Их жестокая привычка — Их холодные объятья. Разлетаются, как птички, На ветру смешные платья. Fleur — "Маленькие феи"
Для меня весна — это самое неприятное время года. Сомневаюсь, что это понятно. Может быть, кто-то лишь усмехнется на мои жалобы и, приятельски похлопав по плечу, скажет: «Друже, позволь мне рассказать тебе про бушующие гормоны.» Нет, нет и ещё раз нет. Будь это именно так, разве я бы жаловался? Подцепил бы какую-нибудь чикулю, или мальчика помладше, покрасивее да понаивнее, и у меня не было бы никаких проблем. Да и вообще с сексом я на «ты», так что люди, думающие, что тут дело в неудовлетворённых сексуальных желаниях, прогадают со своими советами. Хотя, возможно, если выкинуть слово «сексуальных», то это будет куда более верное предположение. Просто некие неудовлетворённые желания. В основном — какой-то странный голод. Он возникает фактически из ниоткуда, расползается от желудка в голову, заполняя все мои мысли невысказанной агрессией. В глазах встаёт пелена, и я лишаюсь возможности нормально мыслить. Остаётся только слабость во всём организме… и бешеная, невероятная злость, которая вклинивается в мои плоть и кровь. Мне, как студенту, в такие дни особенно тяжело. Невыносимо быть на лекции, слушать голоса людей и ощущать не то отвращение, не то раздражение, и эти самые «неудовлетворённые желания». Вот ты, красавчик с мягким баритоном, чьи белые рубашки всегда поразительно контрастируют с цветом кожи: каким будет твой голос, если заставить тебя кричать в агонии? Будешь ли пускать пену изо рта, если вкалывать тебе в вену яд? Или ты, загорелая пышка с большими упругими грудями и голоском, похожим на трель синицы: будешь ли ты умолять о пощаде, если перебить твой позвоночник? Будешь ли пытаться уползти на руках, стеная от ужаса и боли? Или ты, мой накаченный одногруппник с узкими глазами: что ты будешь предлагать мне взамен на свободу, если я буду медленно отрезать сперва все твои пальцы по фалангам, а потом и сами конечности по суставам? Я надеваю на своё лицо выражение непроницаемости, возвожу каменную стену, закрываю мысли и чувства, а на любые вопросы отвечаю так кратко, как только могу, преимущественно односложно… И стараюсь не смотреть на других людей. Но, как бы то ни было… Я не ненавижу их. В любое другое время года у меня даже не возникает подобных мыслей. Они все — хорошие, добрые ребята, всегда готовые прийти на помощь, вседа заботящиеся обо мне и друг о друге. Но весной нас с ними разделяет огромная пропасть, или нет, скорее, они идут где-то у глубокого оврага, а я сижу на его дне и ожидаю… чего? Чтобы ко мне кто-нибудь упал? Подошёл добровольно? Дал себя сожрать с потрохами, не думая о последствиях? В один из промозглых весенних дней, когда я меньше всего этого ожидал… со дна постучались.***
Темой лекции была математическая статистика, но я не слушал преподавателя даже краешком уха, ибо, прикрыв глаза, предавался собственным безрадостным мыслям. В своём маленьком мысленном мире я стоял посреди грязного тёмного сарая, сквозь замшелые доски которого пробивался жирный свет тревожного заката. На старых, ржавых крюках висели выпотрошенные коровьи туши, и я, которому почему-то едва ли больше десяти лет, заворожённо смотрю на эту картину, чувствуя, как благоговение разливается по позвоночнику и скапливается массивным и неуклюжим комком возбуждения у основания спины. Мне тяжело сдерживать себя. Запах крови обезоруживает и дезориентирует, и я, рыдая от счастья, падаю на колени, возвожу руки к загнившему потолку, подставляя себя склизким каплям коровьей крови. В самых дальних глубинах души я, хоть и по-тёмному, но по-настоящему счастлив. В реальности эти мысли даже не вызывают и намёка на эрекцию, несмотря на то, что весной такие фантазии приводят к самым ярким мастурбациям. Я натренировал себя игнорировать подобные позывы на виду у людей, и гордился собственной выдержкой. Те же, кто не могут сдерживать себя — раздражают. Я не понимаю, как можно показывать всему народу, что ты хочешь трахаться как блядский пёс, у всех на виду? Я почти сплю. Бормотание лектора усыпляет меня, поскольку я совершенно не мог заснуть