Г
Мистер Стайлс носит парик. Гарри смотрит на доску перед собой с крайним презрением. Он не знает, сколько времени эта надпись здесь. Он не проверил доску, когда пришел утром, а ученики сосредоточили внимание на чтении, чтобы он не писал на ней со вчерашнего дня. Так что учитель ничего подозрительного не заметил, но рядом с его прекрасными заметками про войну за независимость США написано утверждение: Мистер Стайлс носит парик, он просто не напудренный. Если бы Гарри не знал, то подумал бы, что один из его учеников подкрался и написал это, когда он вышел из класса, но Стайлс знает. Он точно знает, кто это написал, сразу распознает знакомые резкие линии. Почерк принадлежит тому же человеку, который надписывал оскорбления между заметками Гарри с начала учебного года. Мистер Томлинсон, напряженно-потягивающий-чай-английский-придурок из кабинета 113. Преподаватель Всемирной истории, переведен из Англии, заклятый враг Гарри в научном мире педагогики. Мужчина, который ведет себя как маленький паршивец. Его поведение даже более детское, чем у некоторых учеников, а это о чем-то говорит, так как они оба учат школьников средних классов. В основном восьмиклассников, и тех, кого в тринадцать оставили на второй год. И, тем не менее, мистеру Томлинсону каким-то образом удается вести себя так, будто он моложе их всех. Гарри говорил себе с начала года, что надо просто игнорировать его или сообщить об этом администрации. Он гордится тем, что не опускается до того же уровня и не отвечает такими же писульками. Но, Господи, это начинает реально раздражать. Парень фыркает, отворачивается от доски, оставив надпись нетронутой, и выбегает в коридор, направляясь в кабинет 113. Дверь широко открыта, и Гарри видит, что Томлинсон сидит за столом, закинув ноги на него. Он откидывается на спинку подвижного кресла, учебник по истории России находится перед его лицом, а глаза следят за текстом. Занятия уже закончились, так что он должен сортировать документы, а не расслабленно читать. Мужчина даже не замечает дымящегося Гарри в дверном проеме. — Луи, — твердо говорит Гарри. Луи поднимает взгляд из-под учебника и улыбается. — Мистер Стайлс, какой приятный сюрприз! Что привело Вас ко мне? Вы наконец-то готовы почерпнуть моего ума и узнать кое-что о настоящей истории? — Вся история настоящая. Я пришел, чтобы спросить - опять - почему ты почувствовал необходимость оставить очередную неприятную надпись на моей доске. Улыбка Луи только расширяется. — Я говорил тебе, что это не моих рук дело. Спроси у своих учеников.Л
Луи любит историю. Он любит слышать о людях, которые жили до него, создали будущее для человечества, построили города и цивилизации, которые существуют сегодня. Он страстно любит это, и единственное, чем он увлечен больше, — преподавание истории. Он не мог дождаться того времени, когда получит класс и начнет распространять знания на современную молодежь. Луи хотел быть каким-то уважаемым профессором в университете Лондона или строгим, но крутым учителем в одной из многих английских частных школ. Места, в которых были возможности и цели, он хотел быть там, среди лучших педагогов страны. Чего Луи не хотел, так это того, чтобы его в итоге отправили в крохотную государственную школу в Америке. Нет, это точно не было частью плана. Он только слышал о Кентукки, потому что королева иногда прибывала сюда посмотреть на скачки или что-то типа того. Этого определенно не было в списке топ-10 мест, где он хотел бы проживать. Представьте себе ужас Луи, когда он узнал, что именно здесь будет жить в ближайшем будущем. Мысли об этом вызывают тошноту. Он обосновался сейчас, по крайней мере, нашел хороший дом в крошечном городке под названием Луиза. Если ничего другого нет, то Луи хотя бы может наслаждаться тем, что название города созвучно с его именем. Он официально учитель, мистер Луи Томлинсон, преподаватель Всемирной истории в средней школе Луизы. «Какой великий титул», — думает он с сарказмом. Луи надеется, что никто из его давних друзей и знакомых не узнает, насколько низко он пал. Система образования в Америке ужасающая. Эта школа ужасающая. Никого на самом деле не волнует, выучат ли дети что-либо. Их просто сталкивают