Райт ненавидел их гроул-вокалиста. Нет, тот был милейшей души почти что человекоподобным ксено, добрым, понимающим и вообще красавчиком. Но только не когда тот пытался что-то кому-то сказать. Пел он, то есть, гроулил, божественно — у чувака был явно к этому талант и можно было сказать, что зачастую именно Вок «тащил» на концертах их группу и сглаживал все косяки его, Райта, вокала. А вы попробуйте петь три часа без перерыва, без всяких там имплантов и прочего дерьма! У Вока голосовые связки тоже измененными не были — скорее, это особенность его расы — иной, чем на Терре, состав атмосферы, странные, до сих пор непонятные ученым Терры цепочки эволюции и вот, пожалуйста, перед вами классический актриилец. Актриильцы редко появлялись на территориях, принадлежащих терранам. На них можно было встретить таких вот отщепенцев, как их Вок, покинувших свою родную недоразвитую планетку и решивших покорять Большой Космос. Некоторым — удавалось. Некоторым — не очень...
Так вот. Райт ненавидел их гроул-вокалиста. Потому что вообще нихрена непонятно, что тот говорил. Ну вот совсем. Было куда проще разобрать слова песни, когда тот их «рычал», чем то, что он пытался кому-то выдать в обычной жизни. Каждая минута их с Воком общения превращалась в пытку для Райта и к концу даже самой незначительной беседы тот уже готов был выдрать все свои длиннющие волосы, потому что это даже не акцент! Это вообще описанию не поддается!
Такое впечатление, что вместо «привет всем», Райт слышал сонм пьяных терранских лягушек, страдающих диареей и ангиной одновременно, при этом решивших, что квакать нужно откуда-то из недр унитаза, в момент, так сказать, пика калового недержания. При этом Вок широко скалился всей их группе в дружелюбной улыбке, жестикулировал чересчур активно и еще семафорил почти прозрачными своими глазищами. Короче, это было просто... Просто ... А-а-а-а!!!
Самое страшное, что в группе Вока научились понимать все, кроме него. Вот такая вот морковка. Поэтому солист срывался каждый раз на несчастном актриильце, закатывал истерики, взывая к Великому Космосу и всем забытым Богам человечества, просил Вока заткнуться или изъясняться письменно, призывал сходить к логопеду, предлагал оплатить операцию на голосовых связках или просто порывался того удушить. Надо ли говорить, куда его посылали после таких выходок? При этом посылал его сам Вок под смешки музыкантов, в очередной раз наблюдающих данную картину. Райт не мог понять точный адрес посыла, от этого бесился еще сильнее, психовал, обязательно хватал что-то, кидался этим в несчастного Вока и вылетал из репетиционной со скоростью кометы «Галлея». Как-то он швырнул в гроульщика ретро-гитарой, за которую была отвалена очень круглая сумма их басистом, за что вся группа объявила им обоим бойкот на месяц и из-за этого группа чуть было не развалилась. Спасло их только предложение турне на семь планет и контракт с сетью пафосных клубов сроком на два стандартных года. Бабки светили там просто астрономические и ради такого повода музыканты, еще недельку поскандалив меж собой, собрали свои паховые чакры в кучу и помирились, начав усиленно репать.
Собственно, сейчас был конец очередной репетиции и все постепенно расползались, сворачивая усилки, комбари, провода и укладывая инструменты в чехлы. Райт сидел на потрепанном стуле, явно видавшем виды и получше, чем его тощая задница, и пил отвратительно-теплую воду, переводя дух. Вок терся где-то рядом с ним, явно чем-то недовольный, хотя солист за собой лажи не заметил. Впрочем, может и лажанул пару раз, на особенно высоких нотах. Но он не считал для себя нужным выкладываться по полной на репетициях. Уж лучше поберечь связки, чтобы на выступлении все было зашибись!
— Кхря абвыр холодец с ротогой горовоть, Срайт... — выдал многозначительно Вок и вопросительно уставился на несчастного «Срайта». Того ощутимо передернуло, левое веко начало дергаться в нервном тике, но солист медленно досчитал про себя до десяти и внимательно уставился на актриильца, изображая всю вежливость и все внимание, на которые только мог быть способен на данный момент.
