И чувства нет в твоих очах, И правды нет в твоих речах, И нет души в тебе. (Ф. Тютчев)
***
Блестящее платье Эсмеральды переливалось в свете костра Гревской площади. Толпа, окружившая праздничный костер, не сводила глаз с юной плясуньи. Цыганка кружила по площади, порхая, как мотылек, и каждая деталь ее представления: сверкающее блестками платье, открытые смуглые плечи девушки, изящество ее движений, ее улыбка и ослепительная красота лица с черными глазами-угольками – все это производило на парижан неизгладимое впечатление. Когда девушка наконец остановилась, раскрасневшаяся и запыхавшаяся, она подозвала свою козочку Джали, которая пустилась в толпу собирать в маленький бубен плясуньи награду за танец. Все вокруг рукоплескали. - Эсмеральда, ты прекрасна! – выкрикнул кто-то из детей; на это несколько голосов в толпе весело рассмеялись, а девушка смущенно опустила взгляд, но не смогла скрыть улыбки. - Ведьма, - вдруг произнес из толпы мрачный голос. Эсмеральда вздрогнула. Она уже слышала этот голос раньше: не без страха цыганка осторожно покосилась в сторону, откуда было брошено мерзкое слово, и заметила там лысого старика в сутане. Этот священник всегда был среди зрителей, когда она выступала на Гревской площади. Так зачем он тогда вообще приходил? Почти никто больше не расслышал низкого голоса священника, но Эсмеральда нахмурилась. Как раз в это мгновение Джали проходила около этого неприятного человека – и священник резким движением выбил бубен из пасти козы. Джали заблеяла. Монетки из бубна звонко посыпались по мощеной площади, и на миг толпа вокруг костра стихла. Священник выступил вперед. - Сколько будет продолжаться это богохульство? – громовым голосом, словно из недр своего существа, произнес он, обращаясь к собравшимся вокруг костра парижанам. – И вы смеете звать себе христианами, в то время как сбиваетесь, словно стадо, поглазеть на эту язычницу и ее колдовские штучки? Толпа загудела, но никто не сказал ничего внятного. Эсмеральда испугалась и обхватила за шею прибившуюся к ее ногам Джали. - Я, архидьякон Клод Фролло, запрещаю тебе, ведьма, плясать, подобно блуднице, напротив собора! Взгляд священника, обращенный на цыганку, горел страшным огнем. Эсмеральда беспомощно осмотрелась по сторонам, но никто не собирался помогать ей. Тогда, собрав всю свою смелость, девушка шагнула навстречу Фролло. Она старалась выглядеть бесстрашной, хотя ее смуглые колени дрожали под блестящими юбками. - Я не блудница, - спокойно, но громко ответила она. – И я не делаю ничего плохого. Пусть твой бог покарает меня, архидьякон, если я в чем-то провинилась перед ним своими безобидными танцами. Толпа одобрительно закивала. По ней прошелся взволнованный шепот. Лицо архидьякона исказилось ненавистью. Эсмеральда задрожала, хотя и не показала своего страха. Никто на нее еще так не смотрел: были в этом взгляде и ярость, и презрение, и… что-то еще, что-то не менее страшное. - Я запрещаю! – процедил он сквозь зубы. Цыганка почувствовала его бессилие что-либо сделать, и это сильно подняло ей настроение. Эсмеральда скорчила гримаску. - А ты останови меня, старик! – засмеялась она и, взмахнув юбками, пустилась в пляс. Фролло побледнел от злости, но ушел, ничего не ответив.***
Гревская площадь была слишком богатым местом, чтобы бросать его. У собора собирались самые различные парижане, в том числе богачи, которые не гнушались выступлением красивой молодой цыганки и охотно бросали в ее бубен монеты. Эсмеральда, единственным заработком которой были ее танцы, не могла отказаться от соборной площади по капризу одного старика. Девушка опасалась архидьякона. Ее юное сердце наполнялось страхом и гневом, когда она видела Фролло: а священник не пропускал ни одного ее выступления на площади, чтобы снова оскорбить ее после. Ненависть к архидьякону росла в душе Эсмеральды. - Колдовство! – презрительно шипел