друг против друга, чтобы увидеть, кто сможет обмануть лучше или запомнить какое-то дерьмо и выплюнуть его обратно на стандартный тест. Это возмущает Луи. Черт, они даже пытаются столкнуть сотрудников. По каждому предмету есть около двух учителей, и они должны следовать всем маленьким правилам и руководящим принципам с их планами уроков. Луи надо назначать домашнюю работу почти ночью, он должен давать им определенную информацию в определенное время и пропускать определенные вещи в учебниках, которые Америка не считает жизненно важными. Затем он должен надеяться и молиться, что ученики запомнят всю ту ерунду, которую он старательно им преподнес, чтобы сдать экзамены в конце года. Во время этих экзаменов классы сходят с ума. Они так и называются «экзамены в конце курса», что звучит достаточно разумно, за исключением того, что там полно вещей, которых дети не могли даже заметить, и если они получат низкий балл, то их будущее будет висеть на волоске. Это конкуренция. Игра, в которой определяется лучший преподаватель. А противник Луи — учитель истории из кабинета 116. Чьи ученики наберут самый низкий балл, того уволят. А это означает, что придется перевестись в другую, вероятно отстойную и бедную школу, так что Луи делает все, чтобы не оказаться в еще большем дерьме, и преподает со всей своей страстью. Это не значит, что другой историк работает хуже. Нет, Гарри Стайлс любит своих учеников и предмет. Луи терпеть его не может, и не только потому, что он достоин конкуренции. Просто этот парень приводит Томлинсона в бешенство. Он тяжело шагает, как полноценный американец, и пользуется довольно слабым дресс-кодом для сотрудников, надевая такие вещи, как узкие джинсы и джерси Грин-Бей Пэкерс*. Его волосы спадают на плечи, выглядя как неопрятный беспорядок коричневых локонов, в тех случаях, когда он не заправляет их в «мужской пучок». Так его назвала одна из школьниц, потому что решила, что это звучит «сексуально», но Луи был категорически не согласен. Сейчас он тоже не соглашается, поскольку наблюдает, как этот пучок исчезает за дверью его класса. Гарри был вне себя из-за надписи в его заметках для учеников, которые он записывает красным маркером. Конечно же, Луи оставил её. Он не помнит, что именно написал, но знает, что это было немного оскорбительно. Это раздражает Гарри по максимуму. Честно говоря, Луи совсем случайно начал эту затею с записками около месяца назад. Он пробрался внутрь, чтобы прочитать заметки Гарри и, возможно, посмотреть на его метод обучения, но заметил строчку, из которой можно было сделать шутку. Луи помнит только то, что строчил быстро и порывисто. Стайлс заметил спустя три дня и был в ярости. Гарри обвинял учеников, конечно, пытался заставить их признаться, кто это сделал, даже наказал весь класс дополнительной домашкой. Дети ненавидели его в течение нескольких дней. Так что, конечно, Луи сделал это снова. Все, что заставляет Гарри идти против его учеников, радовало Луи. Даже если все дополнительные домашние задания тренировали школьников больше. Томлинсону удавалось не выдавать себя добрых две недели, пока какой-то семиклассник не разрушил это. Ребенок попросился выйти, и Луи написал ему пропуск, ничего не подозревая. В этой школе нельзя пускать учеников куда-либо без пропуска. К сожалению. Потому что мистер Стайлс по определенной причине прогуливался по коридорам и перехватил мальчика, чтобы убедиться, что у того был пропуск. Гарри принес тот же пропуск с небрежным почерком Луи, когда в первый раз пришел к нему в кабинет, чтобы разобраться. Он узнал тонкие буквы, точь-в-точь такие же, как вандализм на его доске. Луи неистово отрицал это. Сейчас Гарри перестал обвинять своих учеников, а Луи всё ещё писал записки, просто чтобы раздражать его. Он знает, что если бы Гарри Стайлс не был мужчиной, то сообщил бы администрации, но Гарри слишком хорош для этого. Он стойко держится против гнева Луи. Все, что историк делает, - это изредка противостоит Луи. Луи любит думать, что это немного сводит мистера Стайлса с ума, и, может быть, если Томлинсон продолжит свои издевки, то Гарри станет слабым в преподавании. Это злая мысль, но Луи хочет сохранить свою работу. Даже ценой такой подлости.Г