— Что-то случилось, Вок? — Он посмотрел на гроул-вокалиста внимательно, словно изучая. Но, к сожалению, у того на лбу ничего написано не было. Даже нарисовано не было. И пиктограмм не изображено. Лоб как лоб. Высокий, прикрытый жесткой черной челкой. Если б рот не открывал вообще, с пяти метров бы за терранина сошел, не иначе!
— Абыравылг тру-ту-у щакчак! — Тот подошел к Райту ближе и присел рядом с ним на корточки. Зачем-то даже взял за руку! Что за хрень происходит, а?
— Ага. Я очень хорошо тебя понял! Вок, ты же знаешь, какие у меня проблемы с тобой!
Как-то незаметно остальные музыканты в срочном порядке кое-как допихали в кофры самый дорогостоящий инструмент, но удаляться не спешили, смотря за развитием событий и явно готовясь страховать певцов от кровопролития.
— Пришщ соторог бутерброд! — Выдал еще одну непереводимую игру слов Вок и кинул на терранина жалобный взгляд, надеясь, что тот поймет.
— Что?
— Пришщ соторог бутерброд!!! — Повторил Вок, не меняя выражения лица, отображающего всю боль актриильского народа. Райт рыкнул от досады и переспросил еще раз:
— Что ты там опять сказал? — Эта ситуация уже начала действовать на нервы, и так ни разу не похожие на титаниевые тросы.
— Пришщ соторог бутерброд, — на этот раз ему повторили абсолютно спокойно, с расстановкой, но все равно лягушки квакали из унитаза во время приступа диареи что-то там про бутерброд. Очевидно, им и отравились.
— Что-что ты там опять сказал?! — Взвыл наконец-то таки выведенный из себя Райт. Вся остальная группа, кроме Вока, застыла в боевых стойках, готовая их разнимать. Все знали, насколько Райт страшен в своем бешенстве.
Вместо ответа Вок очень театрально сплюнул и резко встал, потом чуть нагнулся, схватил Райта прямо за его длинные, роскошные лохмы, с недавно выкрашенной в красный широкой прядью, намотал их на свой здоровенный кулак и потянул солиста на себя.
— Эй! — Только и успел вскрикнуть Райт.
Товарищи, кинувшиеся было таки их разнимать и растаскивать по разным углам, замерли теперь уже в самых комичных позах, прервав свою атаку моментально. Кажется, басист выдохнул первым и расслабился, прошептав что-то воде «Ну наконец-то!» и подал знак остальным, чтобы те по-тихому дали задний ход, оставляя целующуюся парочку в уединении. Это было явно не то, что они сейчас хотели бы наблюдать.
А наблюдать было что. В разные стороны летели майки, кажется, даже штаны, стул, на котором сидел Райт, вообще был злостно отпнут куда-то к стенке, а несчастный басист по ходу найдет в скором будущем подарок на кофре своей гитары в виде чьих-то трусов. Просто потому что эти двое наконец-то дорвались.
Они уже катались по не очень-то чистому полу, периодически кусаясь, шипя, когда что-то там впивалось в голую кожу, лапая друг друга за все выступающие и не очень места и ведя себя ровно так, как не стоило бы в репетиционной.
У Вока оказалось четыре соска, внезапно. И адски, просто неприлично длинный и гибкий язык, который вытворял что-то чересчур пошлое с Райтом. Его буквально трахали в рот этим самым языком, из-за которого, похоже, актриилец и не мог нормально выговаривать слова терранского общенаречия. А потом и не только в рот. Вока не смутило ничего, даже то, что Райт после репетиции явно не пах розами, а в душе вообще был только предыдущим вечером. Ему было откровенно плевать на такие мелочи, потому что уж больно долго копилось все между этими двумя.
И больно тоже было. Потому что слюны не хватало, все было быстро, жестко и слишком обжигающе горячо, чтобы заморачиваться хоть какими-то элементарными понятиями об удобстве. Райт кусал губы — свои, Вока, кусал его шею, плечи, царапал его спину своими коротко остриженными ногтями, жарко дышал, периодически подвывая, не то от боли, не то еще от чего-то такого, о чем и нормальным языком сказать нельзя, слишком сложное получится объяснение. Вок словно впал в какое-то неистовство, будто отрываясь на Райте за все те скандалы, которые он ему закатывал, за прилетавшие частенько в голову предметы, за чуть не произошедший распад группы, за стервозность, вспыльчивость и общее гадство характера. За все сразу, оптом, так сказать. Хотя этакая злость не помешала ему быть хоть сколечко аккуратным и отдавать себе отдаленный отчет о происходящем. Наверное, это к лучшему.
