, жадно облизывая пересохшие и растрескавшиеся губы. Вода. Жажда приходит почти незамедлительно после, окончательно отгоняя последние образы кошмара. Рядом с ней по-сонному теплая Трейси дышит медленно и ровно. Мел двигается нарочито осторожно, стараясь не потревожить дочь, но все же позволяет себе короткое прикосновение к ее волосам. Просто чтобы убедится в ее реальности. Отведенная под питьевую воду двухлитровая бутылка почему-то оказывается пустой. Мел переворачивает ее над кружкой и трясет, недоуменно глядя на две одинокие, сорвавшиеся с края горлышка капли. — Черт. Даже шепот дается ей с трудом. Мел кажется, что она сорвала горло, но как и когда? — Миссис Рейнольдс, позволите войти? В знакомом голосе мистера Уолтера извиняющихся ноток куда больше обычного. Рефлекторно Мел пытается пригладить свои выбившиеся из косы волосы и медленно, придерживаясь за стену, добредает до пластика. В руках у неожиданного гостя она обнаруживает именно то, что ей сейчас нужно — еще одну бутылку, но на этот раз уже наполненную до краев. Позабыв о правилах приличия, Мел тянется к ней, успокаиваясь лишь когда мистер Уолтер позволяет ей сделать несколько глубоких глотков прямо из горла. — Меня прислал Уилл. Имя «Старейшины» заставляет Мел остановится. Вместе с ним из до этого милосердно безмолвствующей памяти всплывают новые картины. Пистолет в ее ладони. Чувство чужого тела, прижатого к ее собственному. Мел вновь мутит. Пошатнувшись, она хватается за стену и испуганно оглядывается на дочь. Она все еще рядом. Она все еще дышит. «Трейси. Ты делаешь это ради Трейси.» — Вам лучше присесть, миссис Рейнольдс. Пока мистер Уолтер наполняет ее кружку, Мел не отрываясь следит за движениями его узловатых ладоней. В отличии от многих, он даже не пытается скрыть свой истинный возраст. Его волосы почти полностью белы, а многочисленные морщины прибавляют лицу мягкости. Если бы отец все еще был жив… В кошмаре их ферму уничтожил единственный удар луча. Быстрая, практически безболезненная смерть. — Держите. Мел не задумываясь принимает из его рук две овальные таблетки и глупо смотрит на них так же, как вчера смотрела на протянутую Джули бутылку. Ответ на свой безмолвный вопрос, впрочем, она получает почти сразу же: — Это противозачаточное. Понимание того, что еще кто-то кроме Джули и Уилла знает о том, что случилось после казни, накрывает ее волной жгучего стыда. Мел поспешно кладет таблетки в рот, проталкивая их через горло водой. То, что по ее щекам текут слезы, она осознает далеко не сразу, лишь поймав полный жалости взгляд мистера Уолтера. «Не надо меня жалеть.» Теперь Мел понимает, о чем говорила Джули. Резким движением отерев глаза, она заставляет себя распрямить спину и глотает остаток очередной истерики. — Спасибо. Это все, о чем вас попросил Уилл? Дискомфорт ее гостя так силен, что он почти физически ощутим в повисшей между ними тишине. Мистер Уолтер мнется на месте, а затем зачем-то кладет руку на плечо Мел, заставляя ее вздрогнуть и отшатнуться, прерывая нежелательный контакт. — Я трус, миссис Рейнольдс, — опять вина. Вина и горечь. — Я хочу жить. Такие люди, как Уилл — необходимое зло, и мы все платим свою цену… — Цену?! Голос Мел слишком громок. Она запоздало замечает, как опять ворочается, просыпаясь Трейси, как отшатывается мистер Уолтер, но злость уже закипает внутри. Незнакомая, неприятная, побеждающая даже жажду и боль. Поднявшись, Мел резким движением указывает на пластик, сквозь зубы выплевывая всего одно слово: — Убирайтесь. — Миссис Рейнольдс… — Убирайтесь!***
