***
А усадьба Прокоп Титыча сгорела от молоньи, всё огнём да дымом взялось. Чада и домочадцы едва спаслись, в чём были выскочили. Вот так…часть первая она же и последняя
30 марта 2016 г. в 15:56
Было это давно, так давно, что и не упомнит уже никто.
Стояло на пересечении двух дорог, речной да земной, село. Ну, как село, богатое было, купеческое. И торговые гости мимо не проходили, ярмарки часто устраивали. Как караван пришел, так со всех окрестных деревень и городов люд спешил.
Жил в том селе у богатого купца, Прокопа Титыча, паренек один, из милости. Ну, как из милости, сирота он был, но хлеб свой отрабатывал. А больше ему и не давали. Звали паренька Никитой.
Был бы он сам себе хозяин, давно бы Никитой Андреичем величали, а так все по имени, да еще прозвищем бывало, окликали: Никитка-ткач.
Красивый он был, стан тонкий, да голос звонкий, и светлый волос по плечам рассыпается, будто облако пушистое. И глаза синие-синие, как озера лесные. Да не за красу его люди любили и уважали. А за нрав добрый и руки золотые. Потому что был парень ткачом каких поискать. И не полотно он ткал, а дорожки да ковры. Да такие, что люди с руками отрывали, золотом по весу платили. Цвели там травы дивные, цветы фантастические, пели птицы заморские, да все так, что душа радовалась. Не стелили его дорожек под ноги, украшали ими лавки, да сундуки. Вешали на стены, чтобы всем видно, да завидно было.
И боялся Прокоп Титыч, что уведут у него сироту-мастера. Долго думал, что делать, да как спрятать. И решил он построить дом отдельный. Не дом, так — домишко. С крепкими решетками, да затворами. Заманил Прокоп Титыч туда мастера, да закрыл наглухо. И велел ткать без роздыху. Мол, год отработаешь, и свободен - иди, куда хочешь.
Обрадовался Никита и сел за станок. Поет челнок, снует туда-сюда, и появляется диво дивное, чудо чудное. А за дверью уже покупатель ждет, ногами от нетерпения перебирает. Да Прокоп Титыч бырыши подсчитывает, да думает, как бы мастера обмануть.
И ведь придумал! Только год миновал, пробрался он ночью в домик, да сломал бердо на нем. А утром крик да шум поднял. Дескать, специально мастер чужое имущество испортил, и чтобы другим работать никак было. И велел отрабатывать, пока убытков не покроет. Пригорюнился сирота, а что делать? Станок дорогой вот он, сломанный стоит. Отрабатывать надо. Попросил только один час на воле погулять. А там уж опять в темницу закроют.
Поскрипел Прокоп Титыч, да отпустил. А и то сказать, куда сирота денется?
Вышел Никита на луг, лег и в небо смотрит. А оно синее–синее и облака в нем, и птицы, свободные. Только слезы утирает, и помощи просить не у кого, кто за сироту-то заступится?
Летел по небу в то время бог Солнца, ясный Хорс. Увидел он Никитку плачущего, задумался. Давно парня знал, дорожками его любовался, что ничуть не хуже чем у Макоши получаются. И решил спуститься, поспрашивать, что огорчило мастера?
Наплакался, нагоревался Никитка, да делать нечего, час-то на исходе уже. Пора в ненавистную темницу идти. Поднялся, да тут откуда не возьмись колесница. Кони златогривые так и бьют копытами, а в ней красавец стоит, рыжие кудри по ветру бьются, губы алые так о поцелуе шепчут. И спрашивает красавец, что с Никиткой приключилось, может помощь, какая нужна?
Рассказал все мастер незнакомцу. А что скрывать? Глупость да доверчивость свою?
Рассердился Хорс, потемнел ликом, заворчали в небе темные тучи. И предложил он Никитке с ним уехать, наверх, в обитель Богов. Дескать, там тебя не обидят, да и самому Хорсу он по нраву. Подумал Никитка, да согласился. Встал на колесницу позади Хорса, прижался к спине его широкой, да зажмурился, страшно ему было!
Ударили кони копытами, посыпались искры огненные, да рванула колесница. Все выше и выше поднималась, куда смертным ходу и нет.
Привел Хорс мастера в свои чертоги, показал ему покои прекрасные и станок тоже поставил. Чтобы было чем заниматься Никитке. А потом вдруг поклонился, да предложил ему супругом стать, любимым на ложе взойти. Смутился паренек, по нраву ему Хорс пришелся, согласился с радостью. И сыграли они свадьбу веселую, пели и плясали на той свадьбе боги и боженята, да так, что гром гремел, да дождь шел. А потом показал гостям свое мастерство Никитка, вывесил дорожку перед ними, да такую, что весь мир, не только боги ахнули. Раскинулась в синем небе многоцветная радуга, украсила да порадовала.
С тех пор так и повелось. Как пройдет дождь, так вывешивает Никита свою радугу, мужу да людям на радость.