Гарри фыркает, когда входит в небольшой спортивный зал и видит, что его лучший друг, Лиам, сидит на своей заднице. Гарри посещает Лиама почти каждый 7-й урок, когда есть свободный час, чтобы немного поговорить и сменить обстановку. По словам учеников, Лиам Пейн является лучшим физруком, который когда-либо работал в средней школе Луизы. Это, безусловно, значит, что он самый ленивый ублюдок из коллектива. Гарри много раз просил его, чтобы тот иногда ходил с детьми на прогулки, но Лиам просто смеялся и менял тему. — Ты знаешь, что дети, как предполагается, должны двигаться в спортивном зале? — спрашивает Гарри, ухмыляясь. — Ага, но ты знаешь, — говорит Лиам с набитым ртом, — что эти дети двигались без остановки, прежде чем пришли сюда. — Обычно я бы поспорил, но у меня есть более важные вещи для обсуждения. — Собираешься снова жаловаться на Томлинсона? — произносит Лиам с мягким ужасом. Не в первый раз. — Он просто чертовски бесит! — выкрикивает Гарри, но быстро прикрывает рот, вспоминая, где находится. Несколько детей хихикают, но, к счастью, остальные не заметили. Лиам вздыхает и качает головой. — Всё ещё записки? — Ага. Он продолжает отнекиваться, что не делал этого, как будто у меня нет доказательств. «Спроси у своих учеников об этом» — единственный ответ, который я всегда получаю. — И что? — вопросничает Лиам. — Спрашивал? — Конечно, — Гарри нахмурился еще сильнее, — но никто не признался. Даже они знают, что это дело рук Луи. Он не такой уж скрытный, — говорит Стайлс. Гарри действительно не переносит Томлинсона. — Я не знаю, кого он из себя возомнил, расхаживая в своих облегающих брюках и глупых подтяжках, но если этот выскочка думает, что может отвлечь меня от моей работы, то это совсем не так. Лицо Лиама искажается в озорной улыбке. — Может быть, он считает, что ты горяч? — дразнит физрук. — Я про то, что ты на него немного запал, так что, скорее всего, он на тебя тоже. — Я не запал на него! — бормочет Гарри. Он чувствует тепло на щеках, а ухмылка Лиама становится шире. — Заткнись, Лиам! Ты должен мне помочь, а делаешь всё наоборот! — Мы оба знаем, что тебе надо сделать, — твёрдо отвечает Лиам. — И что же? — резко спрашивает Гарри. — Очевидно, чувак. Просто начни писать такие же оскорбления на его доске. Испорть его драгоценные заметки по Всемирной истории или чему он там обучает. Отплати той же монетой, но знаешь, сделай это в стиле Кентукки, — Лиам берет еще кусочек своей еды. — С немного более целенаправленным характером, и он будет настолько взбешен, что перед глазами всё поплывет. Назови его коротышкой или поиздевайся над акцентом. Гарри думает об этом в течение нескольких минут. Очевидно, что это возможно сделать, но он пытается не опускаться до уровня Луи. Потому что Луи, такая пафосная задница, думает, что он выше всех, и даже тончайшая шуточка, безусловно, выводит Гарри из себя. С почти головокружением, он благодарит Лиама и устремляется обратно в свой класс, чтобы увидеть, когда у Томлинсона будет окно.Л
— Ни один уважающий себя парень не собирает свои волосы в мужской пучок! — выкрикивает Луи с полным ртом салата. Прошло два дня с тех пор, как он виделся с Гарри в последний раз, и сейчас Луи обедает в своем автомобиле с Зейном Маликом. Зейн — его лучший друг и учитель искусствознания в старшей школе округа Лоуренс. Счастливчик Зейн перевелся из их школы четыре месяца назад. Теперь ему не только не придется больше мириться с 13-летними школьниками, он также единственный преподаватель искусств в коллективе. Это значит, что ему не приходится соревноваться с другим учителем, чтобы сохранить свою работу. Луи может немного доставать его за стремление к высшему образованию. Как будто чувствуя, о чем думает Луи, Зейн отставляет свой салат на приборную панель и вздыхает. — Ты знаешь, что можешь подать заявление на работу в старшую школу и учить Древним Цивилизациям вместо этого. Это достойный вариант, иначе тебя могут уволить отсюда. — Меня не возьмут на работу в старшую школу, даже если я смогу переплюнуть Стайлса на экзаменах, — говорит Луи, сглатывая. — Кроме того, я получил отказ там, прежде чем попасть в эту идиотскую среднюю школу. — Какая разница? — Зейн