В момент, когда вся моя жизнь перестала быть сладкой и радостной, мне было семь, а сестре четырнадцать. Тогда мир казался мне чистым и ярким, наполненным жизнью. Я никогда не думал, что такое может произойти с ней. Скорее всего, мне просто было удобно быть ничего не понимающим мальчишкой, который смотрел на мир сквозь розовые очки. Она хоть и не была взрослой, но всегда оберегала меня от этого мира, наполненным злобой, отчаяньем и ложью. Я всегда думал, что понимал её, как никто другой.
Все наши общие тяготы я, даже не задумываясь, скидывал на неё. На мою сестру. На самого близкого мне человека. Эти последние два года я запомнил на всю жизнь. В эти времена в нашей семье постоянно были слышны родительские крики вперемешку с битьем посуды или чем похуже, которые могли длиться по несколько часов. Скорее всего, сестра с самого начала понимала, что наши родители на грани развода, но мне она ничего не говорила. От неё я всегда слышал, что всё хорошо и мне не стоит волноваться. Вскоре родители и правда развелись, отец забрал её в Америку, а я остался с матерью, как наследник её фирмы. Тогда я поругался с сестрой. Прямо перед её отъездом. Я очень злился на неё за то, что она мне ничего заранее не сказала. Даже когда она уехала с отцом в аэропорт, мой гнев не проходил, а лишь усиливался.
Я заперся в своей комнате и просидел там до самого вечера. Когда же я вышел, пришла моя мать. Лицо её было переполнено ужасом, а взгляд так и застыл на нашей старой общей фотографии, где вся наша семья улыбается, находясь на пикнике. Это был взгляд отчаявшейся, разочарованной во всём женщины. Я впервые видел её такой. Обычно безразличное лицо исказилось в сумасшедшей улыбке, и нервный смех разнёсся по комнате. От этого смеха чувство страха начало проникать в каждую клеточку моего тела, я был в ужасе только от этого непривычного для моей мамы поведения. Спустя некоторое время, когда я смог прийти в себя, я подошёл к матери. И стоило мне только приблизится к ней, как я заметил, что в её руке был телефон с открытым сообщением. Заглянув в него, я заметил пару слов. «Джуд Хартфилий
мёртв».
Я сразу осознал, в чём дело и побежал к телевизору со слезами на глазах. Это были слёзы страха, но внутри меня билась надежда, что это враньё, что двое важных для меня людей живы, что всё хорошо, что ОНА жива. Подбежав к телевизору, я взял пульт и смертельно холодными руками включил его. По всем каналам извещали о недавней трагедии. Оттуда были слышны слова, которые я с трудом мог осознать. Самолёт разбился. В списке мёртвых было отчётливо видно имя моего отца, но имени сестры я не увидел.
В тот момент моё сердце замерло. «Вдруг она жива, вдруг она просто ранена», - повторялось в моем сознании снова и снова. Но следующие слова убили последние частички моей нереальной надежды на лучшее: «В списки пропавших попало только одно имя: Люсьена Хартфилия». Она пропала. Она исчезла. Пульт с пронзающим уши грохотом упал. Было ощущение, что моё сердце готово разорваться. «А вдруг она лежит где-то, истекая кровью, и зовёт на помощь, но никто не отзывается, – нервно подумал я. – Вдруг ей одиноко, вдруг она уже мертва». Но я все еще верил, и буду верить, что она жива несмотря ни на что. Она не может так просто оставить меня одного, ведь я тот, кто нуждается в ней, как никто другой. Она нужна мне. Я
люблю её.
***
Последние три года прошли для меня, как в тумане. Я просто не видел смысла жить дальше. Её нет. Три года нигде не могут найти её. Мне жутко от этой мысли. Иногда я позволяю себе представить, как она выросла, ей же уже 17, это мне, малявке, только 10. Но я обещаю, сестра, что найду тебя несмотря ни на что. Я найду ту, которая потерялась. Ту, которая исчезла.
***
На кровати лежал парень, его глаза были цвета ясного голубого неба, а волосы цвета вкуснейшего пломбирного мороженого. Этот парнишка лежал, закрыв рукой глаза. На его груди лежала тетрадь с записями.
– Хах, приятно, однако, вспомнить себя в детстве, – эти слова были сказаны тихо. Но в комнате, в которой можно было услышать даже то, как летит пыль, сказанное могло покататься чересчур громким.
«Никогда не забуду этот случай. Где же ты, Люська? Ведь ради тебя я стал тем, кто я есть сейчас, – только от этих мыслей по телу растекалась новая волна боли потери. – Я найду тебя любой ценой, даже если придётся убить кого-то. Ты важнее всего. Важнее жизни. Нет, ты и есть моя жизнь».