он и уходил в собор. Плясунья делала вид, что не слышит его нападок. Иногда, уходя с площади, чтобы не видеть ненавистного ему богохульства, Фролло возвращался в собор. Тогда Эсмеральде становилось намного легче; однако один раз она заметила, что мрачная фигура архидьякона возвышается на открытой площадке собора, и там он, словно ворон, продолжает наблюдать за цыганкой. Эсмеральда похолодела. Да чего же он от нее хочет? Почему продолжает смотреть? Как-то поздно вечером, возвращаясь во Двор чудес по темным улочкам Парижа, Эсмеральда увидела высокую темную фигуру, преследовавшую ее. Девушка вздрогнула. Остановившись, она быстрым движением достала свой маленький кинжал и, положив ладонь на голову разволновавшейся Джали, громко произнесла: - Кто здесь? Выходи! Никто не отозвался. Фигура скользнула за покосившийся дом и исчезла с глаз. Цыганка, бряцая браслетами, осторожно продолжила свой путь, озираясь по сторонам. Спустя какое-то время какая-то тень снова мелькнула поблизости. Эсмеральда снова остановилась. Ее сердце бешено заколотилось. Фигура снова отошла в сторону, и девушка разглядела, что это был человек в сутане. - Я не боюсь тебя, старик! – скорчив гримаску, воскликнула девушка. Фигура замерла и повернула свое лицо к Эсмеральде. Это действительно был Клод Фролло, и в его страшном, перекошенном лице было столько страдания и ненависти, что цыганка задрожала. Ничего не сказав, архидьякон исчез в темноте. Эсмеральда еще продолжала стоять посреди темной улицы, пока не убедилась наверняка, что священник наконец ушел. Кругом было тихо. Джали устало заблеяла, и это вернуло Эсмеральду в реальность. - Чего он хочет от меня, Джали? – негромко спросила цыганка козочку. В это мгновение ответ сам ударил в голову юной цыганки, как молния: «Он хочет меня». Эта мысль была такой пугающей и неприятной, что Эсмеральда невольно поморщилась. Ее невинная молодая душа смутилась, и девушка покраснела: конечно, с ней уже не раз случалось что-то подобное, в том числе на Дворе чудес к ней приставали разные мужчины, но никогда еще цыганке не приходилось видеть этого одновременно с такой ненавистью. Девушка поспешила домой. Он хочет меня! Понимание этого так ее напугало, что Эсмеральда мчалась во Двор чудес, не оглядываясь, и Джали едва поспевала за ней. Только оказавшись в своей комнатке, цыганка закрылась и несколько успокоилась, чувствуя, что здесь она в безопасности, и никакой архидьякон ее не достанет. Только окончательно успокоившись и разместившись на своей бедной постельке, девушка задумалась и пришла к выводу, что в этом нет ничего страшного. Что ей сделает этот мерзкий старикан? Не затащит же ее в свой собор силой. А по вечерам у нее есть кинжал, и хилый священник ей точно не страшен. Эсмеральда усмехнулась, опустив пушистые ресницы. Все-таки это было даже смешно в какой-то степени. Благочестивый священник – и вдруг страсть к какой-то «язычнице». Это было не наказанием Эсмеральды, а напротив – ее силой над ним. Он думал, что сможет прогнать ее с Гревской площади? Ну, посмотрим, Клод Фролло, кто кого победит.***
Видя горящий взор архидьякона, обращенный на нее, Эсмеральда плясала еще изящнее и улыбалась еще очаровательнее. Если раньше присутствие Фролло угнетало цыганку, то теперь это превратилось в ее ежедневную радость. Она старалась быть еще красивее, когда священник с жадностью смотрел на ее движения. Толпа охала и рукоплескала, монеты сыпались в бубен, но страдание, с которым суровый архидьякон уходил с площади, было для девушки самым сладким из всех даров. Но Фролло всегда возвращался. Один раз, ощущая необычайный душевный подъем, девушка подбежала к архидьякону во время своего танца и, потащив за сутану, вытянула его на площадь перед восхищенной толпой. Фролло опешил и растерялся, по собравшимся парижанам прошел приглушенный смех и шепот. Игривая плясунья, улыбаясь