***
— И как же будет называться наш первый совместный проект? — через неделю спросил заместитель главы ЛВЧ Зед. Он всем сердцем поддерживал новаторское сотрудничество хотя бы потому, что паре киношников удалось вывести Кея из замкнутого оцепенения, в которое тот погрузился после предательства Альфы. Даже если воспоминания его друга были стерты, боль и настороженность не желали его отпускать. Пусть курирует съемки. Возможно, к их завершению — выйдет фильм на экраны или нет — Кей будет готов снова работать с напарником. А сам Зед за это время найдет, кого назначить в Голливуд. — Вы уже придумали, мистер...? — Скотт, — напомнил землянин и переглянулся с пришельцем. Тот оскалил игольчатые зубы в гримасе поддержки. Инопланетная мимика забавно считалась с его новой ирландской внешностью. — Я думаю, «Чужой» — отличное название.Часть 1
30 марта 2016 г. в 14:49
— Ну как, обживаешься? Проблемы есть? — поинтересовался агент Кей, устраиваясь за неустойчивым пластмассовым столиком. Одним из многих в обеденном зале для подсобных рабочих. Вентилятор под потолком лениво вращал свои лопасти, скорее изображая работу, чем действительно охлаждая воздух. Огромная женщина за кассой низким голосом разговаривала с посыльным, нагруженным подносами. За соседним столом мрачно пережевывали рыбные палочки с картошкой актеры массовки.
— Да никаких особых, — Спленн пожал плечами и на пробу макнул язык в свой апельсиновый сок. Обитатели голливудских задворок привыкли к странным разговорам — каждый третий обсуждал свою роль или деталь сценария — и можно было особо не таиться. — С костюмом освоился, с техникой тоже. Все просчеты, как ты и советовал, объясняю тем, что родом из маленького городка в Мексике... Неужели у людей, живущих там, настолько плохи дела с автомобилями и съемочным оборудованием?
— Смотря где, — пожал плечами человек в черном костюме и отпил ужасный растворимый кофе, заменявший работникам студии стимуляторы ау26 и шмект. Съёмка фильмов в любой галактике шла по ненормированному графику и требовала больше сил, чем могло иметь любое живое существо. Так что без мягких стимулирующих препаратов не обходилось. — Мексика большая. Ты уже достаточно приспособился к жизни на Земле, уверен, что не хочешь сменить работу на более высококвалифицированную?
— Стать бухгалтером или страховщиком? — поморщился Спленн. Кей был его курирующим агентом, кроме того, землянин удивительно хорошо понимал уроженцев других миров, так что с ним можно было быть откровенным. — Я бы предпочел и дальше работать в киноиндустрии. У меня больше нет дома, кинокомпанию, которой я посвятил жизнь, пришлось распустить, мои родные рассеяны по двум галактикам и мы не можем даже переписываться. Оставьте хоть один осколок моей жизни. Хотя бы эту нить, связывающую меня с прошлым.
Землянин прикрыл глаза. Даже после долгой практики Спленн не мог прочитать его выражение лица.
— Если говорить начистоту, — Кей отставил кофе и принялся осматривать зал поверх головы собеседника. — Мы опасаемся, что последователи Режима, если догадаются искать тебя на Земле, начнут именно с киностудий. Не мне объяснять, как важно для них устранить свидетеля с мировым именем.
Тут землянин довольно достоверно изобразил сочувственно-восхищённый оскал фебов — что было настоящим анатомическим подвигом, учитывая, что его пасть была втрое меньше пасти того же Спленна и усеяна неправильными зубами.
— Я видел твои «Падение гравитации», «Миграцию» и все части «Долгого сна», — признался он. Все, кто считал, будто агент Кей интересовался только тем, что имело отношение к работе, недооценивали то, насколько глубоко человек свою работу любил. Он никак не мог пройти мимо всегалктической классики. — Мне стыдно оставлять такого мастера своего дела чинить стулья и выносить мусор за любителями.