откидывается на спинку сиденья и закидывает ноги на панель рядом с салатом. — Я думаю, что ты просто неровно дышишь к Гарри, вот и всё. Ты сейчас совсем не беспокоишься о счёте в конце года. Луи вскрикивает, и немного куриного салата попадает на лобовое стекло. — Неправда! Именно тогда задняя дверь открывается, и кто-то садится внутрь. — Что неправда? Луи поворачивается на своем сидении лицом к взломщику, который на самом деле просто Найл Хоран, учитель домоводства и громкий, блондинистый парень Зейна, присоединившийся к ним на обед. У него в руке гамбургер, уже наполовину съеденный, и немного соуса вокруг рта. Луи с отвращением смотрит, как тот делает большой укус. — Я не "неровно дышу к Гарри Стайлсу". — Оу, — вздыхает Найл, и Луи может видеть каждый кусочек гамбургера, который он жует. — Нет, я бы сказал, что это больше похоже на сильную эрекцию. Зейн хохочет на переднем пассажирском сидении, и Луи поворачивается лицом к нему. — Вот так, значит. Тогда можете выйти из машины и пойти пообедать где-нибудь в другом месте. — Вообще-то, мы можем остаться в твоей машине и закончить наш ланч, а ты можешь пойти куда-нибудь в другое место, возможно, на свой пятый урок, — спокойно произносит Найл. — Ты уже почти на пять минут опоздал. Это не может быть правдой. Луи лихорадочно вытаскивает мобильник из кармана, стараясь не уронить контейнер с салатом, и проверяет время. — Пиздец. Зейн вытягивается и забирает у Луи пластиковый контейнер, ища к нему крышку. — Я закрою машину, прежде чем уйду, но мы продолжим этот разговор позже. Луи вообще не планирует заканчивать этот разговор, но только кивает головой, выбираясь из автомобиля, и бежит через стоянку в школу. Он врывается в класс, извиняясь, потому что его ученики уже сидят, разговаривают друг с другом и смеются. Смех поднимается, когда он нагибается над столом и вытягивает из ящика свой план урока. Они, вероятно, смеются, потому что уже третий день подряд Луи опаздывает с обеда и только Бог знает, какие шутки возникают в их головах с этой отвратительной детской фантазией. — Итак, класс, — говорит историк, проходясь взглядом по тексту в плане. — Сегодня мы начинаем Французскую Революцию. К счастью, заметки для этого раздела уже написаны на доске позади него, когда он оставил их сегодня утром. — Мы сосредоточимся на Наполеоне Бонапарте и его правлении, — хихиканье проходит через всю комнату, но Луи игнорирует это. — Теперь, кто-нибудь может рассказать мне о важном значении Битвы при Ватерло́о? Это отвлекает класс на дискуссию, пока Луи задает вопросы, а дети на них отвечают. Но смешки все равно пробегают каждый раз, когда он упоминает Наполеона, и Луи не может понять, почему. До тех пор, пока он не поворачивается к доске и видит, что всех так насмешило. Прямо там, в середине его синих заметок о Наполеоне. Утром он написал: «Рост Наполеона Бонапарта составлял около 169 см, что считалось довольно низким в то время». Теперь надпись гласит: «Рост Наполеона Бонапарта составлял около 169 см, что считалось довольно низким в то время. Мистер Томлинсон того же роста, и это всё ещё считается низким.» Добавленное предложение написано ярко-красным шрифтом, и Луи чувствует, что его уши приобретают соответствующий цвет. Он взрывается внутри. Томлинсон поворачивается обратно к ученикам. — Кто это написал? — в ответ он получает только несколько смешков. — Ну, я думаю, что вы все можете делать дополнительные упражнения из главы четыре и подготовить их на завтра, если никто не хочет встать и признаться в своем поступке, — Луи выплевывает эти слова, и у нескольких детей хватает совести выглядеть обиженно. Луи осеняет только тогда, когда дети собирают свои вещи и класс пустеет, что самый главный подозреваемый — вовсе не ученик.Г