священнику, закружилась рядом с ним, а потом схватила за руки и, нежно потянувшись на цыпочках, чмокнула его в щеку. Толпа рассмеялась. Растерянный архидьякон пришел в себя от этого унизительного смеха. Покраснев от гнева и смущения, он грубо оттолкнул прильнувшую к нему Эсмеральду, и та упала на землю. Все мгновенно стихли. Сердце девушки колотилось. Она уже было подумала, что сейчас Фролло ударит ее или хотя бы произнесет что-то очень оскорбительное, но архидьякон только презрительно взглянул на испуганную цыганку и, перешагнув ее, направился прочь. Когда он ушел, кто-то из горожан помог девушке подняться, и та продолжила танцевать, хотя ей было уже совершенно невесело. В тот вечер Эсмеральда решила, что не стоит все-таки издеваться над Клодом Фролло. Но твердость девушки в этом решении не продлилась долго, и уже через несколько дней она снова смеялась и подмигивала разъяренному архидьякону, вернувшегося в толпу ее зрителей. «Ах так, мерзкий урод! – думала Эсмеральда. – Ты у меня еще помучаешься!»***
Все пошло как-то не так, когда Фролло вдруг приснился молодой цыганке. Зря она думала, что в ее комнатушке архидьякон ее на достанет, ведь однажды он явился ей во сне. Эсмеральда была одна в темном переулке, рядом не было даже ее верной козочки Джали – при этом она отчетливо видела, как во мраке к ней неотвратимо приближается страшная фигура Фролло. Он был суров и зол, как обычно, его глаза горели страшной затаенной страстью, за которую он так ненавидел проклятую цыганку и самого себя – Эсмеральда потянулась за своим кинжалом, но не нашла его. Ужас наполнил душу девушки. Она пыталась закричать, но у нее не было голоса; она порывалась побежать прочь, но ноги ее не слушались. Архидьякон оказался совсем рядом, резким движением он обвил жесткими пальцами ее нежную шею и прижал ее к стене какого-то грязного, безжизненно холодного здания. Девушка задрожала всем телом. Ее парализовал такой страх, какой она еще никогда не испытывала. Уродливое, испещренное морщинами лицо Клода Фролло было совсем близко. Вторая рука архидьякона одним грубым рывком сорвала с Эсмеральды блестящее платье, и трепещущая беспомощная девушка осталась стоять перед ним обнаженной. Во сне цыганка почти не ощутила жара прикосновений архидьякона, но пугающее чувство совершенной беспомощности продолжало опалять ее душу, когда она проснулась в поту. Он хочет ее, хочет так сильно и мучительно, что сон девушки вполне может сбыться, если она вдруг окажется с ним наедине. После этой ночи Фролло стал часто сниться цыганке. В этих сновидениях она всегда оказывалась в западне и не могла сопротивляться священнику. Дальше обычно ничего не происходило: душа девушки не знала, чем может обернуться такая встреча, ведь шестнадцатилетняя Эсмеральда никогда не была с мужчиной, поэтому и во сне она этого не видела. Но со временем эти сны начали приносить Эсмеральде какое-то страшное, темное удовольствие. Поняв это, юная цыганка испугалась сама себя. Когда среди ночи она проснулась после похожего сна не в поту, а в сладком млении, когда ее невинное смуглое тело впервые заныло неизвестно откуда возникшим желанием оказаться в западне отвратительного архидьякона, тогда Эсмеральда смутилась и попыталась изгнать эти дурацкие мысли. Но ничего не менялось: Фролло все так же следил за ней горящим взором. Эсмеральда заметила, что он не так уж безобразен, как показался ей вначале. С ужасом девушка осознала, что есть в его некрасивости что-то распутно привлекающее; иногда во снах она видела со стороны, как старый лысый архидьякон набрасывается, как зверь, на ее молодое красивое тело, и от этой картины цыганка трепетала еще больше, краснея и упрекая себя за подобные мысли.***