Спленн едва не распрямил от гордости все отростки. Душевный подъём был только выше от того, что зритель принадлежал к культуре, которую сценарист и не думал рассматривать среди своей аудитории. Но даже лесть не смогла повлиять на его решительность.
— Всё равно мне не удастся писать здесь сценарии — я никогда не пойму землян настолько хорошо, чтобы пробиться наверх, через конкурентов-землян, пишущих для землян же. Это всё равно, что пробиваться на канал для заводчиков бактерий, не держа даже инфузорию, или писать о джедангской опере, не имея органов слуха...
Он снова погрузил язык в стаканчик с приятно пощипывающим соком и бросил взгляд на часы.
— Конечно, пара идей у меня есть, и мне интересно было бы попытаться воплотить их с ограниченными земными технологиями, но я увлекся. Тебе и так пришлось ехать в другой штат, а я еще и трачу твоё время на свои капризы.
— Никаких новых директив не выходило, — едва заметно пожал плечами агент. — Это обычная проверка. Кроме тебя в Голливуде еще почти двадцать эмигрантов, и один из них уже попытался помять мою машину, — между бровей человека появилась и сразу исчезла недовольная складка. — Я не против пообедать в хорошей компании.
«Пока я не начинаю допытываться о твоём прошлом», — отметил про себя беглый сценарист. Его всю жизнь интересовали истории выдающихся личностей, а Кей с захолустной планетки был восходящей звездой межгалактического правопорядка. Но у Людей в Черном — особенно у этого конкретного человека — были строгие правила. Нечего было и надеяться, что он расскажет о том, что его беспокоит или почему, вопреки правилам, работает один.
В любом случае Кей был молчаливым слушателем, которого Спленну так долго не хватало.
— Первая задумка, — начал он, — это ремейк древней как мир трагедии о последнем выжившем во время крушения, оказавшемся на территории неизученного вида. Отсутствие коммуникации, страх, перерастающий в агрессию, запутанные лабиринты какого-нибудь космического грузовика... Можно еще добавить мелодрамы, сделав выжившим или выжившими детей. Допустим, инкубатор сломался и личинки ищут способ спастись, паразитируя на представителях другого вида, но случается что-то непредвиденное и выжить могут только одни или другие.
— А реакция членов другого экипажа? Насколько они непривычны к другим видам и агрессивны? Как у них с регенерацией? — поддержал разговор агент, чтобы потом тут же сосредоточиться на своей тарелке.
Спленн на мгновение задумался:
— Допустим, они еще никогда не встречали других разумных существ и погибают от банальной кровопотери или недостатка кислорода. Да, так будет особенно проникновенно... Самое забавное, что я даже знаю нескольких особей из нашего клуба эмигрантов, которые могли бы сыграть главную роль.
— Ты о том, что раньше играл в Театре Доминиона, или об инсектоиде, который успевает засветиться в сериалах? — уточнил Кей. Он знал прошлое всех своих подопечных и не упускал случая заранее подготовиться к изменениям в их статусе. Дружеские беседы с инопланетянами были для обычно неразговорчивого агента еще одним способом следить за ситуацией, не ущемляя права инопланетян на личную жизнь.
В зал вломилась небольшая толпа в костюмах эпохи возрождения, и человек в черном чуть заметно наклонился вперед, готовый оттолкнуть инопланетянина с линии огня. Но носители неуместных костюмов оказались всего лишь массовкой исторического фильма. Следом за ними прошествовал по синусоиде выводок переборщивших с кофеином осветителей, и обед пришлось заканчивать, в кафе стало не протолкнуться. Скопления людей нервировали Спленна. Ему, привыкшему занимать гораздо больше места, чем человек, постоянно казалось, что он на кого-то наступит, да и обеденный перерыв скромного рабочего подходил к концу.
