Желание или новая жизнь для Гермионы Грейнджер

       На следующий день, после ошеломительного праздника, Грейнджер встала лишь в полдень. Голова ужасно раскалывалась, хотя девушка особо вчера и не пила. Она все еще валялась в кровати, вспоминая лучшие моменты вчерашнего дня, и как бы сильно ей не хотелось не думать о брате Реддл, тем сильнее она именно это и делала. Грейнджер особо не знала его, вернее совершенно не знала, но все ее мысли были забиты лишь им, и это, ужасно пугало девушку. Она понимала, что это неправильно все, но ничего с собой сделать не могла. Из всех людей в этом доме, ей симпатизировал лишь Джеймс, и мысль о том, что она все эти дни проведет без него в школе, ужасно огорчало ее.        Перевернувшись на другой бок, Гермиона вдруг вспомнила о своем подарке, тут же вскочила, как ошпаренная, даже не причесавшись, не переодевшись и выбежала из комнаты. Ее маленький дракон сейчас находился в конюшне, и как бы сильно гриффиндорка не упрашивала родителей, чтобы он был с ней, они все же не разрешили ей этого, поэтому и отправили его именно туда.        По пути к своему дракончику, девушка надеялась, что никого не встретит. Если честно, ей не очень сильно хотелось предстать перед кем-то в таком отвратительном виде. Главное, чтобы ее не видел брат Реддл, на остальных было как-то по боку.        Она распахивает ворота в конюшне, дракончик тут же кидается к ее ногам, словно предвидя, что первая, кто его навестит, будет именно Грейнджер. Кажется, он безумно рад, что его навестила именно она. Норберт прыгает от радости, и даже щипает ее за ногу своими маленькими зубками, наверное, показывая, свою радость. - Привет, Норберт. – произносит Гермиона, и наклоняясь, тут же берет его в свои ладошки. Он тут же принимается кусать ее за пальцы, а гриффиндорка, не раздумывая, улыбается. Ей это даже приятно. Норберт – это своего рода ее Живоглот, только меньше ростом и намного опаснее, чем кот, - Ну что, как прошла твоя первая ночь? - Ур. Ур. Ур. – промурлыкал он что-то на своем, к сожалению, Гермиона совершенно не знала, чтобы это могло значить. Но главное, что он разговаривает с ней, главное результат, - Ур. - Сегодня же заберу тебя к себе в комнату, где это выдано, чтобы малыши спали одни. – продолжает девушка, уже вставая с корточек, - Правда, что делать с тобой, когда я уеду, ума не приложу. Вряд ли мне разрешат взять тебя с собой. - Ур. - он поворачивает голову на бок, и словно понимая, что девушка ему говорит, кажется, при этом, расстраиваясь, опуская голову на ее ладошку, переворачивается, делая что-то вроде ласк. Он как ребенок, которому просто невозможно отказать. Норберт будто уговаривал его взять его с собой, в школу. По правде говоря, скорее всего это, гриффиндорка уговаривала себя взять его с собой, хоть и понимала, что если даже и возьмет, то спрятать его там будет нереально.        Гермиона вспомнила, как на первом курсе, Хагрид пытался спрятать у себя дракона в хижине, естественно, у него ничего не получилось, и маленького дракончика отправили в Румынию. Наверное, сейчас он уже далеко не маленький, интересно, а он помнит, как за ним недолго ухаживал Рубеус Хагрид? Конечно, нет. Но, было бы любопытно увидеть Норберта-старшего вновь. Надо будет как-нибудь устроить это, когда она вернется домой. Если конечно, вообще вернется. - Так и знал, что встречу тебя здесь. – совсем рядом доносится голос брата Реддл, и девушка, чуть было не подпрыгнула, не выронила со своих ладошек нового зверька. Черт возьми, она не ожидала, что ее будут искать. Хотя, знаете, все же это было приятно осознавать, что Джеймс Реддл искал ее с утра, конечно, плохо, что он увидел ее в не очень таком свете, но все же, это было ошеломляюще.        