Желание или новая жизнь для Гермионы Грейнджер

       Последующие несколько дней проходили для Гермионы Грейнджер спокойно. Она не особо помнит, когда последний раз видела людей, которых обидела, а именно Пэнси и Драко, но была безумно рада, что это парочка не трогала ее, ведь у девушки было время чтобы подумать о своем отвратительном поведение, но, когда слизеринцы появились вечером, про свое поведение она и забыла. Стоило увидеть их лица, и спокойный вечер уже не предвещал ничего хорошего. Только вот в тот вечер, ребята к ней так и не подошли, чему гриффиндорка была с одной стороны благодарна, а с другой - нет. Видимо, она их слишком сильно обидела, раз они даже словечком с не обмолвились. Более того, слизеринцы будто бы специально избегали ее, когда видели, и, знаете, до определенного момента, ей это было только на ей руку. Просить прощения, шатенка у них не собиралась. В тот момент, как-то не нужно было. По началу, ей нравилось быть одной. Ведь все свое время, гриффиндорка проводила в библиотеке, ища хоть что-то похожее на ее случай, но перерыв ее всю, так ничего и не нашла. Неужели ей придется застрять здесь навсегда? Нет, она не выдержит этого. Проще сразу же запустить в себя Аваду и дело с концом.        Несколько часов, кареглазая провалялась в своей комнате совершенно одна и с ужасом представляла картину, как она лицом к лицу столкнется с Волан-Де-Мортом и матерью, родителями которой являлась настоящая Реддл. Ей не особо хотелось с ними встречаться, но, дикое любопытство охватывало каждый раз, когда она в голове рисовала очертания Темного Лорда, гадая, как он выглядит в этой жизни, но самое главное любопытство, узнать кто же является ее мать. Образ Беллатрисы Лестрейндж всегда появлялся в голове, учитывая, что пожирательница явно обожала Волан-де-Морта и была готова на все ради него, ну, по крайней мере в прошлой жизни так и было. Сейчас Гермиона не отказалась бы поговорить с кем-нибудь об этом, только жаль, что разговаривать ей не с кем. С преподавателями не то, а друзей здесь нет. Она обречена на вечные муки. Одиночество полностью ее поглотит, она может замкнуться в себе на ближайшее время. Поэтому, что останется от Гермионы Грейнджер, когда она вернется обратно домой? Наверное, ничего. - Что же мне делать, если я застряну тут намного дольше, чем захочу? – спрашивает сама же у себя Гермиона, глядя в потолок. Стало грустно и ужасно себя жаль, студентка повернулась на бок, на глаза навернулись слезы бессилия, - Я здесь сойду с ума, если не буду ни с кем общаться. Дома было хорошо, зачем я вообще заикнулась о чистокровной семье? Сама все испортила. Какая дура. – слезы катятся по щекам, как хорошо, что сейчас никто ее состояние не видит. Какая же она стала слабой, - Я без понятия, что мне делать дальше и как вернуться домой, а еще я скучаю по дому, по своим мальчишкам, по Живоглотику, даже скучаю по-своему Малфою и его свите, скучаю по тем временам, когда мы воевали с ними, теперь же воевать мне придется с гриффиндорцами. Не хочу так. Не хочу быть в кругу слизерина, хочу вновь вернуться к себе. Хочу быть грязнокровкой Грейнджер, хочу, чтобы меня вновь оскорблял Малфой, это по крайней мере лучше, чем целовал. - тяжелый протяжный вздох, больше было похож на вой от безысходности. Слезы не прекращали литься из глаз. Грейнджер ухмыляется. Дожили, она разговаривает сама с собой. Кукушка улетела, и вряд ли вернется обратно. Разговаривать и вправду не с кем, а это значило это лишь одно. Все-таки придется помириться со слизеринцами, все равно лучше компанию она не найдет, учитывая, что ее никто здесь не любит.        Грейнджер не собиралась просить прощения, но поняла, что в ближайшее время - это сделать все-же придется. Что хуже: сойти с ума или попросить прощение? Гриффиндорка протяжно вздыхает и выходит из своей комнаты, направляясь в большой зал, надеясь, что все ее липовые друзья слизеринцы сейчас там. Не очень хотелось бегать по всей школе и искать их. Она точно не знала, что именно сказать, чтобы они простили ее и не задавали лишних вопросов, поэтому, видимо, придется импровизировать, как всегда.        