Ставшее привычным издевательство на Гревской площади над влюбленным Фролло перестало радовать Эсмеральду. Этого стало недостаточно. Видимо, мало он страдал по ней, раз каждый раз продолжал появляться в толпе ее зрителей. Цыганка сама не понимала, что ей было нужно от архидьякона, но непреодолимое желание дразнить его само рождало планы в ее голове. Девушка раньше и подумать не могла, что способна на такие решения. В один из вечеров, когда Эсмеральда прекратила танцевать, и парижане принялись расходиться по домам, Фролло, бурча себе под нос проклятия, скрылся в полумраке собора Парижской Богоматери. Цыганка не спешила уходить во Двор чудес; закусив губу, она с любопытством всмотрелась в мрачный портал собора. - Джали, жди меня здесь, - шепнула она на ухо ученой козочке, и та послушно осталась стоять на месте, когда сверкающая фигурка Эсмеральды юркнула в собор. Никогда прежде девушка не заходила в это величественное здание. Внутри веяло прохладой и пахло ладаном; темные фигуры в сутанах тушили свечи, и оставшиеся горожане, коих было всего несколько, двигались к выходу. Эсмеральда затаилась за колонной, чтобы не привлекать внимание блестящим открытым платьем. Цыганка не вписывалась в торжественное окружение собора. Ее озорные глаза искали архидьякона, но в полумраке все фигуры в сутанах были одинаковы. Эсмеральда не знала, сколько прошло времени. Вскоре высокая зала собора совершенно стихла: выглянув, девушка поняла, что больше в ней никого не было. Цыганка вышла вперед и направилась к алтарю - никогда прежде юная нищенка не видела такого роскошного убранства, как в соборе: это так захватило девушку, что она, рассматривая алтарь, совершенно позабыла, зачем вовсе пришла сюда. Ее детский интерес был нарушен резким голосом: - Что ты забыла в храме божьем, богохульница? Вздрогнувшая Эсмеральда обернулась и увидела мрачного, как туча, Клода Фролло. Его высокая фигура стояла напротив алтаря, спрятав руки в черной сутане, глядя исподлобья на молодую цыганку. Фролло ступил вперед, и испуганная Эсмеральда попятилась назад. «Что ты творишь, глупая, - укорила она себя, закусив губу. - Это ты властна над ним, а не он над тобой!» Сделав над собой усилие, цыганка сладко улыбнулась и подошла к архидьякону. Тот заметно заволновался. Эсмеральда ощутила, что запросто взяла над ним верх. Ее глаза загорелись. - Ты любишь меня, старик? - вскинув голову, прямо спросила она. Фролло растерялся и страшно покраснел. Он быстро отвел взгляд, но осознал свою ошибку и с презрением посмотрел в глаза Эсмеральды. - Не говори ерунды, уличная девка, - прошипел архидьякон. Цыганка улыбнулась и осмотрелась. Вокруг никого не было. Сердце девушки сильно заколотилось. Плавно, словно кошка, она скользнула ближе к Фролло, чьи глаза, полные ненависти, не смогли скрыть короткого испуга. Эсмеральда усмехнулась и легонько потянула вниз свое сверкающее в полумраке платье. Вышитая потертая ткань податливо скользнула вниз, оголив молодые, пухлые груди девушки. Глаза архидьякона, прикованные к неожиданно открывшемуся зрелищу, запылали животным огнем. Фролло стоял, словно памятник, не шелохнувшись. Он был так поглощен видом прекрасной девичьей груди, что боялся даже вздохнуть. Цыганка рассмеялась. Звякнув тяжелым браслетом, она осторожно протянула руку к онемевшему архидьякону и нежно провела дрожащими от волнения пальцами от его морщинистого лица вниз, по сутане. Фролло, вздрогнув и будто очнувшись, жадно схватил ее руку и поднес к своим пылающим губам. Эсмеральда задрожала, но эта дрожь была приятной. Архидьякон с упоением впился в ее тонкую ручку. Он пришел в себя и, словно оголодавший зверь, обеими руками потянулся к ее груди, с силой сжав ее в ладонях. Цыганка осторожно отступила назад. Фролло поднял на нее свой ошарашенный, дикий взгляд. Девушка поняла, что все же боится его, и вся эта идея показалась ей в корне неправильной. Что она делает, дура? Быстро прикрывшись платьем, испуганная Эсмеральда повернулась к выходу: с ужасом она увидела, что врата собора были закрыты на ночь. По телу девушки пробежала дрожь, и она замерла на месте.***