Он подходит к ней вплотную, и Гермиона чувствует приятный запах от его тела. А вот Норберту, кажется, не слишком сильно это понравилось. Он чихает, но, слава богу, без огня, иначе ладошкам Грейнджер точно не поздоровалось. - Ой, прости, Норберт. – извиняется юноша, поклонившись, чем вызвал улыбку на лице у Грейнджер. Мерлин, он такой классный, - Кажется, я кое-что нашел в нашей библиотеки по твоему случаю. - произносит Джеймс на ухо девушки. По коже пробегают мурашки, а щечки тут же начинают приобретать розовый оттенок. Она надеется, что он этого не увидел. - Здорово. – только и произносит она, поворачиваясь в его сторону, и с ужасом осознает, что только что сделала. Его губы находятся в несколько сантиметров от ее. Кажется, у нее сейчас произойдет нервный срыв или того хуже, припадок, - Тогда, наверное, нам нужно пойти в библиотеку? – стараясь, не выдать свою обеспокоенность, продолжает гриффиндорка.        Норберт, тут же поняв, что теперь он не главная звезда этого дня, смотрит поочередно на молодых людей и шикает на Джеймса, кажется, пытаясь вызвать огонь из своей пасти. И его можно понять, в принципе. Приходит какой-то человек, и явно дает понять, что хочет забрать девушку в свой капкан. - А можно остаться и тут, я взял эту газету с собой. – он достает из брюк небольшую, сложенную в два раза газетку, хотя, это больше похоже на какой-то клочок бумажки и раскладывает его.        У Грейнджер тут же загораются глаза. Возможно, сегодня она уже попадет домой, хоть бы там было что-то стоящее. Норберт, похоже, решив, что сейчас он совершенно неинтересен своей хозяйки, недовольно урчит. Гриффиндорка, заметив такое состояние, тут же опускает его на сено. - Кажется, я не сильно ему нравлюсь. – замечает Джеймс Реддл, глядя как дракон, все еще продолжает ругаться на своем, - В принципе, его понять можно. Я бы тоже ругался, если бы такую красавицу отнимали у меня.        Он что, только что назвал ее красавицей? Окрас щечек вновь вернулся, кажется, у нее даже поднялась температура тела. - Он, наверное, к тебе еще не совсем привык. – кусая себя за губы, произносит Гермиона, ее все еще немного знобит. Черт, что же делать то?        Джеймс на это не ответил. Он лишь развернул клочок своей газеты и протянул его гриффиндорки. Настроение сразу же упало, и это даже несмотря на то, что она еще не начала читать содержимое. «Волш Дрэйберри в Больнице Святого Мунго» - прочитала она тут же, и взглянула на своего собеседника. Тот смотрел в потолок, в пол, на Норберта, но только не на Грейнджер. Наверное, он уже прочел содержимое, и ему немного стыдно, что именно эта информация там написана.        Вновь вернув взгляд на статью, девушка взглянула на распечатанную фотографию.        На нее смотрел в белом одеяние взрослый мужчина, судя по фотографии, ему было около сорока лет. Он был весьма худощавым, будто несколько лет ничего не употреблял, косматым, темные волосы свисали на глаза и до самых плеч. Под глазами были огромные синяки. Он не улыбался, смотрел как-то отречено, Грейнджер даже стало любопытно, как именно была сделана эта фотография. Хоть фотография была не в полный рост, ей вдруг показалось, что руки ему чем-то замотали, будто бы хотели, чтобы он не причинял себе никакую боль. Кажется, ему и без этого было больно. Однозначно, Гермионе Грейнджер сейчас тоже больно, глядя на него. «Наша знаменитая репортерша Зоя Скиттер взяла небольшое интервью у Волша Дрэйберри после восемнадцати лет нахождения в Больнице Св. Мунго. Фотография сделана первого января 1969 года. «На самом деле, интервью — это громко сказано. – признается мисс Скитер, - У Волша Дрэйберри – антропофобия, и как бы мы сильно не уговаривали его лечащего врача пустить нас хотя бы на несколько минут, он так и не позволил нам этого сделать. Но мы не отчаялись, решили поговорить с ним за закрытой дверью его палаты». «Мы задали ему один из главных вопросов, который