dreaming about you

1. Акааши его не то что наклоняет — едва не сгибает напополам. Бокуто охает тихо и очень удивлённо — и это кажется особенно тупым в нынешней ситуации. У Бокуто член едва не выскакивает из трусов, Бокуто взмокший и взбудораженный после тренировки — и это в тысячу раз хуже, чем быть высушенным усталостью. Они с Акааши остаются и немного отрабатывают приём и подачу, но этого недостаточно, у Бокуто едва под кожей не зудит от нерастраченной энергии. Акааши собирает мячи, промокшая от пота футболка липнет к чуть согнутой спине — вот кто, наверное, за сегодня вымотался. Бокуто сжимает кулаки, мотает головой. Течёт, движется, жжётся. Акааши укладывает последний мяч в корзину, поворачивается к Бокуто — и понимающе вздыхает. Бокуто потирает затылок: — Прости. Акааши подходит и, взяв его за руку, ведёт за собой. В раздевалке темно, сильно пахнет потом и освежителем воздуха. Девочки на плакате кажутся просто мутными пятнами. Акааши толкает Бокуто к шкафчикам, сжимает предплечье и целует. Бокуто раньше казалось, что техничный и спокойный Акааши и целоваться должен как-то так же. Но нет — он напористый и жадный, даже немного отчаянный. Бокуто его никогда таким не видел, даже во время самой напряжённой игры. Но всё-таки — это его руки, аккуратные и сухие, подающие мяч под самым удобным углом, трогающие так, как этого по-настоящему хочется— Акааши разворачивает его лицом в шкафчики, нажимает ладонью между лопаток, и Бокуто послушно нагибается, утыкается лбом в прохладную металлическую поверхность. — Акааши, — выдыхает, а потом хрипит, задыхаясь, когда Акааши стаскивает с него шорты с трусами и сразу лезет пальцами между ягодиц. Кожа ещё горячая и влажная, Бокуто от этого не то стыдно, не то наоборот. Акааши трогает пальцем кольцо мышц, проводит по расщелине сверху вниз, к самым яйцам. У Бокуто кровь приливает к лицу и члену, и ещё немного кажется, что он на американских горках и вот-вот въедет в крутую петлю. Акааши засовывает в него палец — тот скользит легко, потому что Бокуто хорошо подрочил с утра (и едва не опоздал на тренировку) — и почти сразу же добавляет второй. Этого мало, хочется скулить и просить ещё, но Бокуто не доверяет своему голосу, поэтому только толкается бёдрами назад, насаживаясь на пальцы. — Бокуто-сан? Голос Акааши такой неиздевательский, что Бокуто хочется засмеяться. — Этого слишком мало для настоящего аса. Акааши над ним фыркает, но добавляет ещё два пальца, и это — это совсем другое дело. Бокуто стонет, прижимаясь щекой к дверце шкафчика, она неприятно лязгает от каждого толчка, но Бокуто так всё равно, так наплевать: у него внутри всё ускоряется, поднимается огромной волной и вот-вот сметёт всё на своём пути. Немного страшно, но Бокуто ждёт этого момента, самого напряжённого и оглушительного— Акааши наваливается на него сверху, обнимает поперёк живота и тяжело дышит. Его пальцы едва не долбят Бокуто в задницу, и, боже, как бы хотелось, чтобы это был член, горячий и пульсирующий, распирающий изнутри. Бокуто открывает рот, глотает воздух, стоны вываливаются из него в тишину комнаты. Мышцы напрягаются так, что становится почти больно. Акааши мычит ему в затылок "Бокуто-сан, я хочу, чтобы вы кончили", и у Бокуто белеет перед глазами. Он, наверное, там орёт — уши закладывает от оргазма. Бокуто так охренительно хорошо и пусто, что он хочет, чтобы это потрясающее ощущение длилось и длилось. Вес со спины пропадает, Акааши помогает Бокуто выпрямиться, прижимается, гладит по животу. Бокуто немного ведёт, он наклоняется, прихватывает зубами Акааши за губу, а потом ещё и ещё — и они целуются так долго, что у Бокуто начинают болеть ноги и рот. — В следующий раз не пальцами, — хрипит Бокуто Акааши в рот. Акааши шумно сглатывает и кивает. 2. Бокуто думает об этом весь день. Не может не думать, все его мысли только этим заняты. Они двигаются по кругу, одно и то же, словно кто-то поставил плейлист на повтор. Он проснулся пораньше, чтобы пойти в ванную и провести полчаса в душе, трахая себя пальцами. Дрочил, думая о том, что это не пальцы, а член. Сегодня с утра он растягивал себя специально, чтобы— Дальше думать страшно и очень стыдно. Всю тренировку он пытается не смотреть на Акааши, но с треском проваливается. Глаза сами отыскивают его на площадке. Бокуто думает о том, какой он худой и высокий. Как задирается край его формы, когда он передаёт мяч. Бокуто думает о его бёдрах и коленях. Бокуто правда пытается от этого удержаться, но думает о члене Акааши тоже. Пару раз Бокуто едва не встречается лицом с мячом — так всё плохо. Он упорно не может сосредоточиться — хуже обычного — и мучительно ждёт конца игры, чтобы наконец пойти в раздевалку и— Когда они заканчивают, Бокуто вздыхает с облегчением, и Акааши бросает на него обеспокоенный взгляд. — Поиграем ещё немного? — спрашивает Бокуто, цепляя Акааши за руку. Тот всё понимает: его глаза чуть расширяются от удивления, но он кивает. — Мы соберём мячи, — кричит