Butterfly

      Хеми всегда ассоциировалась у Чанёля с бабочкой. Такая же хрупкая, нежная и красивая. Казалось, дотронешься до неё — и она тут же разлетится на миллионы кусочков, просто исчезнет с лица Земли, и на следующий день уже никто не вспомнит о том, что совсем недавно по коридорам университета ходила девушка по имени Чон Хеми, чьи тёмно-русые волосы на солнце окрашивались в удивительно рыжий цвет.       Чанёль, сам того не замечая, стал выделять её среди огромной толпы, не обращая никакого внимания на других людей. Все его мысли были наполнены Хеми в независимости оттого, день был или вечер, раннее утро или же поздняя ночь. Она стала для него как глоток свежего воздуха, который так сложно было найти среди улиц и зданий, пропитанных табачным дымом. Пак Чанёль и не заметил, как сигареты, приносившие ранее столь большое удовольствие, сейчас вызывали отвращение лишь потому, что они могли навредить ей.       Он всё время держался на небольшом расстоянии, наблюдая со стороны за её порой изящными, порой чертовски неуклюжими движениями. Постепенно его чёрно-белая жизнь заиграла множеством красок с приходом Чон Хеми. Хоть они даже парой слов ни разу не перекинулись, но Пак чувствовал, что она стала самым родным ему человеком, одним своим видом приносящим небывалый восторг.       И почему он раньше никогда не замечал эту девушку? Чанёль не раз задавался этим вопросом, когда мимо него проходила Хеми, оставляя после себя аромат цветов, название которых Пак Чанёль не знал, заставляя сердце ускорять свой ритм, как казалось парню, чуть ли не в тысячу раз.       Однажды они столкнулись в коридоре: малышка Чон, которая была на две, если не больше, головы ниже Чанёля, поклонившись, быстро извинилась, а после направилась в сторону выхода из университета. Чанёль в тот день так и остался стоять на месте, до конца не осознавая, что столкнулся ни с кем иным, как с Чон Хеми. Пак не заметил и того, как бессознательно стал ходить следом за девушкой, замечая, что после университета та мчится на подработку, на которой засиживается чуть ли не до полуночи.       — Привет, — однажды выдавил он из себя, ловя удивлённый взгляд Хеми, который после скрылся за чертовски тёплой улыбкой.       В тот день они, кажется, проболтали до рассвета, прогуливаясь по улочкам города. Чанёль узнал много нового о девушке: она была из небогатой семьи, поэтому оплата обучения в университете доставалась ей с большим трудом и порой бессонными ночами; Хеми надеялась, что её любовь будет похожа на одну из историй, которую она читала с упоением в свободную минутку, а Пак искренне желал, что сможет исполнить эту мечту, подарив ей всего себя. А ещё Хеми любила хорьков от слова «слишком», но хозяйка квартиры, которую девушка снимала недалеко от учебного заведения, была категорически против всякого вида животных. Её мягкий голос был лучшим, что доводилось слышать парню; Чанёль не хотел пропустить ни единого слова, ни единого вздоха девушки, как бы маниакально это не звучало. Он был слишком одержим ей.       Хеми же постепенно начала растворяться в Чанёле, которого до недавнего времени не замечала вовсе. Ей нравилось порой запускать ладошку в его волосы, серебряный цвет которых сначала удивил её, однако после она не могла представить Пака с другим.       Чон сразу поняла, что Чанёль особенный хотя бы потому, что общение с ним давалось намного легче, чем с другими парнями. С ним она чувствовала свободу, которой слишком не хватало в последнее время. Учёба, вечные подработки — всё это сковывало её огромными цепями, не давая сделать ни малейшего вдоха.       Хеми всегда смеялась, когда Чанёль, делая глоток её фирменного кофе, в который она не добавляла ни грамма сахара, кривился, но всё равно продолжал пить его изо дня в день, ведь ему нравилось всё, что было связанно с этой девушкой.       Пусть Чанёль и не славился хорошими поступками в их университете, Хеми было на это абсолютно наплевать, ведь Пак ни разу не надевал на себя маску «хорошего парня», чтобы казаться лучше в глазах других людей. Он был… настоящим? Да, он был именно настоящим, что больше всего начала ценить в нём девушка. Его смех, глупые шуточки, с самого начала непонятные для неё, причудливые эльфийские уши, которыми Пак Чанёль изредка шевелил, видя, что Чон Хеми грустно, — всё это и ещё немного ей нравилось в нём.       Дни летели с неимоверной скоростью. Однажды Чанёль, преодолев смущение и наплевав на норовящее вырваться из груди сердце, аккуратно взял Чон Хеми за запястье. Он сделал это настолько осторожно, будто бы боялся, что от его прикосновения на бледной коже останется синяк. От неожиданного действия парня Хеми замерла, удивлённо моргая, а после уткнулась в грудь Чанёля, который своей большой ладонью поглаживал голову девушки. Чон ещё усмехнулась, когда услышала слишком быстрое сердцебиение парня, но виду не подала, ведь и её сердце отбивало чечётку.       Спустя время это вошло в привычку. Подобные объятия после сопровождались лёгкими поцелуями, которые медленно перерастали в более страстные. Кажется, Чанёль всегда будет помнить тот момент, когда Хеми, обвив руками его шею, медленно приблизилась к лицу парня, а он лишь поддался вперёд, прикасаясь своими губами к её, таким мягким и слегка обветренным губам. Ещё Пак Чанёль помнил то смущение, которое возникло в конце поцелуя, когда Хеми сказала, что просто хотела достать из его волос сорванный ветром лепесток сакуры, но потом добавила, что поцелуй ей понравился куда больше, чем этот розовый листочек, и что она очень благодарна, ведь её первый поцелуй украл никто иной, как Пак Чанёль, парень, которого она смогла искренне полюбить.       Чанёль влюблялся в Хеми каждый раз, когда её губ касалась улыбка, когда в глазах застывали слёзы, когда хрупкое тело ломило от переутомления, а Хеми и не заметила, как стала задыхаться без парня, который внезапно стал самым важным за каких-то пару дней человеком.