так сильно мучает наших читателей и людей, которые так сильно хотят узнать историю этого волшебника. И вот что он нам ответил: «Это все из-за этой противной девки – Мэри. Я пригласил ее на школьный карнавал и получил отказ. Помню, как злился в тот момент, как проклинал ее всеми возможными способами, за то, что она так со мной поступила. Как она вообще могла так со мной поступить? Я помню, как на следующий день проснулся от головной боли. Помню, как засыпал в своей комнате, а проснувшись, понял, что совсем не знаю где я. Но мне было интересно, я был ребенком. Я много исследовал там, у меня даже были союзники, которые так же, как и я исследовали другие миры. Да-да, другие миры реальны, и я тому было настоящим подтверждением. Конечно, были и те, кто не верил мне, но таких было очень мало. В основном все хотели понять, как у меня получилось сделать то, что я сделал, но я и сам не знал, как это произошло. Помню только боль и злобу к Мэри. Поначалу мне было непривычно, особенно, когда я понял, что тут что-то не так, это было не совсем обычное место. Нет, я не про волшебство, тут все было точно так же, как и дома. Там я быстро повзрослел, мне пришлось. Самое забавное было в том месте, это то, что я мог говорить с животными. Представляете? Я о таком даже мечтать не мог. Я и до этого знал, что могу с ними говорить, ведь я слышал мысли каждого прелестного создания, которые присутствовали в моей школе, разумеется, там мне никто не поверил. Называли придурком, чудиком. Но здесь, мне все верили. Я был своего рода – Мерлином. Пять лет я искал способ вернуться домой, к родителям, к Мэри. Как вы понимаете, все было без толку. Конечно же, мне помогали в возвращение мои новые друзья. Но что мы могли сделать, если собственно до того момента так и не поняли, как я вообще появился там? Спустя еще пять лет, мне наскучило там все. Даже общение с животными уже не особо помогало, все было совершенно обыденно. Исследования уже не приносили такую радость, даже друзья не помогали в этом. Все мои мысли занимала Мэри, я старался вспомнить о ней как много больше. Ее улыбку, ее глаза, даже ее отказ. И это меня развеселило, мне хотелось увидеть ее вновь, и показать тем, каким я стал вдали от дома. Хотелось утереть ей нос, когда она отказала мне, чтобы ей было стыдно за тот случай. Я пробыл там еще до весны, а потом, как и в первый раз, очутился дома. Меня встретили родители, помню, их счастливые, но в тоже время грустные лица. Они плакали. Уверен, что они оплакивали меня все десять лет. По началу, я не сразу их узнал, они изменились. Они долго не расспрашивали меня о том, где я был все это время, но потом, все же не выдержали. Я знал, что, если расскажу им, они мне не поверят, но, они вынудили меня рассказать им это. Конечно, как я и предполагал, они мне не поверили. Чуть позже ко мне пришел мой лечащий врач – Норис Уэнс. Я сразу понял, что они решили вызвать мне мозгоправа, но я не винил их, ведь они думали, что помогают мне. Так я и попал в Больницу Святого Мунго. А чуть позже, умерли родители. Мои папа и мама. Я горевал. Каждый день горевал. Мне было паршиво, оттого что из-за своей глупости, и из-за злобы на Мэри, я очутился, хрен знает где. Да, конечно, там были плюсы, но, в конце концов, я получил лишь боль и разочарование. Я остался один, и это только моя вина».        