Запала Мел хватает ненадолго. Когда Уилл, всего двумя ночами позже, опять приходит к ней, она закрывает глаза и позволяет ему делать то, что ему заблагорассудится. Ради Трейси. Ради иллюзорного шанса на спасение. Мел чувствует себя ничтожной и слабой. Она не умеет выживать. Она не знает, как бороться против того, кто сильнее. Все, что она может — это копить ненависть, надеясь на невозможное. На то, что Рик найдет и спасет их. На то, что Жатва закончится, возвращая мир в привычное русло. По крайней мере Уилл почти не оставляет на ее теле синяков. Джули становится в их закутке регулярным гостем, забирая к себе Трейси и, когда девочка засыпает, неизменно возвращаясь с очередной бутылкой. Алкоголь спасает. Он погружает Мел в блаженное состояние полнейшего наплевательства, заглушая все посторонние эмоции. «Ты делаешь это ради Трейси.» Глубокий глоток, гонящий по телу штучное тепло. «Ты делаешь это ради Трейси.» Слишком звонкий, почти истерический смех Джули. «Ты делаешь это ради Трейси.» Ладонь Уилла, надавливающая на ее затылок и заставляющая заглатывать член полностью, давясь неприятным, солоноватым вкусом. «Ты делаешь это ради Трейси.» Моря и океаны жалости во взгляде мистера Уолтера, от вида которых Мел жгуче хочется выцарапать ему глаза. «Ты делаешь это ради Трейси.» Понемногу, от унижения к унижению, Мел становится полноценным членом общины. Наравне с другими, немногочисленными женщинами, ей позволяют подниматься на поверхность в вылазки за тем, в чем остро нуждаются нашедшие приют в метро люди. Еда. Медикаменты. Оружие. Улицы Лондона пустынны, однако их тишина обманчива. В мановение ока зазевавшихся может накрыть появившийся будто бы из неоткуда сборщик, приводя с собой другие кошмары. Мел знает, какая роль отведена ей в случае атаки. Она — живой щит, безоружная жертва для Жнецов, которая позволит остальным отступить. Как долго в случае ее смерти проживет Трейси, Мел старается не думать. Однажды, когда третья бутылка чудо напитка мистера Уолтера уже почти пуста, она с силой встряхивает пьяную Джули за плечи и заставляет пообещать, что та позаботится о дочери. От упоминания имени девочки, во взгляде второй женщины всего на миг появляется не только осознанность, но и любовь, а затем она коротко кивает. Мел знает, что Джули сдержит свое слово. Мел знает, что в одной из первых атак на Лондон Джули потеряла всю свою семью.***
Мел прижимается спиной к останкам разрушенной стены жилого дома и, как ее учил Алан, правая рука Уилла, считает до десяти, отчаянно вслушиваясь в тишину. По-прежнему никаких посторонних звуков. Можно бежать к новому, примеченному заранее, укрытию. Уже двигаясь боковым зрением Мел замечает на расстоянии всего двадцати-тридцати шагов, еще одну фигуру. Джули. Она исчезает за углом развороченного центра развлечений раньше, чем Мел завершает свой маневр. Если верить слухам, хозяева общины до Жатвы были какими-то наемниками. Выправка у них точно не военная — ее Мел узнала бы из тысячи — однако с оружием они обращаются ловко и умело. Как те, кому не в новинку убивать. Поневоле Мел вновь вспоминает слова мистера Уолтера о необходимом зле. В новом мире у любой доброты, какой бескорыстной она не казалась бы в начале, есть своя цена. И мы платим ее потому, что не смотря ни на что хотим жить. «Ради Трейси, » — напоминает себе Мел, — «я терплю это ради Трейси.» — Не зевай. Ладонь Алана больно сжимает ее предплечье, заставляя ощутимо вздрогнуть и рефлекторно дернуться в сторону. К счастью, чужая хватка оказывается на диво крепкой. Рывком Алан впечатывает Мел в стену и отвешивает ей пощечину. — Ты хочешь