Цыганка судорожно соображала, что ей делать. Она не могла больше прятать свой страх – она была заперта в соборе с этим мерзким чудовищем. Какая же она глупая! И зачем вообще было его дразнить? Не успела Эсмеральда ничего придумать, как почувствовала на своем теле развязные прикосновения Фролло. Прижавшийся к ней сзади архидьякон, казалось, уже сам не понимал, что делает: он с жаром снова запустил цепкие пальцы к ее груди под платье, жадно вдыхая запах ее кожи. Цыганка дернулась в испуге и отвращении, но Фролло держал ее слишком сильно, и вырваться из его объятий она не сумела. - Отпусти меня, старый извращенец! – с ненавистью прошептала она, пытаясь высвободиться из его рук, но архидьякон не уступал. Впившись влажными губами в шею Эсмеральды, он запустил одну руку ниже - костлявые пальцы старого священника скользнули по животу цыганки, решительно стремясь к ее женскому естеству; как только грязное прикосновение обожгло половые губы девушки, она начала вырваться изо всех сил. - Пусти меня! - звонко выкрикнула Эсмеральда, и ее голос отозвался эхом под мрачными сводами собора. Фролло, вжимавшийся в нее всем телом, на мгновение вздрогнул - видимо, опасаясь, что крик могут услышать - поэтому цыганка, воспользовавшись замешательством архидьякона, яростно толкнула его локтем в бок и рванулась вперед. Сердце девушки бешено заколотилось: она освободилась от порочных объятий архидьякона и инстинктивно помчалась к выходу - однако, не прошло и нескольких мгновений, как сильные пальцы Фролло снова до боли впились в ее руки, не давая сбежать. Эсмеральда, потеряв равновесие, упала на холодный каменный пол. Все происходило очень быстро, так, что она не успевала это осознать. Эсмеральда упала лицом вниз, она чувствовала, что сзади ее руки все еще держал Фролло; как только цыганка оказалась на полу, тяжело дышащее разгоряченное тело архидьякона снова прижалось к ней сзади. - Не-е-т! - с мучением простонала Эсмеральда. Ее сны сбывались. Она была в западне, она сама попала в эту ловушку. Обезумевший архидьякон рывком стащил платье с туловища девушки - послышался треск разрываемой ткани. Эсмеральда задрожала, когда почувствовала на своей оголившейся спине мокрые, грязные поцелуй Фролло: она так и ощущала, как он с жаром водит своим мерзким языком по ее коже, оставляя на ней влажный след. Эсмеральда бессильно захныкала и слабо попыталась скинуть с себя тяжелого архидьякона, но тот, заметив ее рывки, с силой прижал ее к полу собора. Обнаженная грудь девушки была придавлена к холодному камню. Цыганка с трудом выдохнула. Ерзавший на ней Фролло заставлял ее тело тереться о безжизненный камень. Архидьякон схватил Эсмеральду за волосы и, приподняв ее голову, принялся снова безобразно целовать и облизывать ее шею и плечи. Вторая рука Клода нащупала одну пухлую грудь девушки и больно потянула за затвердевший сосок. Эсмеральда громко застонала. Распутные, похабные прикосновения похотливого старика были невозможно отвратительны - пошлость ее положения довершалась тем, что они находились посреди собора, на полу у алтаря: но почему-то осознание этого заставило тело цыганки сладостно заныть, и внизу живота у нее что-то зашевелилось, потянуло. Фролло продолжал терзать ее грудь. Когда его влажный язык настиг уха цыганки, Эсмеральда закусила губу. "Я чудовище" - с ужасом подумала она, но порочное наслаждение только росло. - Ты отвратителен! - яростно выдохнула она. - Ты слишком стар, чтобы взять меня! Разгоряченный Фролло, услышав эти слова, грубо перевернул Эсмеральду на спину. Подняв глаза, она увидела в полумраке собора лицо архидьякона - страшное, дикое, как у зверя, перекошенное невыносимым желанием. Ничего не ответив, Фролло присосался ртом к ее груди. Эсмеральда глухо вскрикнула: его язык грязно облизывал твердый розовый сосок, оставляя