Закончив читать, Грейнджер тут же взглянула на брата Реддл. Тот все еще не смотрел на нее, наверное, ему все же было стыдно за то, что он нашел этот кусок газеты, ведь в содержание ничего хорошего не было. Это история, ничем хорошим не закончилась. Стало как-то совсем грустно. Значит, этот Волш Дрэйберри провел там десять лет, и так ни к чему и не придвинулся. Неужели, ей тоже предстоит провести здесь целых десять лет? Неужели, ее тоже после этого упекут в Больницу Св. Мунго? Интересно, а этот Дрэйберри был жив или он давно умер от осознания того, что никогда не выберется из больницы? - Знаешь, тут есть кое-что странное, ну, в этом клочке. – наконец произносит Джеймс, на этот раз, взгляд его был направлен на гриффиндорку. Он забирает у нее пергамент, и замечает, как у нее при этом трясутся руки. Да, он догадывался, что после этого девушка точно не будет прыгать от счастья, - Гермиона!? - Да? – отвечает она, избавляясь от плохих мыслей, которые лезли ей сейчас в голову, - Прости, я задумалась. Так, что ты там сказал? - Тут есть небольшая странность. – вновь повторил он, - Судя по его интервью, эта газета была напечатана в его мире. Но, как она тогда оказалась в нашем?        Гермиона, словно вновь не слушая его, лишь подходит к воротам в конюшне. Ее взгляд направлен отречено, фактически она здесь, но мысленно – совершенно нет. «Я остался один, и это только моя вина». Значит, ее будет ждать то же самое, что и этого волшебника? Нет, совершенно не хочется об этом думать, но все же мысли были забиты именно этим. Причем, что самое прикольное, именно этой фразой. Она прямо-таки сильно засела у нее в голове, и, кажется, еще очень долго там будет.        Джеймс Реддл все это время молчал. Ему было жалко ее, ему хотелось что-то сделать, чтобы девушка не чувствовала себя одинокой. Ему казалось, что даже Норберт больше не принесет ей никакого счастья. Свет померк в ее глазах, а прекрасная улыбка, наверняка, больше не будет виднеться на ее губах. Он медленно подходит к ней, со стороны может даже показаться, будто она не дышит, но это совершенно не так. Краем глаза он замечает, как Норберт подходит к гриффиндорки и трется об ее ноги, но Гермиона совершенно не обращает на это внимание. Реддл, кажется, что она сейчас заплачет, и слезами зальет конюшню полностью. Вместе с бедным драконом, который вообще здесь не виноват.        Дракон, словно почувствовав, что с его хозяйкой что-то не так, издает звук из пасти, и смотрит на Джеймса, будто бы тот, как-то поможет Грейнджер прийти в себя. На самом деле, он ей и поможет. Он нежно, но при этом медленно касается ее плеча, и гриффиндорка, будто бы реально очнувшись от какого-то сна, бросается тут же в его в объятия, при этом уже наматывая сопли на нос.        Признаться, Джеймс не совсем ожидал этого. Из-за схожести Грейнджер с его сестрой, он почувствовал, что сестра, настоящая сестра, сейчас рядом с ним. Он должен успокоить ее сейчас, как раньше всегда это делал, когда Реддл становилось плохо. Конечно, такие моменты были не частыми у них, потому как Гермиона, ну крайне редко выдавала свои эмоции. Она как-то привыкла не показывать всем их. - Это не конец еще, слышишь? Все будет хорошо, я тебе обещаю, мы найдем выход. – каждое новое предложение, он целовал ее в макушку, - Ты никогда не будешь одна, я тебе не оставлю. - он будто читал ее мысли, заставляя, не думать о том дурацком предложение Волша Дрэйберри. И Гермиона, почувствовала, что он говорит правду. Даже несмотря на то, что она ему была никем, он все равно будет рядом с ней, будет поддерживать ее.        Он был единственным, ну, кроме еще может быть Норберта, кого она здесь полюбила по-настоящему. И если вдруг она вернется домой, нет, не так, она точно вернется домой. Дрэйберри вернулся, пусть и спустя десять лет. Конечно, ждать так долго она не будет.        Наконец, она обращает свое внимание на Норберта, и потихоньку начинает улыбаться сквозь слезы. Джеймс рад этому как никто другой. - Спасибо, Джеймс. – произносит тихо она ему на ухо, и не раздумывая, целует его в щеку. Совершенно безобидный поцелуй. А после, высвобождается из его объятий. - Не за что, сестренка. – усмехаясь, произносит юноша.        