угробить нас всех, сука? От удара у нее звенит в ушах. Мел чувствует во рту привкус крови, но прикусывает язык раньше, чем с ее губ успевает сорваться отповедь. Ее жизнь сейчас в руках Алана. Даже любимую игрушку Уилла не убережет от наказания за дерзость почти еженощное унижение. В лучшем случае ей выстрелят в лоб прямо здесь. В худшем — с гоготом пустят по кругу, как пустили несчастную, укравшую всего один батончик протеина Мери-Энн. — Нет. — Умница. Это слово вместе с оценивающим взглядом, шарящим по ее телу, вызывает в Мел новую волну отвращения. Она сильнее стискивает зубы и укрывается от внимания Алана перекинутой через плечо торбой для провианта. — Остальные уже наверняка добрались до супермаркета. Ее руку Алан отпускает с явной неохотой, однако рациональность в нем сильнее базовых инстинктов. Уже мгновением позже они продолжают свой путь по изуродованным почти до неузнаваемости улицам Лондона, на самом деле прибывая к месту встречи одними из последних. Пока мужчины шепотом обсуждают план дальнейших действий, Мел приседает рядом с Джули. — Мы могли бы украсть пистолет и сбежать… — Ты думаешь, что ты первая, кому в голову пришел этот «гениальный» план? Насмешка в голосе Джули одна из немногих эмоций, которые она еще не разучилась выражать. Мел морщится, прекрасно понимая, что она хватается за соломинки. Без защиты общины две женщины и ребенок едва ли проживут вне относительной безопасности туннелей даже неделю, но после того, как она тайком услышала проигрываемое на до сих пор рабочем инструметроне Уилла сообщение о созданном за городом военными лагере для беженцев, угасшая надежда разгорелась с новой силой. Им всего то нужно выбраться из лабиринта этих проклятых улиц. — Да, но теперь нам есть куда идти. — Даже не думай об этом. Если тебя поймают, что случится с Трейси? Имя дочери заставляет Мел во второй раз прикусить язык. Она испуганно оглядывается на сбившихся вместе мужчин, с облегчением понимая, что им уж точно не до их беседы. Секундой позже тишина взрывается протяжным, нечеловеческим криком. — Баньши! В свечении биотики движения монстра на противоположной супермаркету стороне улицы кажутся почти вальяжными. Ровно до того момента, как она делает резкий рывок вперед. — Вашу мать! Отходим! Отходим! Над их головами пролетает сборщик, а затем земля вздрагивает от многочисленных ударов. Мел сбивается со счету почти сразу же, хватая замершую Джули за запястье и увлекая ее за собой. Они бегут, ориентируясь по спинам Алана и прочих «защитников» общины. Переодически небольшая группа людей останавливается, отстреливаясь от очередной волны созданных Жнецами чудовищ, но кратчайший путь ко входу в спасительные тоннели метро им преграждает тварь. После одного удара больше похожей на клешню лапы, Алан отлетает к стене. Мел кажется, что время замедляет свой бег. Пистолет откатывается к ее ногам. Тварь наступает на теперь беззащитного мужчину. — Брось мне оружие! В голосе Алана явственно слышится паника. Наклонившись Мел подбирает пистолет. Его вес в ее ладони отзывается памятью, которую она усиленно, изо дня в день, глушит алкоголем. «Подумай о дочери.» «Ты либо с нами, либо с ним.» «Умница.» Мел нажимает на курок до тех пор, пока ее ладони не обжигает раскаленная рукоять. Одна из пуль попадает Алану в живот, вторая — в правое плечо, ну, а третья оставляет аккуратную, круглую ранку на его щеке. Обманутая тварь оборачивается к ней и раскрывает в крике уродливую пасть. «Трейси…» Удар сбивает ее с ног. Джули вжимает Мел в землю и зачем-то накрывает ее своим телом. Чужие губы двигаются, однако сформированные ими слова тонут в новом протяжном визге баньши. Через три поспешных удара сердца, все это проглатывает темнота.***