мокрые следы, его зубы вгрызались в ее плоть, оттягивая соски, его губы с жадностью впивались в трепещущие груди невинной девушки, причиняя ей сладкую, ноющую боль. Быстрые пальцы архидьякона тоже дергали цыганку за соски. Наконец одна его рука спустилась вниз, стаскивая платье, и грубо обхватила ее влажные половые губы. - Хочешь трахнуть меня? - с вызовом прошептала Эсмеральда, тяжело дыша от его прикосновений. - У тебя ничего не выйдет! Взгляд Фролло загорелся еще яростнее. Он припал к ее уху и прошипел: - Ты еще будешь просить у меня пощады, грязная тварь! Быстро закопавшись в своей сутане, архидьякон достал свой безобразный жилистый член. Увидев его, цыганка задрожала и невольно задумалась: знал ли он когда-нибудь женщину? Эсмеральда, то ли от любопытства, то ли поддаваясь своему горящему желанию, потянулась руками к члену Фролло и осторожно обхватила его пальцами. Архидьякон победно вскинул голову. - Ты шлюха, - бросил он ей с презрением. - Грязное, порочное животное. Цыганка провела нежными пальцами по твердому члену Фролло. Дойдя по выступающим венам к его головке, она даже не удивилась своему внезапно возникшему желанию взять его в рот. - Да, я животное, - усмехнувшись, согласилась она и, быстро поднявшись на четвереньки, обхватила губами направленный на нее член архидьякона. Фролло глубоко выдохнул. Эсмеральда принялась с наслаждением облизывать острым розовым язычком его жилистый член, посасывая его, будто лакомство. Архидьякон застонал; вдруг резким движением он схватил цыганку за волосы и оторвал от своего члена. Не успела девушка удивиться, как он с силой бросил ее на пол лицом вниз и, быстро забравшись сверху, вошел в нее, мокрую и горячую. Эсмеральда вскрикнула от неожиданной боли. Кровь заструилась по члену Фролло, стекая на каменный про собора тоненькими струйками. Это не остановило трясущегося от желания архидьякона; грубым толчком он вошел в нее снова, навалившись, словно зверь, на девушку всем телом. Голые груди Эсмеральды снова затерлись нежными иссосанными сосками о твердый холодный камень. Толчок за толчком цыганка вскрикивала от боли. Ощущения были такими неприятными и необычными, что девушка не могла понять, почему людям это нравится. Фролло, рыча и постанывая, продолжал яростно иметь цыганку. - Нет, пожалуйста, - захныкала девушка. - Хватит! Эти мольбы только сильнее раззадорили архидьякона. Стремительно вводя в нее окровавленный член, так, что Эсмеральда с каждым толчком ерзала по полу твердыми сосками, Фролло снова сгреб в охапку ее черные, как смоль, волосы. - Ну что, ты хотела этого? - процедил он сквозь зубы ей на ухо. - Так получай, дрянь. - Толчок, еще один, еще раз. - Ты думала, я не смогу? Кто теперь просит пощады? Толчок, толчок, толчок. Фролло ускорялся. Вздохи Эсмеральды слились в нескончаемый мучительный стон. Когда архидьякон вдруг остановился, цыганка ощутила, как в нее изливается его семя, и ее затрясло, тело девушки совершенно обмякло. Когда Фролло отпустил Эсмеральду и слез с нее, он надменно поднялся на ноги и с презрением покосился на цыганку. Девушка быстро прикрылась порванным платьем. Ее жар потух, еще никогда она не чувствовала себя такой грязной и отвратительной. Глаза Фролло перестали гореть уже ставшим привычным для него безумием, но какой-то порочный огонек еще не погас в его темном взоре. - Ты придешь сюда завтра ночью, - властно произнес он, поправляя сутану. - И не подумаю, мерзкий старик! - с ненавистью бросила Эсмеральда. - Ты придешь, или я перережу твое горло в переулке. Фролло ушел, не поглядев на цыганку. Та одиноко осмотрелась. Нужно было найти выход. Эсмеральда сумела выбраться через черный ход. Возвращаясь во Двор чудес, она пряталась ото всех, сгорая от стыда и бесчестия. Но уже глубокой ночью в своей комнатушке она понимала, сама не зная, почему, что придет и завтра в собор Парижской Богоматери.