Драко Малфой был сейчас на грани нервного срыва, пьянства и настоящей откровенности, касающейся его личной жизни с Гермионой Реддл. Парень все еще находился в поместье Реддлов, а именно в комнате для гостей с Блейзом и Пэнси, которые, вместе с ним и делили эту комнату.        Словом, Блейз Забини и Пэнси Паркинсон тоже не далеко ушли, в плане сильного опьянения, но в отличие от Драко, они особо не разглагольствовали насчет своей личной жизни, и это точно, не из-за того, что Драко Малфой не затыкался. Хотя, когда молодые люди будут уже в трезвом уме, они точно могут сказать спасибо Драко, что тот, просто не дал им сболтнуть ничего лишнего. А такое у них точно имеется. А вот блондин явно будет переживать, что рассказал им слишком многое, или, быть может, они просто и не вспомнят толком ничего, так как были немного не в том состояние, чтобы все это запомнить и отложить в своей голове.        Но, а пока, пока они делали вид что слушают, или все же на самом деле слушали, а Драко рассказывал им во всех подробностях о том, что сейчас происходит в его личной жизни. Благо, что он не додумался рассказать им про интимную жизнь с Реддл, а нет, все же решил обсудить с ними и это.        Личная, а тем более интимная жизнь сейчас была у него в большой заднице, в плане, он уже сомневался, что все еще встречается с Гермионой Реддл. Слизеринец уже начал думать, а не появился у нее кто-то на стороне, и почему-то подозрения падали на львиный факультет. Уж слишком часто гриффиндорцы начали мелькать в ее жизни. Разумеется, они появлялись и раньше, но, знаете, сейчас уж слишком часто они говорят про его девушку. И это дико бесило и раздражало его. Самое хреновое было то, что он не знал, что с этим делать. Как бы он не хотел поговорить с Реддл по душам, она всегда старалась не попадаться ему на глаза. Он хотел, чтобы она осталась с ним на дне рождение, в его комнате, но она слишком быстро упорхнула тогда, и он просто не мог найти ее потом, когда праздник прошел. Он хотел с утра навестить ее, принести завтрак в постель, но ее с утра уже не было в своей комнате. И где она могла быть – он совершенно не знал. Драко лишь надеялся, что она не убежала к своим поганым гриффиндорцам, хотя вот здесь, он уже нес полную чепуху. Она не могла с ним так поступить, она бы сказала, если вдруг что-то было не так. По крайней мере, раньше бы сказала, сейчас же он просто не узнает ее.        Он кидает взгляд на своих друзей, и замечает, довольно милую, но в тоже время рвотную картину, они уснули рядом с друг другом, голова к голове. Ему стало интересно, как давно они уже спят в таком положение, и все ли они услышали из его пьяных уст.        Поднимается со своей кровати, берет плед, и накрывает своих лучших друзей. Те вдруг одновременно ворочаются и что-то бормочут. Драко не придает этому никакого значения. Скорее всего, это какой-то пьяный бред.        Пока он употреблял алкоголь, при этом рассказывая друзьям про свою жизнь, он решился поговорить с Реддл сегодня окончательно, и, наконец, выяснить, что между ними происходит. Потому что ему все эти непонятки ему уже очертели. Правда, где искать ее, он понятие не имел, ведь поместье Реддлов довольно огромное, и по идее она могла быть где угодно. Выйдя уже из комнаты, он совершенно неожиданно вспомнил про подарок ее родителей, а именно дракона. Словом, он был предельно удивлен, узнав, что она вообще хочет заполучить такое существо, ведь Гермиона при нем не говорила, что ей они вообще нравятся. А еще он был дико удивлен, когда Том и Беллатриса купили ей настоящего, живого, домашнего по крайней мере, сейчас он будет именно домашний дракона. Хм. Наверняка она сейчас именно с ним, только где он мог находиться? Ноги сами по себе шли в конюшню, по крайней мере, это было единственное место, где он мог бы быть.        