Гарри сидит на своем стуле, терпеливо ожидая увидеть красное лицо Луи. Он ждет не долго, так как спустя две минуты после того, как уроки заканчиваются, вопящий Луи врывается в его класс. — Ты полнейший мерзавец! Что заставило тебя думать, что ты можешь связываться с моей доской? — То же самое, что заставило тебя думать, что ты можешь портить мою. Даже не потрудился снова отрицать это, — самодовольно говорит Гарри. — Тебе просто повезло, что я не стал жаловаться администрации. — Ну, конечно, что бы ты им сказал? Что после того, как ты начал писать на моей доске, я решил ответить тем же на твоей? Не думаю, что я единственный, кто получит выговор, — с угрюмым видом произнес Стайлс. Гарри наблюдает, как Луи раздумывает, но он знает, что прав. Также слишком поздно говорить это. Но он не планирует останавливаться, пока этого не сделает Луи, а Томлинсон точно не остановится сейчас, когда злится. Луи выходит из класса, и Гарри готовит себя к войне. Это неделя ожидания, по крайней мере, для Гарри. Ему удается начеркать две неуместные шутки о королеве и один подкол про акцент Луи, прежде чем тот наконец-то мстит. Это очень маленькая вещь, потому что поначалу Гарри вообще ничего не замечает. Они обсуждают флаги, их цвета и страны происхождения. Гарри, указывая на свои заметки, говорил ученикам, что им надо запомнить цвета, а также имена, когда кто-то в первом ряду начинает хихикать. Гарри поворачивается и проверяет свои записи на наличие записок от Луи, но не видит ничего плохого. Хихиканья распространяются, когда он читает лекцию, и, когда Гарри возвращается к британскому флагу, он, наконец-то, замечает. Это тонко, очень тонко. Кажется, в нескольких словах на его доске добавлено пару ненужных букв u**. Наиболее заметно, что слово «colors» было изменено на «colours». Гарри чувствует, как кровь приливает к кончикам ушей, но делает глубокий вдох и поворачивается к детям. Он собирается проигнорировать это и нормально закончить урок. Стайлс старается приложить все свои усилия, потому что дети замечают его войну с Луи. Это действительно выходит из-под контроля. Как только раздается звонок на перерыв, он направляется в класс 113. Его уши всё ещё красные, когда он стоит у двери снаружи и позволяет всем ученикам выйти. Когда комната пустеет, он входит и закрывает за собой дверь. — Мы должны прекратить. Нам надо вести себя, как взрослые, подавать пример, а мы не делаем этого. Я никогда не должен был опускаться до твоего уровня. Мы должны остановиться, Луи, прежде чем это повлияет на нашу работу. К удивлению Гарри, Луи просто поднимает взгляд со своего места и кивает головой. — Ты прав, — Гарри чувствует, как его рот немного приоткрывается, но Луи продолжает. — Мои ученики заметили. Гарри стискивает челюсть и делает глубокий вдох. — Да, мои тоже. Мы должны прекратить ради них, потому что не будет хорошо, если они начнут думать, что два учителя ненавидят друг друга. Луи хмурится и Гарри замечает, что тот выглядит немного растерянным. — Они не думают, что мы ненавидим друг друга. — О чём ты? — Робби Фаулер и Джессика Дениэлс переписывались на уроке. Так что я забрал листок. Сейчас дам тебе почитать, — говорит Луи, открывая верхний ящик стола, и дает Гарри голубой лист бумаги. Гарри берет его и сканирует взглядом неаккуратный почерк детей, чувствуя, что его глаза расширились от шока и паники. Мистер Томлинсон занимается кое-чем неприличным с мистером Стайлсом. Скажи, что ты тоже это видишь. О, я вижу, надеюсь, что они однажды сделают это так сильно, что не смогут дать нам задания на экзамене. Ха! Сомневаюсь, что это поможет, потому что они всё ещё ходят и делают вид, что ненавидят друг друга. Они ненавидят нас, а не друг друга. Эмили сказала, что домашка, которую задает Стайлс, настолько же тяжелая, как и та, которую получаем мы. Они точно планируют её вместе. Неужели они думают, что мы не видим их флирт? Эта война с записками стала такой очевидной! Это не конец, но Гарри прекращает читать и смотрит вверх на Луи, задыхаясь. — Они думают, что мы вместе?! Луи кивает. — И, как ты можешь видеть, «вместе» не единственный термин, который они использовали. Нынче тринадцатилетние думают, что они знают больше, чем делают, — Луи говорит это с неким отвращением, и Гарри чувствует, как что-то поворачивается в желудке. — Особенно, если они думают, что я сплю с тобой. Гарри сокрушает чувство разочарования, которое теперь поселилось в его груди, и он фыркает. — Да, наши ученики должны знать, что я никогда не был бы с такой высокомерной пиздой. Он поворачивается и выбегает, думая, что видел во взгляде Луи вспышку обиды. Гарри ждёт не дождётся, когда расскажет об этом Лиаму.Л
