"Она любила - ему нравилось"

Она так любила, когда он возвращался домой. Всегда с восторгом и милым повизгиванием прыгала в объятия, обвивая шею руками, и прижималась своим личиком к его колючей щеке. А он, смеясь, слегка поднимал ее над полом и кружил. Ему нравилось наблюдать, как она суетится по дому, бегая, смеясь и скользя по гладкому паркету в носочках. Нравилось смотреть, как она сушит волосы феном и поет в расческу. Она любила готовить для него, и ей доставляло неописуемое удовольствие видеть, как он наедается и расплывается в улыбке, а затем в знак благодарности целует ее в носик. А ему нравились эти бесконечные разговоры на кухне. Ему нравилось, что она понимала его с полуслова, а иногда и вовсе без них улавливала мельчайшие перемены в его настроении, и никогда не докучала расспросами. Она любила его шутки, а ему нравилось слушать ее заливистый смех, который был сравним со звоном колокольчиков. Ему нравилось дарить ей цветы, просто так, без повода, и наблюдать, как она расцветает на глазах. Она любила вдыхать его аромат, ощущая, как каждая клеточка ее тела наполняется им, возвращая к жизни, вознося до небес раз за разом, будто впервые. Ему нравилось, когда его голова покоилась у нее на коленях. Он лежал, прикрыв глаза, а она запускала свои тоненькие пальчики в его волосы, время от времени взлохмачивая их, или невесомо обводила контур его лица. Ему нравилось. Это успокаивало. Она любила прижимать его к своей груди, гладить по волосам и, как бы, забирать усталость, накопившуюся за день. Он никогда не прижимал ее так, словно не хотел подпускать близко к своему сердцу. Но ей это было не нужно, потому что она любила просто свернуться калачиком рядом с ним, кладя голову ему на плечо, и слушать его размеренное дыхание. Им никогда не нужно было лишних слов. Они были так похожи, но их разделяла непреодолимая пропасть. Она любила — Ему нравилось. И она знала это. Чувствовала всеми фибрами души, но полагала, что ее всеобъемлющей любви хватит на двоих, и со временем его воспоминания о разрыве с женой канут в небытие. Но прошлое очень часто не отпускает нас, подкарауливая за углом и обрушиваясь именно тогда, когда, казалось бы, все давно забыто. Был совершенно ничем непримечательный день, ровно до тех пор, пока он вновь не вернулся домой. Как обычно обняв его у порога и проведя кончиком носа по его щетине, ее сердце рухнуло куда-то в низ живота, ведь никакой реакции на это не последовало. Он лишь молча прошагал в гостиную, плеснул виски в стакан и устало опустился на диван. Она невесомо, будто и вовсе не касаясь пола, проследовала за ним, становясь напротив. — Что произошло, Дженсен? — очень тихо спросила она, словно боясь услышать самый страшный ответ, который, не заставил себя ждать, разбивая такое любящее, горячее сердечко в лохмотья. — Она все еще любит меня — говорил он, глядя в одну точку, и не решаясь поднять виноватых глаз. Ей даже не потребовалось переспрашивать, все было для нее чересчур очевидным и слишком понятным. Осторожно опустившись рядом с ним на диван, и аккуратно положив свои маленькие ладошки на колени, она задала один единственный вопрос: — А ты? — пять секунд оглушающей тишины были пятью выстрелами, нацеленными в ее сердце, а контрольным в голову стал медленно обращенный к ней взгляд, полный вины и отчаяния. Она слишком хорошо его знала, поэтому слова оказались излишними. Она лишь молча опускает взгляд на свои ладони, пытаясь принять осознание того, что это конец. Девушка и не сразу замечает, как парень сползает на пол, зарывается лицом в ее ладони, целуя костяшки пальцев, и, зажмурившись, выдыхает: — Прости меня, прости, прости — он кладет голову ей на колени, а она лишь молча проводит рукой по его волосам, повторяя шепотом, словно заклинание: — Все хорошо, все будет хорошо. Ничего более не могло слететь с ее языка, ведь все было таким ожидаемым. Ей только и оставалось сидеть и вспоминать тот всем известный афоризм, который девушка могла с легкостью приписать теперь и к себе: «Никогда не будь с человеком, который пострадал из-за любви. Этот человек ранен, и он будет использовать тебя в качестве бинта, а потом просто выбросит в мусорный бак». И она ушла. Тихонько и молча. Без ругани и скандала. Не оборачиваясь. А он не стал останавливать. Было еще кое-что, что не давало ей развалиться на кусочки, не давало броситься ему в ноги и умолять, унижаясь. Она ведь всегда знала то, что в конечном итоге выжгло ее изнутри: Она любила — Ему нравилось.