Ночь обрушилась на съемочный павильон как топор на шею курицы. Безжалостно, не вовремя, и оставив тушку ещё какое-то время в панике носиться в попытке успеть переснять ещё пару дублей и догнать расписание. Сроки горели, а актёры, будто сговорившись, путались в словах. Это не могло продолжаться вечно, и когда исполнитель главной роли, не справившись с собой, зевнул в камеру, рассвирепевший режиссёр разогнал всю съёмочную группу до утра.
Сам он просидел ещё полчаса, медитируя на график. Лишних двух-трёх дней в нем так и не появилось, да ещё и натурные съёмки оказались под угрозой — переданный по радио полуночный прогноз погоды не радовал. Кто-то наверху очень не любил режиссёра.
На всякий случай тот, собирая вещи, взглянул на потолок закутка-кабинета, но ни добрых знаков, ни сногсшибательных идей для следующего фильма там не обнаружил. И чего стоило всемогущим небесам отсылать ему сюжет для какого-нибудь гениального, но не требующего костюмов и сложных декораций проекта. Да, чем бюджетнее, тем лучше. Даже лос-анджелесские любители, на которых режиссёр втайне надеялся — потому что должно же было количество рано или поздно перейти в качество — присылали сплошь никуда не годные наработки.
Сетуя на кризис идей и совершенно очевидную забастовку муз, мужчина прошел через павильон. В свете горстки желтоватых ламп съёмочная площадка подходила то на кукольный домик, засунутый в коробку с инструментами, то на палубу круизного лайнера после бомбёжки — в зависимости от того, с какой стороны смотреть. Отвлекшись на внезапный шорох, режиссёр чуть не запнулся за один из вездесущих кабелей, но причиной шума оказался всего лишь рабочий-мексиканец, проверяющий крепления декораций. Не то Диего, не то Сантьяго — режиссёр очень смутно помнил его сутулый силуэт, но не более. Слишком много на площадке было людей, которые действительно имели значение, чтобы запоминать всех и каждого.
Обменявшись с рабочим парой ничего незначащих фраз, режиссёр вернулся к своим мыслям. Невозможность заменить главную героиню, когда отснята половина сцен, настолько заняла мысли человека, что тот обнаружил в своих владениях настоящего нарушителя только почти врезавшись в него. В раздражении режиссер задрал голову — настолько высоко оказалось прикрытое шарфом лицо незнакомца — и поинтересовался:
— Куда смотрит охранник? Что вы здесь делаете?
Названный гость покачнулся, как пьяный, и что-то невнятно пробормотал.
Режиссер не понял ни слова, но окончательно вынырнул из своих мыслей. Пьяные иностранцы в поношенных пальто, оказавшиеся рядом с бесценный аппаратурой, не могли предвещать ничего хорошего.
— Здес-сь ест-сть С-спленн?.. — прошипел тем временем бродяга, бесцеремонно оттесняя режиссёра с пути и устремились вглубь павильона.
Под крики: «Я требую, чтобы вы немедленно покинули помещение!» и «Охрана!», бродяга и мексиканец увидели друг друга.
— Спасайтесь! — крикнул рабочий режиссеру, шарахнулся подальше от ламп и едва не сорвался с поддерживавших фальшивую стену строительных лесов.
«Картель! Неужели у нас снова прячется какой-то беглый курьер?! Не могли разобраться у себя в пустыне?» — догадался режиссёр, отдергивая руку от незнакомца. Попятиться он не успел. Бандит — а никаких сомнений в этом уже не оставалось — молниеносно дернул мужчину на себя, прикрываясь им, как щитом. В щеку режиссера уткнулось холодное дуло хромированного пистолета.
«Ну хоть не к виску приставил», — пронеслось в голове режиссёра. Не то чтобы это могло бы спасти ему жизнь, но всё же...
— С-сдавайся, или я убью землянина! — прошипел у мужчины над ухом простуженный голос.