Бокуто тренеру, и тот кивает. Они играют в молчании: Акааши пасует, Бокуто бьёт. Напряжение растёт в воздухе, словно невидимая стена, каждый удар по мячу, шлепок ладони о его тугой тёплый бок — это кирпич, встающий на своё место. Они прощаются с ребятами и спустя пару минут идут в раздевалку. У Бокуто подрагивают руки, когда он стягивает с себя пропахшую потом футболку. Акааши не раздевается. Акааши смотрит — внимательно, пронзительно, — и дрожь волной проходится по телу Бокуто. Он слишком долго старался не думать. Всё в нём дрожит от нетерпения, когда он делает шаг к Акааши, и тот с готовностью обнимает его, прижимается к его губам своими. Это так хорошо, Бокуто ждал этого целую вечность. Они целуются — долго, мокро и как-то нежно. У Бокуто давно уже стоит, и член Акааши прижимается к его бедру, тяжёлый и горячий. От мысли о нём становится горячо лицу, и Бокуто сглатывает набежавшую в рот слюну. — Бокуто-сан, вас что-то беспокоит? — спрашивает Акааши, как будто издеваясь. Как будто всё в порядке, хотя, ладно, всё на самом деле в порядке. Акааши ведь прекрасно знает Бокуто, слишком хорошо умеет читать его настроение. Бокуто уверен, что у него на лице написано, как сильно он хочет Акааши. Бокуто открывает рот, но слова не идут. Впервые он испытывает что-то похожее на стыд, хотя с Акааши ему никогда не было неловко. Можно было просто открыться, и Акааши бы всё понял правильно. Сейчас как-то по-другому, у Бокуто горят щёки и лоб и подкашиваются колени. Он утыкается лицом Акааши в плечо и берёт Акааши за руку. Кладёт его ладонь себе на поясницу, ведёт ниже, к краю шорт. Акааши забирается ему в трусы, касается растянутого влажного входа и просовывает внутрь кончик пальца. Бокуто вздрагивает, вцепляется в предплечье Акааши и тяжело дышит. Пот катится по лицу градом, и больше всего на свете Бокуто хочет, чтобы Акааши наконец его трахнул. Акааши засовывает в него второй палец, и он входит без каких-либо усилий. Акааши добавляет третий палец — и шумно выдыхает. — Я же говорил, что в следующий раз хочу, — начинает Бокуто, но запинается. Акааши стискивает его в объятиях одной рукой, а второй трогает его между ягодиц, то толкается в анус, то опускается ниже, касаясь мошонки. — Бокуто-сан, — Акааши кладёт ладонь ему на затылок и мягко поглаживает. — Повернитесь. Бокуто слушается: высвобождается из объятий Акааши, становится у шкафчика — какой уже это раз? — и наклоняется. Акааши гладит его по спине и бокам — неторопливый и уверенный, Бокуто чувствует себя мячом в его руках. То, что между ними происходит последние два месяца— Бокуто думает об этом, пока Акааши снимает с него шорты с трусами и раздевается сам. Иногда Бокуто почти хочет об этом поговорить, но встречается взглядом с Акааши — и не решается. — Бокуто-сан, я вхожу, — говорит Акааши тихо. Бокуто слышит, как он сглатывает. — Ты бы ещё постучался, — смеётся Бокуто, хотя сам едва дышит. Акааши в ответ только крепче сжимает его бедро. Он осторожничает, когда толкается в Бокуто, вздрагивает, когда тот тихо стонет и подаётся бёдрами назад. Бокуто в этот момент так хорошо, что он бы закричал. Так давно хотелось, так давно ждал, и сейчас Акааши— Акааши кладёт ладонь Бокуто на поясницу и толкается сильнее. Шкафчик, в который Бокуто упирается руками, привычно лязгает. При каждом толчке слышен влажный шлепок — словно кто-то бьёт по мячу. Бокуто теперь, наверное, никогда не сможет играть в волейбол. Акааши наклоняет его ниже, чуть отводит в сторону ягодицу и, кажется, смотрит. Его дыхание прерывистое и тяжёлое, ему, блин, нравится — от одной мысли об этом Бокуто готов кончить. Его просто распирает изнутри, боже, если бы Бокуто знал, что ему будет так охренительно, он бы решился на это намного раньше. Акааши над ним стонет, его толчки становятся быстрее, теряют ритм. Каждый раз, когда Акааши попадает Бокуто по простате, у того изо рта вырываются рваные вздохи. Акааши сжимает в пальцах его сосок, выкручивает, щипает — и Бокуто не выдерживает, тянется к своему члену и торопливо надрачивает. Сколько у него этой выдержки было, к чёрту, к чёрту вообще всё— Он всхлипывает, когда Акааши накрывает его ладонь своей. Хватает пары движений, чтобы Бокуто задрожав всем телом, захрипел и кончил. Акааши сжимает пальцы на его ягодицах, толкается совсем торопливо и, кончая, достаёт из Бокуто член. Сперма мажет по ягодицам и внутренней стороне бёдер, Бокуто не может унять дрожь и, кажется, у него слезятся глаза. Акааши мягко гладит его по плечу, а потом уходит куда-то — наверное, за полотенцем. Бокуто выпрямляется, прижимается горячей спиной к прохладным шкафчикам, прикрывает глаза: послеоргазменная усталость смешивается с усталостью после тренировки, так что конечности кажутся неподъёмными. Акааши ступает совсем тихо. Он сжимает ладонь Бокуто и целует его, и Бокуто боится открыть глаза, потому что если это окажется сном— — Бокуто-сан, — зовёт Акааши и мягко мажет губами по его веку. Бокуто обнимает его за шею.