Кареглазая не заметила, как дошла до дверей большого зала. Сердце предательски дрожало. Извинятся – это не трудно, особенно, когда ты знаешь, что виновата перед людьми, но, почему-то просить прощения перед такими людьми как Драко Малфой или же Пэнси Паркинсон, было как-то дико и совершенно неправильно. Если бы ей сказали, что она когда-нибудь будет унижаться перед слизеринцами… нет, лучше никогда не говорите ей такое. Но, делать нечего, шатенке придется это сделать, чтобы не сойти с ума от тоски и безумия в этом чокнутом мире. Мимо проходят Драко и Блейз, Гермиона оглядывается, но так и стоит возле дверей. Слова никак не идут, поэтому, приходится взять огромное мужество, чтобы сделать шаг в их сторону. Так она и делает, гриффиндорка бежит за ними, боясь, что если сейчас не сделает это, то уже никогда не извинится. - Малфой… – крикнула Грейнджер. Юноша остановился, оглянулся, посмотрел на нее как-то очень странно а для Гермионы, его взгляд был очень странным. В смысле, она никогда не видела в своем мире такой взгляд, - Драко, я хотела извиниться. - продолжает кареглазая, понимая, что, произносить фамилию своего «друга» и извинения – как-то не совсем будет удачно. Далее, Гермиона делает то, чего бы никогда в жизни не сделала в своем мире.        Все происходит как в замедленной съемке, Грейнджер медленно подходит к блондину в плотную, смотрит в глаза, и резко целует того в губы, - Извини меня, я такая дура.        Драко опешил от такого. Ему показалось, что это было очень странным действием со стороны Гермионы, учитывая, что, она, как минимум неделю игнорировала его и их общих друзей, а сейчас, по какой-то причине, решила помириться. Видимо, не выдержала. Грейнджер-Реддл улыбается, Драко так сильно любит и скучал по этой улыбке, что готов простить и забыть все плохое, что было когда-то между ними. Сердце делает сальто. Кажется, что он самый счастливый парень из всех в этой школе. - Ладно, проехали, да, Блейз? - блондин смотрит на друга, тот в свою очередь молча кивает головой, давая понять, что он не против помирится с Реддл, и только после того, как девушка вновь улыбается, на этот раз во все лицо, Забини наконец обнимает ее и дружески хлопает по спине. - Но с Пэнси так не прокатит, она весь вечер, после того как вы поссорились - проплакала. Не думаю, что простое «Извини» будет уместно, учитывая, что ты ее очень сильно обидела. – добавляет мулат, вспоминая, как Персифона в тот вечер очень сильно переживала, что поссорилась с лучшей подругой. Она им весь мозг проела насчет этого. - Да, Паркинсон будет уже рада, если Герми придет к ней с извинениями, и, даже, простое «извини» прокатит. Не первый же год ссорятся, но в этот раз было жестко. - Драко целует свою, как он думает, девушку в макушку, а та слегка кривится, чего не может не заметить Блейз, но тактично молчит. Грейнджер благодарна ему за это, но мулат точно расскажет Малфою, когда они будут наедине, подальше от нее. Но не убивать же его из-за этого? Хотя...... Да нет.        Пэнси Паркинсон сидела за слизеринским столом и молча наблюдала за однокурсниками, ребята весело обсуждали какую-то чепуху Паркинсон не особо их слушала и ели приготовленную еду эльфами. Они смеялись, и Пэнси было дико жаль, что она потеряла нить разговора. Ее мысли занимала Реддл, и ее поведение, ведь подруга изменилась, это нельзя было не заметить. Девушка то и дело вспоминала злое и измученное выражение лица Гермионы. Что с ней произошло? Почему она такая? Увы, на этот вопрос слизеринка не знала ответов.        Три дня прошли, а Гермиона так и не появилась с извинениями, что на нее вообще не походило. Раньше, когда девчонки ссорились по всяким пустякам, то мириться первая приходила именно Гермиона... Ну, вернее мириться шли они одновременно, хотя теперь это не имеет значения. За три дня, ни Реддл, ни Паркинсон, уступки друг дружке не делали. Как только слизеринка видела на горизонте Гермиону, она молча уходила прочь, даже не удосуживаясь посмотреть на подругу. Хоть, Пэнси пыталась злиться на нее, на самом деле, чертовски скучала по тем временам, когда они были лучшими подружками и рассказывали друг другу абсолютно все. Сейчас сказать, что они все еще остались лучшими подругами - сложновато.        За соседним столом вновь слышен смех, Пэнси поднимает голову и встречается взглядом с Гермионой, девушка была в компании Блейза и Драко, при этом второй был уж слишком радостным. Значит простил. - Слушай, Пэнс, я знаю, что обидела тебя, и мне не стоило злиться и срываться. Не знаю, что со мной происходит, но тем не менее я понимаю, что мне не стоило грубить тебе только потому, что у меня плохое настроение. Так что, мир, дружба, жвачка?        