***
Видно, что-то в Воке перемкнуло, потому что когда они наконец отвалились друг от друга, расплетя конечности и пытаясь отдышаться, лежа на холодном полу, у того получилось!
— Очень давно хотел это сделать, — медленно, стараясь привести дыхание в норму и сдувая прилипшую ко лбу прядь волос, вполне себе внятно заявил гроул-вокалист и повернулся на бок, чтобы как можно лучше рассмотреть Райта. Чтобы запомнить. А то вдруг больше такого счастья не обломится?
Тот как-то истерично заржал, прикрывая глаза рукой, а второй, сжатой в кулак, молотя по полу.
— Серьезно? Нет, дьявол, серьезно? Ты что, сох по мне все это время, космического дерьма кусок? — Кажется, терранин начинал злиться, что, конечно же, предвещало беду. От неожиданности такого заявления, тот даже не заметил, что понял все, что ему сказали с первого раза.
— Ну... да, — вздохнул Вок и зажмурился, ожидая локальный армагендец, который должен был вот-вот произойти.
— Так бы сразу и сказал! — Проворчал как-то сразу сдувшийся Райт и, прекратив закрывать глаза рукой, посмотрел на своего неожиданного воздыхателя. Потом подумал и добавил уже вполне миролюбиво и с толикой нежности: — Дебила кусок.
Потом они оба замолчали, переваривая полученную информацию, пока до Райта кое-что не дошло, о чем он решил спросить незамедлительно.
— Слушай, Вок, а тебе что, способность говорить нормально, что, половым путем передается? — Он сам же глупо хихикнул от этого идиотского предположения, но вопросительно поднял бровь, намекая, что отвечать все же придется.
— Трыньтрава-ва-ва, — заявил Вок, сам пугаясь того, что выговорил.
— Тьфу на тебя! Да ты издеваешься?! — Райт аж сел, при этом, правда, поморщившись как от острой зубной боли, хотя все мы достоверно знаем, что там где у него болело, зубы у нормальных гуманоидов не росли.
— Гырбырвыр? — Что-то переспросил армагендец, вновь жалобно-жалобно смотря на такого прекрасного в гневе, на его взгляд, конечно, Райта.
— Вы-выр-выр! — Передразнил его тот и окончательно поднялся с пола и окидывая взглядом масштаб «трагедии». Потом поднял с пола ближе всего лежащие штаны — оказались его — и аккуратно, балансируя на то на одной ноге, то на другой, стараясь делать все движения как можно плавнее, оделся. Потом подал руку этому языкастому демону, решившему было, что его сейчас как минимум ногами бить будут.
***
Прислонившийся к слегка приоткрытой двери ухом басист, застал довольно странный диалог... монолог, но слушал его внимательно, облегченно и счастливо улыбаясь:
— Поднимайся, полиглот! И пошли отсюда уже. Только штаны надень. Нет, я тебя по морде бить не буду. Может быть. Да, все в порядке. И даже не надейся, сволочь, что легко отделаешься! У меня, можно сказать, эксперимент века назревает. Нет, дорогой, стоять, куда ломанулся? А ну-ка иди-ка сюда, солнышко! Я сказал иди сюда, подопытным будешь! Если бы ты знал, как меня задолбал уже твой «фифект фикции»! Что? Да не боись ты! Вот приду в себя немножко и исправлять буду! Долго и вдумчиво!
Гитарист едва успел отскочить от двери и сделать морду кирпичом, когда эти двое буквально со скоростью света выскочили из репетиционной. Он только и успел заметить, что абсолютно порнушно выглядящий Райт, растрепанный, затраханный до полного «небалуйся», в засосах и синяках, кажется, от укусов, волочет на буксире довольно и счастливо лыбящегося Вока, выглядящего абсолютно под стать солисту и что-то на ходу ему продолжает втолковывать.
«Ну и отлично. Теперь хоть на какое-то время все спокойно будет!» — радостно подумал басист и пошел выручать из бывшего вертепа разврата свою дорогую и ненаглядную гитару, яро надеясь, что эти шизанутые до нее не добрались в пылу эээ... в пылу.
Судя по крику, который потом раздался из репетиционной, с которым не справились все слои звукоизоляции и закрывшаяся за ним дверь, его надежды оправданы не были.
Но это уже совсем не та история.