От запаха гнилого мяса Мел мутит. Она пытается подняться, опираясь на руки, но ладони ловят полные пригоршни чего-то отвратительного и скользкого. Последнее, что она помнит, это болезненно расширенные зрачки глаз Джули. Где они? Что произошло? Низкий, вибрирующий звук заставляет ее сжаться в комок, накрывая уши ладонями. Жнец. Совсем близко. Мел осторожно открывает глаза и давится одновременно и ужасающей, пульсирующей где-то в глубине черепной коробки болью и криком. Прямо на нее смотрит изуродованное ожогом человеческое лицо. Сквозь агрессивно красную плоть проглядывает белая челюстная кость, такая чистая и гладкая, что Мел поневоле хочется ткнуть в нее пальцем, проверяя на реальность. Жнецы бросили ее в груду трупов. Понимание этого заставляет Мел с силой закусить ладонь чтобы удержать новую волну паники под относительным контролем. Теперь понятно куда девались тела погибших на улицах. Только зачем они гигантским, не нуждающимся в еде и питье машинам? Знакомый короткий ершик темных волос Мел замечает в стороне и ползет к нему, стараясь игнорировать так и не прекратившийся монотонный звук вместе с отвратительным запахом. Ее одежда перепачкана гнилью и кровью. Под ее ногтями чужая плоть. «Трейси, » — говорит себе Мел, преодолевая еще один фут пути. — «Борись ради Трейси. Живи ради Трейси.» Глаза Джули по-прежнему открыты, однако из ее рта к подбородку тянется тонкая ниточка слюны. Мел непонимающе проводит перед ее лицом ладонью и встряхивает, как в тот вечер, за плечи, так и не получив ответа. — Джули?.. Звук набирает силу. Вместе с ним в голову Мел приходят незнакомые, неправильные образы. Кровь в ее венах становится синей. Ее зубы вгрызаются в чужой живот, а рот открывается, отвечая криком на безмолвный призыв. Борьба бесполезна. В борьбе нет нужды. Проще поддаться чужой воле, проще выстрелить в затылок мальчишке, проще стать одной из них. — Нет-нет-нет. Вновь зажав уши Мел отчаянно мотает головой. Трейси. Белые цветы в ее венке пахнут домом. Она улыбается и касается щеки Мел ладонью. «Ма, я люблю тебя сильно-сильно.» «Больше, чем даже папу?» «Больше всего на свете.» Голос Трейси заглушает собой все. Мел хватается за одежду Джули и с силой тянет ее на себя. Прочь от горы гниющего мяса. Прочь от раскрывшегося Жнеца, вокруг которого установлены Зубья Дракона. На секунду, когда к ним приближается группа из дюжины людей, Мел останавливается, с ужасом наблюдая, как они сами ложатся на острые навершия, позволяя им проткнуть себя и вздернуть вверх, завершая превращение. Человечество не сможет спасти даже Шепард. «Трейси.» Сильнее ухватившись за Джули, Мел сцепляет зубы и заставляет себя ползти дальше. Все это не имеет значения. Она обязана выжить.***
Когда они оставляют Жнеца позади, Джули понемногу приходит в себя. К счастью для Мел, в разрушенных улицах Лондона она ориентируется куда лучше своей спасительницы, выводя их к заветному входу в старое метро еще до наступления темноты. — Спасибо. Мел удивленно оборачивается, но, поймав взгляд Джули, лишь коротко, неловко кивает. Она прикрыла ее от удара твари. Она пообещала, что позаботится о Трейси. Самое меньшее, что могла сделать взамен Мел — это сохранить ее жизнь. Община встречает тех, кого уже не рассчитывала увидеть иначе, как в роли очередной партии хасков по-разному. Мистер Уолтер порывисто обнимает Мел, и впервые она, измученная и истощенная, принимает его неуклюжую заботу даже не