На губах у Паркинсон тут же появляется улыбка, и встав со своего места, она, не раздумывая, обнимает подружку. Этот жест означал, что она не злится на нее. В душе Грейнджер тяжело вздыхает, ну, теперь по крайней мере ей есть с кем пообщаться, и она не сойдет с ума.        Ночью этого же дня, гриффиндорка никак не могла уснуть. Девушка ворочалась в своей постели, не известно по какой причине. Ей было ужасно душно в комнате. Душно было даже после того, как она открыла окно, собственно, поэтому, девушка выходит из комнаты и направляется прямиком в гостиную. Но даже после всех действий, лучше ей не стало. Складывалось ощущение, что она заболевала, а болеть сейчас, ой, как не хотелось.        Самое лучшее сейчас было сходить к мадам Помфри, собственно, кареглазая так и сделала. Вышла из гостиной и направилась прочь из подземелья. - Мисс Реддл, что вы здесь делаете?        Грейнджер тут же подпрыгивает, от неожиданности, но повернуть голову так и не решается. Сейчас ее тревожит лишь страх за свое здоровье, а то, что ее поймали чуть ли не с поличным не так страшно. Ну что они могут с ней сделать? Да ничего. Против нее у них нет ничего. Как глупо и смешно это звучит, однако. Будто она реально преступница и что-то сделала незаконное, а теперь ее поймали, и она чувствует, как ноги ушли в пятки. Жуть. - А, профессор Снегг. Рада видеть вас. – в язвительное манере, наконец, произносит гриффиндорка, оборачиваясь. Вот кого-кого, а Снегга, Гермиона хотела видеть меньше всего на свете. И что он прицепился к ней? Ах, точно, слишком поздно для гуляния по школе, - Я плохо себя чувствую. – продолжает она, глядя на Снегга во все глаза. Какой глупый вопрос, и такой же глупый ответ. - Именно поэтому вы направляетесь в гостиную Гриффиндора?        Грейнджер замолчала, не знала, как ответить. Вновь оглянулась. Она настолько была поглощена в свои мысли, что не заметила, как очутилась на седьмом этаже. Да, действительно, кажется, направляется в гостиную к львам.        Снегг хмыкнул, наверное, был очень сильно рад, что спалил ее, - Дайте угадаю, опять что-то замыслили против гриффиндорцев с друзьями? Боже, оставьте вы уже в покое их. – прошептал профессор, как можно тише, будто бы их сейчас кто-нибудь подслушивал и если он скажет что-то не так, то все, расстрел. Северус старался даже дышать тихо, но стук сердца выдавало его с потрохами. - Постойте, а что вы здесь делаете? - тут же спрашивает Грейнджер. Ей кажется немного странным фактом то, что Снегг, читая маленькую нотацию ей, старается сам не попасться кому-то на глаза. Хотя, это не ее дело, по каким причинам он находится на седьмом этаже и делает вид, что его тут нет. - Не ваше дело. - коротко кидает профессор Снегг, поправляя свою мантию. Только сейчас Гермиона видит, что одежда на нем слегка неопрятно выглядит, будто бы мужчина одевался впопыхах, - Вы не видели меня, я не видел вас. Такой ответ вас устроит?        Гриффиндорка кивает головой, - Тогда я… пойду!? – как-то неуверенно, то ли спрашивает, то ли уточняет кареглазая. - Идите, – произносит он, и Гермиона уже было делает шаг, как профессор, вновь ее окрикивает, - Не в гостиную Гриффиндора, мисс Реддл. Думаю, вам лучше сходить к Мадам Помфри.        Щеки у гриффиндорки вспыхивают ярко-красным цветом, она вновь оборачивается к Снеггу, смотрит на свои туфли и произносит, - Да, точно, забыла.        Северус усмехается, кидает на нее последний взгляд и уходит. Вообще, по-хорошему, он должен был лично сопроводить ее, ну, чтобы точно убедится, что в чужую гостиную, девушка не дойдет, но, так даже лучше. В конце концов, Гермиона не маленькая девочка и сама найдет дорогу домой.        Когда профессор Снегг ушел, Гермиона еще какое-то время постояла возле лестницы. Жар все еще не спадал, но идти к мадам Помфри совершенно не хотелось. Да, она противоречит себе, говоря о том, что она беспокоится о своем здоровье, но при этом, не хочет идти к школьной медсестре за лекарством. Через секунду, ей стало отвратно, она попятилась назад и схватилась за лестницу, как за якорь, как за спасательный круг. В голове помутнело, дышать стало совсем нечем. Гриффиндорка осела на лестницу, почувствовала прилив страха и горечи. Наверное, стоило все же попросить профессора Снегга сопроводить ее, сама она вряд ли дойдет до своей гостиной, не говоря уже про комнату. Лестница на седьмой этаж тут же двинулась, направляя уставшую гриффиндорку вниз. Это провал. Кареглазая сжала кулаки, попыталась встать, опираясь на холодные перила. Это чудо, по-другому сложно описать, но сделать шаг в сторону других лестниц, ей удалось. Несмотря на боль, которую, Гермиона испытывала сейчас, кое-как ей удалось дойти до первого этажа. Радует то, что тело сейчас не так сильно горит, как раньше. Видимо, странные симптомы уходят.        