Режиссер не мог даже вообразить, в центре каких разборок его угораздило оказаться, и не видел ни малейшей причины, почему незнакомого мексиканца сохранность его шкуры должна была волновать больше, чем собственная жизнь. Сам он — если бы речь не шла о действительно близких друзьях — уже добегал бы до ближайшего полицейского участка. Или до границы с Канадой... Мужчина уже мысленно прощался с этим миром, когда рабочий вышел из-за пригнанной ради пары сцен легковой машины. Громко произнеся пару слов на незнакомом языке — не испанском, этот язык мужчина немного понимал — мексиканец медленно направился к ним, подняв над головой руки.
И еще пару каких-то неописуемых чешуйчатых конечностей. Режиссер, все мысли которого были посвящены замотанному в грязный бинт пальцу на спусковом крючке оружия, не смог даже удивиться.
— С-сними кос-стюм, — потребовал еще крепче прижавший его к себе бандит, и режиссер спиной, через слои ткани почувствовал, как живот и грудь незнакомца мелко завибрировали. Будто кто-то включил стиральную машину. Он хотел было поинтересоваться у преступника, как именно он должен стянуть пиджак — чтобы затруднить собственное опознание, не иначе — когда руки прижаты к телу, но оказалось, что убийца всё еще обращался к мексиканцу.
В ужасе, затмившем даже страх за собственную жизнь, режиссер увидел, как под клетчатой рубашкой рабочего вздулись и заворочались какие-то бугры. Потом рубашка, а вместе с ней и грудная клетка мексиканца лопнули, и из обмякшего, без сомнения уже мертвого мертвого тела начало выбираться черное, матово-блестящее существо. Тощие, будто состоящие из одних костей и суставов лапы когтили воздух, игольно-острые зубы скалились, капли вязкой слюны падали на пол, оставляя за собой дымящиеся темные пятна. Сморщившееся, будто высосанное досуха тело рабочего было отброшено им куда-то за декорации...
— Не тяни, или с-снес-су землянину башку, — прошипел бандит. Вибрация усилилась, голос сделался болезненно высоким. Пистолет ткнулся в лицо режиссера еще раз, зубы тут же заныли, и мужчина почувствовал, как к месту ушиба прилила кровь. Однажды ему врезал профессиональный боксер, и ощущения были такими же. Не слишком уместная мысль, но человек уже переступил тот порог, когда страх перестает чувствоваться.
Будто проверяя отснятый материал, он наблюдал за медленно приближающимся чудовищем. Внезапно возникшего из темноты павильона человека в черном костюме он даже не заметил. Что в такой напряженной сцене могло зависеть от статиста?
Новый участник навел на режиссёра — скорей всего, на державшего его бандита, но какое это имело значение, когда стоишь на линии огня? — такой же причудливый пистолет и крикнул:
— Люди в Черном! Немедленно отпусти заложника, покажи хелицеры и брось оружие!
Сипящий человек — человек ли? — оглушительно завизжал, нацелил своё оружие на второго незваного гостя и одной рукой швырнул режиссера, как бумажную куклу.
Когда Кей заметил, что агент Режима отводит локоть, то решил, что пришелец бросит заложника в него — своего единственного вооруженного противника. Казавшийся куда более опасным Спленн, как и все представители его вида, бойцом не был. Даже его устрашающе выглядящие зубы на самом деле были хрупкими и служили для создания сложных тональных переходов в речи, а не разрывания плоти. Сценарист с галактическим именем не мог даже кусаться — и всё же представитель одного из самых мирных народов этого рукава спирали сделал всё, чтобы спасти случайно втянутого в охоту за ним человека. Сперва подал сигнал в ЛВЧ с помощью тревожной кнопки, потом тянул время, как мог, растягивая снятие костюма. Проверявший очередного эмигранта Кей был достаточно близко, чтобы успеть откликнуться...
Агент переместил вес на левую ногу, готовясь увернуться и тут же выстрелить в лишившегося живого щита противника. Но пришелец тоже оказался мастером своего дела, а вовсе не запаниковавшим идиотом, и швырнул человека не вперед, а вверх, под самый потолок.