пытаясь отшатнуться. Худшее уже позади. Она сумела вернуться к дочери. — Где Алан? Голос Уилла выбивает Мел из блаженной эйфории покоя обратно в реальность. Угроза в нем настолько неприкрыта, что ненависть, раньше заставившая ее остервенело нажимать на курок, ворочается в груди темным клубком, грозясь вот-вот перелиться через край. Ладонь Уилла сжимает горло Джули. — Я тебя спрашиваю, мразь! — Не смей прикасаться к ней! Подобной прыти от Мел, похоже, не ожидал никто. Она вцепляется все еще замаранными черной гнилью ногтями в лицо Уилла, впервые понимая, что монстры не снаружи, они внутри, они смотрят ей в лицо, они трахают ее до тех пор, пока не получают свое удовольствие. Они говорят ей, что она «умница». «Для них мы всего лишь мясо.» Кто-то другой заламывает ее руки и оттаскивает от Уилла. Мел отчаянно брыкается, вцепляясь зубами в неосторожно попавшую в зону ее досягаемости ладонь. Рот мгновенно наполняет металлический вкус чужой крови. — Сука! Альянсовская подстилка! Кулак Уилла входит ей под дых, разом выбивая из легких весь воздух. Мел отчаянно хватает его ртом, но не успевает оправиться до того, как второй удар заставляет ее голову мотнуться в сторону. — Я отметелю тебя так, что даже дочка не узнает! Ее тащат словно куклу в направлении знакомого закутка. Мел чувствует, как ее накрывает волна паники. Только не Трейси. Он не позволит себе прикоснуться к Трейси. — Мама! — Держите мелкую суку! Пусть смотрит чтобы неповадно было! — Мамочка! «Ма, я люблю тебя сильно-сильно.» «Больше, чем даже папу?» «Больше всего на свете.» — Трейси, — новый удар заставляет правый резец Мел качаться под нажимом языка, — милая… Закрой глаза крепко-крепко. — Не выебывайся, сука! Уилл раздирает ее футболку и с силой прикусывает грудь, оставляя на так и не затвердевших сосках следы от зубов. Мел приказывает себе, что бы не случилось, молчать. Это, похоже, приводит Уилла в еще большее бешенство. Ухватившись за ее косу, он тянет голову Мел назад, а затем надавливает на сомкнутые губы, проталкивая через них свой член.***
— Мел, ты готова? Мы с Трейси уже полчаса как тебя ждем. Голос Рика доносится из гостиной, и невольно Мел улыбается. Он слишком редко бывает в увольнениях, а потому каждый его визит домой, на Землю, становится небольшим семейным праздником. Мел уже и не помнит, кому пришла в голову воистину замечательная идея неизменно делать хотя бы одну общую голографию, но, как бы там ни было, теперь это стало доброй традицией. — Я иду, иду. У нас еще почти два часа до сеанса. — Ты знаешь, каким бывает траффик по выходным. Мел ловит взгляд мужа, чувствуя как его сильные руки обнимают ее и приподнимают вверх. — Эй, мы же договаривались, Рик! — Всего один поцелуй. Иногда с ним невозможно спорить. Мел нарочито тяжело вздыхает, аккуратно касаясь гладко выбритой щеки губами, а затем стирает оставшийся от помады след. — Ма, па, вы такие скучные! — Малявка, что ты понимаешь во взрослых делах? Трейси с притворной обидой демонстрирует отцу язык, а затем тянет Мел за собой, к уже установленной в центре гостиной автоматической камере. — Чур я посередине! — Конечно, милая. Перед тем, как сделать снимок, аппарат издает характерный писк, вслед за которым следует механический щелчок. Совсем как в старых камерах. — Вот и все. Рик, ты сам выведешь наш… Вместо мужа на нее смотрит хаск. — Трейси, беги! — Мама! Уродливый монстр сбивает Мел с ног, жадно сжимая зубы всего в дюйме от ее шеи. Его дыхание пахнет гнилью. — Мамочка! Лицо хаска превращается в лицо Уилла.***