Тяжело вздохнув, гриффиндорка облокачивается на холодную стенку, рядом с подземельем. Из глаз предательски брызнули слезы. Интересно, на кого она сейчас похожа? Выглядит, наверное, ужасно, в прямом и переносном смысле. Несмотря на пустой и тихий коридор, кареглазая слышит отдаляющие или приближающие шаги. Вытерев слезы и сопли, гриффиндорка радуется, как ребенок. Ей стало все равно, кто ее найдет, хотелось поскорее убраться отсюда, конечно, лучше в больничное крыло, но в гостиную, на диван, девушку тоже вполне устроит. - Так-так-так, и кто это у нас тут!?        Этот голос она узнает из тысячи, но тем не менее, неожиданное появление, данная личность на нее произвела. Грейнджер улыбается, понимая, что уже спасена, что сейчас она вместе с Роном пойдет в больничное крыло, пока не вспомнила, что в этом мире от ее любимого рыжего друга нет и следа. Улыбка прошла моментально, будто ее никогда и не было. Наверное, она наврала, когда сказала, что ей все равно, кто найдет ее в таком состояние. - Королева слизняков Реддл, какая встреча! – ухмыляется Рональд, пожирая глазами девушку. Наверное, он очень сильно удивился, когда увидел ее здесь, одну, хотя, с последним фактом, вряд ли его удивишь. В последнее время, она часто ходит одна, - Кажется, ты отбилась от своих друзей. – замечает Уизли. На губах у него появляется ухмылка, он, явно, заметил, ее красные заплаканные глаза. На душе плясали чертики, наконец-то можно отыграться на ней, и что самое прикольное – никто ничего не узнает, - Знаешь, я был крайне удивлен, заметив тебя тогда, когда ты пришла ко входу в нашу гостиную. – с каждым словом, гриффиндорец приближался к ней, - Если честно, то я был дико рад, когда встретил тебя со своими приятелями, они спасли тебе жизнь, сами того не подозревая, - снова шаг. Гермиона готова была поспорить, что эта встреча ничем хорошим для нее сейчас не закончится. Кареглазая попыталась взять себя в руки, но ноги, будто бы прилипли к полу и совершенно не слушались ее, - Если бы ты была одна, как сейчас, поверь мне, счастливой ты бы не ушла. – Рон приблизился к ней настолько близко, что Гермиона смогла услышать стук его сердца. Он наклонился, вгляделся в глаза, и резко схватил за волосы, вдыхая аромат ее тела. Его сердце в груди громко стучало. Наверняка, ему было страшно, признаться, даже самой Гермионе стало страшно от его действий, ведь девушка не знала, какой он здесь, в этом мире, и что он может с ней сделать. - Мне больно. – хрипит она, когда Рональд сильнее схватил ее за волосы. В голове всплыл образ ее гриффиндорца, рыжий лучезарный парень, который, никогда не причинил бы ей боль. Этот же Рон был совершенно другим, можно сказать, это был Малфой ее мира, только почему-то в теле Уизли. - Ах, тебе больно. – с сарказмом, отвечает он, но все же выпускает ее волосы, за что, девушка ему безумно благодарна, - А тебе было известно, как было больно мне?        Огромный груз упал на плечи. Кареглазая кое-как попятилась, посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, какой его будет дальнейший ход. Что-то ей подсказывало, что то, что он сделал было еще цветочки, по сравнению с тем, что он хотел сделать. Из глаз вновь предательски брызнули слезы. Впервые, Гермиона испугалась, но испугалась не Малфоя. Она чувствовала себя беспомощной, ведь ей ничего не удастся сейчас сделать. Она бы сбежала, как трусиха, но хотя бы, возможно, спасла бы себя, откинула бы его каким-нибудь заклинание, если бы с ней была палочка. Сейчас, девушка была, как кусок бесполезного хлама, который еще чуть-чуть и превратится лишь в пепел. - Молчишь…. Это хорошо. Хоть не будешь выглядеть дурой. – плюет он ей в лицо, и хватая свою палочку, направляет девушке прямо в грудь.        Конец был близок. Она чувствовала это всем сердцем. Нельзя сказать, что ей было страшно, просто, свою смерть, Гермиона представляла совершенно не так. Она думала, что это будет в старости, но никак не в таком юном возрасте, да еще и непонятно где.        Грейнджер вздохнула и лишь закрыла глаза.