Кею только чудом удалось удержаться от того, чтобы проследить взглядом за вопящим мужчиной — отвлекающий маневр был выполнен отлично. Еще лет пять назад Кей растерялся бы, не зная, бросаться ему спасать падающего землянина, оставив на гибель пришельца, или наоборот — застрелить убийцу, прежде чем тот нажмет на спусковой крючок, и позволить землянину разбиться.
К счастью, с тех пор Кей успел сменить плазмомет на «Айсберг». И научился стрелять на звук.
Расстояние было недостаточным, чтобы покрыть заложника ледяной коркой, но в самый раз, чтобы приморозить его одежду к «рельсам» для софитов. Непривычный к перестрелкам — и швырянию разумными существами — Спленн отвел от своего земного коллеги взгляд как раз вовремя, чтобы шарахнуться прочь от выстрела убийцы. Декорацию разорвало в клочья. Брызги расплавленного металла подожгли обои, сами стены из гипсокартона и обивку мебели. Вторя им, заискрили оплавившиеся кабели. В нос ударили запахи горелого пластика и резины.
Кей не стал тратить время и повторять свои требования. Просто изменил настройки одним щелчком пальца и послал в убийцу останавливающий молекулы снаряд. В этот раз красивой ледяной корочки не получилось. Человек в черном перевел взгляд наверх, туда, где почти оттаявший заложник изо всех сил пытался хоть за что-то удержаться. Убрав оружие, Кей ослабил галстук и огляделся, выискивая способ добраться до бедняги. Рабочая лестница была слишком далеко, одну из поддерживающих конструкцию опор расплавило, а узкие «рельсы» казались слишком ненадежными, чтобы выдержать вес двух человек. Но под потолком павильона уже тоже начинало искрить, а обломки декораций ощетинились во все стороны, как ежи с беты Сириуса. Возможно, он смог бы использовать страховочный трос, чтобы распределить свой вес...
Спленн, выглядящий без костюма куда интеллигентнее, переступил через своего несостоявшегося убийцу, деликатно попробовал воздух языками и словно прочитал мысли агента:
— Кей, у тебя не хватит рук, чтобы спустить несчастного и не сломать себе шею. Ты не такой гибкий. Позволь мне подняться?
Все инстинкты и привычки Кея моментально потребовали отказаться. Его долгом было защищать эмигрантов, а не подвергать их жизни риску, отправляя рисковать вместо себя. Но он должен был сделать всё, что мог, и для пострадавшего в чужой войне землянина. Спленн, со своими девятью цепкими конечностями и крепкой шкурой, не только лучше подходил для лазанья по неустойчивым конструкциям, но и пережил бы падение, не регенерируя потом позвоночник. В конце концов, естественной средой для его народа были запутанные, подобные тропическим леса... Пора было переступить через невесть откуда взявшийся барьер в своей голове и принять помощь пришельца. Нельзя было всё на свете сделать самому.
Кей кивнул инопланетянину, а потом задрал голову и уверенным, заставляющим межгалактические флоты вторжение остановиться голосом потребовал:
— Не дергайтесь, не вопите и не мешайте нам вас спасать, сэр, — а потом добавил, решив, что немного знаковых названий будет кстати. — ФБР, 6-й отдел.
Не известно, что подействовало больше — приказной тон или упоминание властей, но человек растерянно ответил:
— Кажется, я слишком в шоке, чтобы бояться, — и позволил проворно добравшемуся Спленну подхватить себя поперек туловища.
Опознание и погрузка замороженного убийцы заняли полчаса. Не смотря на то, что с помощью «Айсберга» удалось справиться с огнем, явившаяся пожарная служба оцепила студию и прочесывала её в поисках утечки газа или чего похуже. Здание обесточили и теперь, темное и мрачное, с растворившейся в темноте вывеской оно напоминало остов корабля, брошенного командой и оставленного ржаветь.