Если верить мистеру Уолтеру, в себя Мел приходит лишь двумя днями позже. Все это время Трейси не отходит от нее, почти не ест, много плачет и совсем не говорит. Даже с Джули, подволакивающей правую ногу и прячущей под капюшоном толстовки заплывшее синим лицо. Уилл. Мел смотрит в затянутый полумраком потолок туннеля перекатывая на языке проклятое имя. Уилл. Трейси жмется к ней словно испуганный зверек и мелко дрожит. Уилл. Алкоголь, который приносит с собой Джули, больше не глушит выращенного в груди ненавистью монстра. — Он заплатит. Джули смотрит на нее лихорадочно блестящими из-под вспухших век глазами и коротко кивает. — Ради Трейси. — Ради Трейси. Добыть из общей кухни нож им удается не сразу. После произошедшего ни Мел, ни Джули не доверяют, постоянно держа их под бдительным присмотром. Все, что им остается, это выжидать, старательно изображая повиновение. По крайней мере у Уилла хватает ума не проходить к Мел по ночам. Его место занимают остальные. Те, кого она может терпеть в своем теле. «Ты делаешь это ради Трейси, » — подсказывает привычно услужливый внутренний голос. «И ради мести, » — добавляет сама Мел. Она даже не берется предсказать в каком из этих утверждений теперь больше правды. — Уилл, — когда она делает шаг в круг отбрасываемого фонарем света, мужские голоса разом замолкают. — Я хочу… Я хочу извиниться. Ответом на ее последнюю фразу становится дружный гогот. Пошатываясь, Уилл поднимается, и на этот раз Мел сама подходит ближе, обхватывая его лицо своими ладонями перед тем, как поцеловать его в губы. — О-хо-хо, похоже кого-то сегодня ждет жаркая ночь! — Смотри-ка, альянсовская шлюха стала как шелковая. Под одобрительный свист Мел уводит Уилла за собой в отгороженный жестким пластиком закуток. Впервые она раздевается перед ним, проводя ладонями по так и не зажившим до конца грудям. Впервые она садится сверху, впуская его внутрь. Он так увлечен движениями ее бедер, что даже и не замечает, как ладонь Мел скользить под матрас. Мгновением позже она всаживает длинный, узкий нож ему в горло по самую рукоять и зажимает ладонью рот, не давая своим криком привлечь постороннее внимание. Монстр в ее груди довольно урчит, но просто так, на всякий случай, Мел выдергивает свое оружие и наносит Уиллу еще три удара в грудь.***
— Мистер Уолтер, вы говорили мне, что хотите жить. На протянутой к старику ладони Мел лежит один из отобранных у их недавних «защитников» пистолет. Без Уилла вся зыбкая иерархия общины обрушилась, словно карточный домик. Часть наемников перебили друг друга сами, избавляя Мел и Джули от сомнительного удовольствия прикончить их своими руками. Ярость делала женщин сильнее. Когда один из ублюдков попытался приблизится к Трейси, Мел попросту полоснула ему по груди ножом, оставляя широкий, сочащийся кровью порез. После этого их обходили десятой стороной. — Мистер Уолтер, мы все заплатили одинаковую цену. Его губы трясутся так же как и руки, однако оружие он все равно держит крепко, медленно поднимая его и приставляя к затылку отчаянно матерящегося мужчины. Рядом с Уиллом он был никем, мелкой пешкой, которая после смерти своего предводителя попыталась выбиться в короли. Зря. Ему лучше было бы сбежать вместе с остальными. «Ты делаешь это ради Трейси.» Джули прижимает девочку к себе, закрывая ей уши ладонями. Только глядя на нее, Мел чувствует, как монстр затихает, сменяясь привычным, спокойным чувством любви. Единственным, что осталось у нее от прошлой жизни. «Все, что угодно, ради Трейси.» — Мистер Уолтер, я не буду повторять дважды. Ее ладонь ложится на плечо старика, и одновременно с этим раздается выстрел.