ночью. Известно, что, даже если преподаватель рассказывает очень воодушевленно, сонливые студенты всё равно не могут проснуться, и я только что на своём примере убедился, что это чистая правда. Кто-то коснулся моего плеча. Я вздрогнул и обернулся. И увидел перед глазами смазливого круглолицего рыжего парня, по чьему лицу как будто прошлась тысяча крошечных фей, измазанных рыжей краской. Его светло-карие, почти что красные глаза смотрели на меня с озорцой и укором. — Эй, парень. Лекция кончилась. Меня прошибло током, и из-за того, что он держал моё плечо, я почувствовал нехватку воздуха. Резкое желание свернуть ему шею затмило мои глаза тёмно-бордовой дымкой, но я не поднял руки, не дрогнул ни единым мускулом, лишь посмотрел на него ничего не выражающим взглядом. Я взял его ладонь (холодная, ужасающе холодная) и убрал с себя. Дышать стало немного легче. А потом слабо улыбнулся. — Спасибо, приятель. Кстати, не видел тебя раньше и не знаю, как тебя зовут. — Это неудивительно, — фыркнул незнакомец. — Я восстановился после академического отпуска, а потом вообще попал в больницу с переломом. Так что я с этим потоком в первый раз. О, вот оно что. Понятно. Выходит, он старше меня. А выглядит младше, чем есть на самом деле. — Пошли, пошли отсюда, — вдруг обеспокоенно пробурчал он и толкнул меня в плечо. Меня вновь прошило желанием истязать его, и я не смог сдержать ухмылку, но рыжий её, видимо, не заметил. Другие студенты начали заполнять аудиторию, поэтому мы с незнакомцем быстро передислоцировались в коридор, где я, стараясь не смотреть на него, достал свой телефон — посмотреть расписание. Он не уходил. — Кстати, я Юра. В группе «четырнадцать-двести-двадцать пять». А ты? Надо же, удивительно. Сама судьба подкинула мне в руки «сладкого мальчика», вот только очень и очень невовремя. «Юра». Мне нравится это рычащее имя. Букву «Р» можно тянуть бесконечно долго, делая вид, что ты сгорающее от страсти животное. Собственно, возможно, именно поэтому в моём послужном списке среди парней в основном Юры и Артёмы, а среди девушек есть даже одна Аврора. — В той же, — пробормотал я, не поднимая глаз от экрана телефона. — О, здорово. Я уже ни черта не помню здесь, проводишь? Какова наглость. Как же ты тогда дошёл до лекционной аудитории? — Конечно, — несмотря на раздражение, ответил я с мягкой приветливой улыбкой, как делал обычно, и мы направились в другой корпус, в котором и располагалось следующее занятие. — Кстати, кстати, ты не представился, — спустя пару минут ходьбы раздался голос Юры. Наглый, наглый, ужасающе наглый и настырный клоун с ледяными ручонками. Ярость клокочущей алой волной поднялась со дна моего желудка, истощая меня и заставляя чувствовать звериный голод пополам с неожиданной похотью. Интересно. Оказывается, он не только меня раздражает больше, чем остальные в этот период, он ещё и сексуально привлекателен. Я хочу разорвать тебя на части, вдруг прозвучала в моей голове строчка из старой песни. — Я? Саня, — я состроил усталый и сонный взгляд, затем театрально зевнул и потянулся. — Ну, тогда точно будем знакомы! — рыжий парень радостно протянул мне руку, словно предлагая рукопожатие. Я пару секунд смотрел на его бледную ладонь. Затем собрал воедино его образ. Низкого роста (точно ниже меня на голову, а я и сам-то роста чуть выше среднего), круглолицый, с взлохмаченными медно-рыжими волосами, алыми глазами, с миллионом веснушек на лице, в безразмерном красном свитере (но ведь сейчас начало апреля, жарко же, нет?), в бледно-синих мешковатых джинсах. Совершенно не мой тип. Но есть один плюс… На рыжих волосах кровь будет смотреться особенно красиво. Я протянул руку в ответ. — Да, будем знакомы, — прорычал я, гадко искривив лицо. Прочем, выглядело это, наверное, как самая обычная приветственная, слегка холодная улыбка, потому как Юра вновь ударил меня по плечу с широкой ухмылкой. — Ну что, бро, веди меня теперь, — сказал он. — Тогда хрен ли ты встал, братан? — я коротко рассмеялся, слегка сощурив глаза. Будем знакомы, продолжало греметь в моей голове. Ну да… Будем знакомы, тот, кого я всей душой возжелал в качестве жертвы самому себе. Будем знакомы.