Луи прекратил писать гадости на доске Гарри, и это далось ему с большими трудностями. Особенно теперь, когда он знает, что Гарри на самом деле думает о нём. Прошло две недели, и Луи уверен, что Зейн и Найл сто процентов слышали его скулёж. Во время их последнего разговора Найл — предатель — должен был указать, что технически Луи оскорбил Гарри, и технически он тот, кто начал все это. Зейн, конечно, согласился со своим бойфрендом и добавил, что, может быть, если бы Луи просто пригласил Гарри на свидание, вместо того чтобы начинать войну оскорблениями, то всё могло бы пойти по-другому. Например, Гарри не назвал бы его высокомерной пиздой. Друзья Луи так добры. На этот раз Томлинсон ест бутерброд в учительской, чтобы избежать их обоих. Это на самом деле не работает в его пользу, потому что ленивый физрук — и лучший друг Гарри — Лиам Пейн, продолжает смотреть на него и ухмыляется, будто знает что-то, чего не знает Луи. Он полагает, что Лиам действительно что-то знает, но это всё ещё пиздецки нервирует. Шатен глотает последний кусочек ветчины и встает, чтобы уйти. У него ещё есть полчаса до начала занятий, так что Луи планирует проверить свой план урока и посмотреть, есть ли что-нибудь, что он должен переделать. На самом деле есть место, где он мог бы изменить заметки и добавить в материал немного больше информации. Он поворачивается к доске и хватает свой синий маркер, по-прежнему смотря на планировщик урока в руках. Луи открывает маркер ртом, когда поднимает взгляд, чтобы начать писать, и почти роняет колпачок, который всё ещё зажат между зубами. На середине доски красуется надпись: Мистер Стайлс считает, что у мистера Томлинсона шикарная задница. Это точно не почерк Гарри, и буквы выведены неоновым розовым маркером. Прежде чем Луи даже понимает это, он уже на полпути к классу Гарри. Планировщик все еще в его руке, когда он сталкивается с человеком, который спешил в противоположном направлении. Гарри испуганно смотрит на него сверху вниз, пока они не делают шаг назад друг от друга. Потом они оба открывают рты, чтобы одновременно заговорить. — Ты считаешь, что у меня шикарная задница? — Мои волосы не пахнут клубникой. — Я никогда не говорил, что твои волосы пахнут клубникой. Откуда я вообще могу это знать? Волосы Гарри действительно пахнут клубникой, сам Гарри пахнет клубникой, каждый, кто был хотя бы в трех футах от него, знает об этом. Брови Стайлса сдвинулись в замешательстве, и каким-то образом ему также удалось передать шок. — Что ты имел ввиду, когда сказал, что мне нравится твоя задница? Луи переминается с ноги на ногу и закрывает планировщик, который все еще находится в его руках. — Создается впечатление, что кто-то написал записку на моей доске о том, что тебе нравится мой зад. Гарри моргает и откашливается. — Кто-то написал на моей, что тебе нравится то, что мои волосы пахнут клубникой. — Было ли это случайно написано ярко-розовым маркером? Гарри кивает. — Думаешь, кто-то из учеников это написал? Луи качает головой. — Запись другая, это могут быть разные люди. — Ну, нужно выяснить, кто это, прежде чем мы попадем в неприятности из-за сексуальных домогательств друг к другу, — говорит Гарри.Г
Прошло три дня, и они до сих пор не могут понять, кто это делает. Каждый раз, когда Гарри стирает один розовый комплимент, появляется новый, когда он выходит из класса. У Луи та же проблема. Они оба спрашивали детей, но кроме громкого хихиканья и какой-то чуши про «шиппинг», четких ответов не получили. Сейчас Гарри сидит в спортзале с Лиамом, рассказывая ему о происходящем. — Ли, я клянусь, школьники пытаются выбесить нас. Мы только достигли соглашения, чтобы оставить друг друга в покое, а теперь кто-то другой делает всё ещё хуже. Лиам смеется. — Звучит, будто кто-то просто пытается заставить вас обоих признаться, что вы друг другу нравитесь. Гарри смотрит на него, но, прежде чем открывает рот, чтобы ответить, видит, что мистер Хоран, преподаватель домоводства — и друг Луи — направляется к ним. Блондин подбегает, улыбаясь, и шлёпается прямо рядом с Лиамом, будто это в порядке вещей. — Эй, пацаны, о чём болтаете? — Ни о чём, — быстро и резко отвечает Гарри, а Лиам поворачивается к