Кей подумал, что Людям в Черном нужно начать разработку средства для устранения запахов — слишком уж всепроникающим оказался аромат горелой техники. Режиссёр по собственной инициативе солгал пожарным что-то про вышедшие из строя осветительные приборы, но группа зачистки поджидала мужчин на выходе, чтобы стареть из памяти огнеборцев всё, что могло вызвать подозрения. Сунувшийся едва ли не в фургон ЛВЧ страховой агент — вот что значит чутьё! — был уже обработан и отпущен писать отчеты.
Оставалось стереть память невезучего режиссёра и убедить голливудских эмигрантов, в спешке натянувших костюмы и встревоженно наблюдающих из-за углов, в том, что всё закончилось. Видят сто сорок две общепризнанные священные сущности — у многих обитателей округи Лос-Анжелеса были причины бояться.
Два деятеля киноискусства — земной и внеземной, второй в выданном на время костюме, — сидели рядом, закутавшись в пледы, и потягивали горячий чай с бренди. Или апельсиновый сок с капелькой машинного масла — исключительно для успокоения нервов. Глядя на суетящихся людей, они о чем-то увлеченно беседовали. Закончив отчитываться перед штабом, Кей достал из кармана очки и обратился к режиссеру:
— Сожалею, что мы вас потревожили. Ущерб будет возмещен правительством в ближайшее время.
От того, что слова агента звучали не как извинение, режиссеру сделалось только спокойнее. Такой человек мог говорить только о не подлежащих сомнению фактах.
Прежде чем Кей успел вытащить нейтрализатор, Спленн поднялся. Временный костюм был ему маловат, но дело требовало срочности. Он поспешил отвести агента в сторону, туда, где несовершенный человеческий слух не позволил бы новому знакомому их подслушать.
— Представляешь, его заинтересовал мой сценарий, — главное было перейти в наступление прежде, чем Кей успеет возразить. Услышав всё землянин — разумный человек — вполне мог согласиться на авантюру. — И у него есть пара идей по адаптации сюжета для этой планеты. Конечно, еще нужно внести правки, что-то подсказывает мне, что это будет сложная битва, но... — пришелец умоляюще посмотрел на агента и просяще пошевелил раздвоенным языком. — Этот человек всё равно снимает вещи, в которые никто не верит! А многие «наши» рады были бы снова найти работу по профессии и без костюмов.
— Я согласен нанять пару пришельцев, — раздался у него за спиной человеческий голос. Судя но насмешливо поднявшейся брови Кея, тот и не надеялся, что отступление за машину спасёт от чужого любопытства. — Или парю десятков. Лишь бы не срывали съёмки чаще, чем земляне.
Режиссёр, сообразивший, что решается его судьба и подкравшийся следом, обвел руками студию, фургоны и толпу:
— Кроме того, любую утечку информации о, кхм, гостях нашей планеты, можно будет списывать на натурные съемки.
Ворох новых идей и плавающая пополам с запахом горелой резины возможность сэкономить на спецэффектах сделали землянина бесстрашным.
— Я должен буду обсудить это с начальством, — предупредил Кей.
«Но, — подумал он, — вряд ли кто-то будет против. — Такой шанс заявить всей вселенной: Земля настолько безопасна для инопланетян, что они даже снимают кино! Это произведет хорошее впечатление, мы можем получить хорошие рекомендации и доступ к по-настоящему нужным технологиям. Установки электромагнитного сканирования для больниц, твердотельные накопители, восстанавливаемые источники питания и прочее... Внедрив их лет за десять, мы сумеем предотвратить пару войн и успеем спасти сотни больных. Кроме того не могу даже вообразить, что люди и пришельцы сумеют снять совместными силами...»
Агент почувствовал, как впервые за очень долгое время искренне улыбается. Настороженность и досада, изводившие его последние месяцы, утихли. Он не знал, чем было вызвано затянувшееся дурное настроение — вернее не помнил. Устав конторы говорил, что раз не помнил, то и не должен был, но... Это забытое влияло на Кея так сильно, что другие люди в черном старались с ним лишний раз не пересекаться, а сегодняшний день показал, что и ему бывает нужна лишняя пара-тройка рук.