Прощение

      Воздух прохладен и чист. Утренний туман еще не до конца рассеялся и окутывает лес прозрачной, невесомой и такой таинственной дымкой. В основном жители Лагеря — моего нового убежища, спят. А я нет. Я и Тэк. Я, Тэк и Джулиан. Джулиан и Тэк в одной палатке, отведенной под больничное крыло. Джулиану плохо — у него лихорадка. Это началось несколько недель назад. Поначалу Тэк говорил, что это всего лишь легкое недомогание. Потом все стало хуже. Намного хуже. Джулиан стал кашлять и быстро уставал. На вопрос «Что случилось?», он отмахивался и отвечал, что все хорошо. Но где-то в глубине души я знала, что это не так. Но проверить свои догадки никак не могла. Мы с Джулианом поссорились три месяца назад. Через два дня после смерти Рейвен. К горлу подкатывает тошнота — я опять вспоминаю ее. Темные волосы и командирский тон. И ее смерть. Пиппа, прицел, крик. И Рейвен. Ее широко распахнутые глаза, она на руках Тэка. Я сглатываю и вдыхаю воздух. Успокаиваюсь. И вновь мои мысли возвращаются к Джулиану. Жаль, я не могу узнать, как он там. Он не захочет меня видеть. Я бы тоже не захотела. — Лина, — я оборачиваюсь. Это Тэк. Его тон стал более жестким, сильным. И это тоже из-за смерти Рейвен. — Он хочет тебя видеть.       Меня охватывает паника. Он хочет видеть меня, не Корал. Что ему от меня нужно? Я вновь вспоминаю тот день, когда мы поссорились.       Он был теплым и солнечным. Никто не радовался солнцу. Рейвен. И еще несколько человек. Кто-то погиб, кого-то поймали и отправили в Крипту. Грейс изо всех сил старается меня развеселить. Она корчит смешные рожицы и смеется. А я не смеюсь. Никто не смеется. Она уходит в палатку, давая мне побыть одной. Я благодарна ей за это. Тишина. Она завораживает и пугает одновременно. Джулиан подходит ко мне. — Лина, что случилось? — его беспокойство кажется мне искренним. Я не могу ему сказать. Не могу, потому что знаю, что это разобьет ему сердце. Я снова с Алексом. Четыре слова. Много боли. Мне надо это сказать. — Ну не хочешь — не надо. Не говори. Продолжай играть в молчанку. — О пожимает плечом и уходит. Точнее, собирается уйти. — Стой! — Мой голос кажется мне чересчур хриплым. — Надо поговорить. Джулиан возвращается ко мне. — Я снова с Алексом. — Ну вот, я это сказала. Я отваживаюсь посмотреть на него. Он молчит. Не верит. — Что? — Я снова с Алексом. — Я повторяю эти слова разборчиво, чтобы он понял. — Этого не может быть. — У него шок. — Не может быть. — Он кричит. На нас обращают внимание жители Лагеря. Ну вот, только этого мне не хватало. — Джулиан, пожалуйста, тише, — я хватаю его за плечи, чтобы хоть как-то утихомирить. — Тише?! — он кричит.- Тише?! Ты меня обманула, дала ложную надежду, что все будет хорошо. Что мы будем вместе. Я стою с опущенной головой. Это все правда — Да но, — на его фоне мой голосок звучит тихо. Джулиан не слушает. Джулиан бежит в лес. Ему надо побыть одному. Я его понимаю.       Он не возвращается весь день, а когда приходит, то даже не смотрит в мою сторону. Через несколько дней появляется Корал. Она медленно, по кусочкам восстанавливает его разбитое сердце. Я с Алексом. Ве хорошо, мы вместе, они вместе. И вот, снова он зовет меня. Я захожу в палатку. Джулиан лежит на импровизированной постели. Он красный, как рак. Кашляет. — Лина, — он говорит тихо. — Подойди. Я медленно подхожу и опускаюсь на колени. Все будет хорошо. — Лина, — вновь произносит он, совсем слабым голосом. «Все будет хорошо,» — я произношу это как мантру. Все будет хорошо, все будет хорошо. — Лина прости, — он говорит еле слышно. — Я был не прав. Изначально. Когда подрался с Алексом. Когда накричал на тебя. Прости. Прости. Слово звучит, как разбитые осколки. Как тысячи кусочков битого стекла. Прости. Вот и все. Конец. Джулиан кашляет. Его глаза закрываются. Щупаю пульс. Вроде есть, но слабый. Зову Тэка. Дальше выполняю его указания. Потом выползаю из палатки. Меня ждут Алекс и Корал. — Ну, что с ним? — Корал боится. Она его любит и не хочет, чтобы он умирал. Я открываю рот и обнаруживаю, что мне нечего ответить. Закрываю рот. пытаюсь найти какие-то ободряющие слова. Не получается. Из палатки вылезает Тэк. — Что с ним? — Корал кричит. — Пойдем. — отвечает ей Тэк. — Он жив. И, может быть, пойдет на поправку. Я выдыхаю. Он будет жить. У него просто нет другого выхода. Когда Тэк и Корал скрываются из виду, Алекс обнимает меня и спрашивает: — Что с тобой? Ты плакала? Я отстраняюсь от него и провожу рукой под глазами. Мокро. Да, я плакала.