Найлу и ухмыляется. — Гарри говорил о своей проблеме. Кажется, какой-то ученик продолжает писать на его доске розовым маркером и портить его заметки. Найл и Лиам разделяют взгляд, которого Гарри вообще не понимает, а затем Найл поворачивается, обращаясь к Гарри. — Томмо жаловался мне и Зейну по той же причине. Говорил, что кто-то засыпает его комплиментами от другого учителя. Гарри просто кивает. — А-ага, это происходит с нами обоими. Мы пытались выяснить, чьих рук это дело. Но единственное, что мы обнаружили, так это, что мы ненавидим друг друга. Лиам прокашливается, но выглядит так, будто он снова хочет смеяться. — Я сказал Гарри, что это просто безобидная шалость. Конец учебного года не за горами, и дети нуждаются в каком-то развлечении. Полагаю, что, если оставить это в покое, то ребенок, скорее всего, сам успокоится. Что думаете? — говорит Лиам, бросая на Найла немного резкий взгляд. Хоран просто ухмыляется и снова обращается к Гарри. — Думаю, что кто-то просто пытается свести вас с Томмо. Гарри ахает. — Нет! Лиам сказал то же самое и просто… Нет! Найл и Лиам хохочут. — Выглядит правдоподобно для меня, — говорит Найл, разделяя еще один секретный взгляд с Лиамом. — Не думаю, что это так. К тому же, Луи меня ненавидит. И я не слишком-то его люблю, — Гарри качает головой и уходит, оставляя Пейна и мистера Хорана за их странным обменом взглядами.Л
У Луи это странное мелочное чувство в глубине сознания, что он видел этот почерк раньше. Он пересмотрел все тетради своих учеников, но до сих пор ничей почерк не сошелся с почерком с доски. Луи знает, что видел его, но не может определить, где именно. К счастью, сегодня на доске нет комплимента. Там просто слово. Написанное огромными розовыми буквами на всю доску «Свидание!!!» в комплекте с тремя восклицательными. У Луи нет и малейшего представления о том, что это может значить, кроме того, что это чертовски загадочно. Он полагает, что тот, кто за этим стоит, безусловно, загадочный тип. Он просто надеется, что сможет разобраться в этом до начала тестирования. Луи не нуждается в дополнительном стрессе, пытаясь побить счет Гарри. Это в большей степени зависит от его учеников, но все-таки стресс. Он пялится на большое розовое слово, когда Гарри врывается в кабинет. Историк выглядит взволнованным. Гарри надел отвратительную рубашку с фламинго, а его глупые волосы немного выпадают из пучка, будто выбились, когда он бежал к Луи. Гарри смотрит на доску Томлинсона и его глаза расширяются. Он фиксирует свой взгляд обратно на Луи. — Ты эгоистичный английский мудак. Весь этот год ты был занозой в заднице! Луи моргает, когда чувствует внезапную ненависть. Чувствует то яростное тепло на лице и ему немного больно. — Да что же ты говоришь?! Я был занозой в твоей заднице. В самом деле? Ты и твое ебанутое «я-американский-всезнайка» отношение ко всему — причина, по которой меня уволят в конце года! Гарри делает несколько шагов в сторону Луи. — Ты делаешь всё, чтобы уволили меня, а не тебя. Шляешься по школе весь из себя такой высокомерный, отвлекаешь меня, расписывая мою доску тупыми оскорблениями, и нравишься ученикам только за свои дебильные подтяжки и рассказываешь всем, что знаком с королевой! Я дождаться не могу, когда ты уйдешь. Луи стискивает зубы и шагает ближе к Гарри, тыкая в него пальцем. — А ты породистая сучка, оказывается! Думаешь, что я мечтал о жизни в вашем захолустном городке?! — Тогда вали домой уже! Луи ахает. — Какой же ты уебок! — По крайней мере, у меня достаточно роста, чтобы достать до верхней полки. — По крайней мере, от меня не несет фруктовым рынком! — выплевывает Луи. — Твои костюмы дерьмовые! — отвечает Гарри. — Кто бы говорил. Одеваешься, как фермер! — Мудак! — Деревенщина! Они подходили ближе с каждым оскорблением, а пространство между ними сократилось до нуля. Луи почти столкнулся носом с Гарри, выкрикивая последнее оскорбление. Он видит твердую сжатую челюсть Гарри крупным планом. Стайлс выпускает звук, близкий к рычанию, и захватывает лицо Луи между своими двумя гигантскими руками. Перед тем как Луи может даже вздрогнуть, его рот накрывают чужие уста, и он ахает. Гарри получает возможность пропустить свой язык в его рот. Томмо растворяется. Он потрясен тем, как легко поддается, поэтому цепляется за отвратительную рубашку Гарри и отвечает своим собственным языком. Поцелуй распаляется, он яростный, он идеальный. Все напряжение, которое было между ними в течение нескольких недель, улетучивается. Тело Луи плотно натягивается, как гитарная струна, когда Гарри толкает их к столу. Они врезаются в него, и Луи слышит шелест бумаги, разлетающейся на пол, но их рты даже не разделились. Руки Гарри блуждают по телу Луи от его шеи к заднице, сминая её. Томлинсон толкается ближе к Гарри, обнимая за шею, и тянет его к себе изо всей силы. Он выпускает небольшой стон, когда их тела сталкиваются. Эхо в пустом классе разрушает данный момент. Он резко отстраняется от Гарри и отталкивает его. — Мы в школе, Господи Боже, слезь с меня! Гарри отходит назад, выглядя немного ошеломленно, и Луи может видеть, как растягиваются его чуть-чуть опухшие и блестящие губы. — Уроки закончились, — медленно протягивает Гарри, его голос стал еще глубже, чем обычно. — И что? — спрашивает Луи, не зная, что дальше сказать. Гарри кидается на него, и снова сталкивает их рты вместе. Луи борется за первенство в поцелуе, но вспоминает, что они только что обменивались оскорблениями, так что на этот раз Гарри нежно целует его, и он готов растаять. Это приятно в течении нескольких минут, прежде чем они отстраняются снова, на этот раз, чтобы набрать воздуха. Гарри пробегает большим пальцем вдоль челюсти Луи. — Прости. Я не имел ввиду то, что говорил. Луи выдыхает, до сих пор ощущая тепло между ними. — Что было на твоей доске? — спрашивает он, вдруг вспомнив, почему Гарри примчался сюда. Гарри моргает и немного больше отодвигается, опуская свою руку с лица Луи, и неловко прокашливается. — Э-э… Там написано: «Что случится, если историки сойдутся вместе?» Луи смотрит на слово «Свидание!!!» на своей доске и осознает, что записи связаны, начиная смеяться. Гарри немного взволнованно смотрит на него. Луи замечает его улыбку. — Думаю, что мы настолько путались друг с другом, что кто-то подумал, что мы друг другу нравимся. Луи позволяет смеху стихнуть. — Кто-то хочет, чтобы мы пошли на свидание. Гарри поворачивает лицо в сторону Луи, улыбаясь. — Может быть, мы пойдем.Н
Все собираются в спортзале на следующий день после экзаменов. Ученики играют в игры и общаются между собой, так как их индивидуальные баллы будут отправлены им по почте. Конверты с общим результатом раздали учителям, а те, кому не надо беспокоиться о тестах, сидят, сложа руки, и смотрят, как нервничают остальные. Что, собственно, делают Лиам и Найл. Они сидят в том же месте, где Гарри обычно сплетничает с Лиамом, и наблюдают, как Гарри и Луи нервно переминаются с ноги на ногу. Оба историка держат свои конверты в руках, но не выглядят так, будто им не терпится открыть их. — Как думаешь, кого уволят? — спрашивает Лиам. — Ни одного из них, — отвечает Найл, откинувшись назад. — Мне удалось пересмотреть все результаты, прежде чем леди из офиса разложила их по конвертам. Баллы объединили. — Не может быть! — удивляется Пейн. Конечно же, возбужденный возглас слышно от Луи и Гарри, что привлекает внимание всего спортзала. Гарри рассекает воздух кулаком с видом победы на лице. Луи делает тоже самое, и размахивает бумагой перед лицом Гарри. — Нас объединили! Нас не уволят! Найл наблюдает, как Гарри захватывает англичанина в объятья, и ученики радостно свистят, когда Луи сталкивает их губы в целомудренный поцелуй. Прямо на глазах у всех. — Вау, — говорит Лиам. — Это заняло достаточно много времени. Найл смеется и роется в своем кармане. — У них было немного толчков в нужном направлении, а? — улыбается он, вытаскивая розовый неоновый маркер. Лиам смеется. — Я забыл спросить, когда мы начали, но почему именно розовый? Найл просто пожимает плечами. — Я обучаю домоводству. Розовые маркеры — всё, что у меня есть. Лиам смотрит на счастливую пару, только чтобы увидеть, как они уходят, держась за руки. — Думаешь, они узнают, что это мы? Взгляд Найла перемещается туда, откуда ушли Гарри и Луи. — Я считаю, что они будут слишком заняты друг другом. Он с нетерпением ждет, когда сообщит Зейну о том, что их план сработал.