Драко Малфой чуть ли не вприпрыжку шел в конюшню, при этом напевая песню группы «Ведьмы». Настроение у него было выше крыше, наконец-то он увидит свою девушку, правда, его немного терзал предстоящий с ней разговор, но, тем не менее, настроение не поменялось. Он прямо-таки светился, наверное, это было все из-за алкоголя или из-за мысли о Гермионе Реддл.        Остановившись на полпути, он замечает, как в конюшню заходит Джеймс Реддл, ее брат. Сделав глубокий вздох, потому что, ему не очень сильно хотелось, чтобы Джеймс увидел его состояние сейчас, или тут нужно сказать учуял, он замирает, и уже собирается последовать назад, в поместье.        Конечно, Драко ладил с ее братом, но перспектива, что тот мог начать дискуссию на тему алкоголя – его не сильно радовала. Тем более, что Джеймс наверняка заведет шарманку о том, что Пэнси и Блейз плохо на него влияют, раз позволили напиться ему с утра, а так, в принципе, все было окей.        Хотя, есть вероятность, что там Гермионы совершенно нет, и Джеймс решил просто… навестить Норберта, да, кажется, она назвала его так. Какая-то часть Малфоя, подсказывала ему, что девушка находится сейчас именно там. Поднеся руку ко рту, он дыхнул на нее, и после этого вдохнул, пытаясь понять, воняет ли от него сейчас алкоголем. Конечно, воняло, этого можно было и не проверять. Слизеринец вновь почувствовал, что в таком состояние ему лучше не идти туда, но взвесив все плюсы и минусы, и, скорее всего понимая, что потом он вновь будет откладывать этот разговор, парень все же сделал шаг к неизбежности… ой, то есть в конюшню.        Но подойдя к воротам, он услышал слегка дрожащий голос своей девушки, кажется, она что-то читала: - Я горевал. Каждый день горевал. Мне было паршиво, оттого что из-за своей глупости, и из-за злобы на Мэри, я очутился, хрен знает где. Да, конечно, там были плюсы, но, в конце концов, я получил лишь боль и разочарование. Я остался один, и это только моя вина.        Он вдруг понял, что хочет узнать, о чем именно она говорит. Что-то подсказывало Драко, что если он сейчас появится там, то брат и сестра тут же прекратят разговаривать об этом. Парень поднес ухо к воротам, главное, чтобы сейчас никто из них не вышел, и не дал ему в лоб. Причем в прямом смысле этого слова. - Знаешь, тут есть кое-что странное, ну, в этом клочке. – слышит он отчетливо голос брата Реддл – Джеймса. Гермиона на это ничего не отвечает, по крайней мере, он не слышит, чтобы девушка что-то ответила. Ему даже сначала показалось, что это его мысли озвучивали брата девушки, потому как внутри конюшни все разом затихли. - Да? Прости, я задумалась. Так, что ты там сказал? - нет, все же это были не его мысли, он не сошел с ума, Реддл, действительно, сейчас находится там наедине с братом. - Тут есть небольшая странность. Судя по его интервью, эта газета была напечатана в его мире. Но, как она тогда оказалась в нашем?        Кажется, Реддл сходит с ума, или это делает сам Малфой. О каком нашем мире он говорит? Что значит «наш мир», есть что, и другие? Драко Люциусу Малфою алкоголь затмил разум и все, что он слышит сейчас пьяный бред? Да, скорее всего так и есть. Другого объяснения, блондин просто не видит. - Это не конец еще, слышишь? Все будет хорошо, я тебе обещаю, мы найдем выход. Ты никогда не будешь одна, я тебе не оставлю. - все еще продолжает брат Гермионы.        Драко несколько раз моргает. Из всего, что сказал Джеймс в конюшне, он ничего, абсолютно ничего, не понял. Какой-то бред, причем полнейший бред. Неужели его Гермиона понимает, о чем говорит ее брат? Немыслимо. - Спасибо, Джеймс. - Не за что, сестренка.        Малфой тут же заглядывает в небольшую щель в воротах, и видит довольно милую картину. Реддл стоит возле своего брата, кажется, они только недавно были в объятиях друг друга, а возле ее ног, маячит дракончик. Словно что-то почувствовав, а вернее, он реально почувствовал посторонний запах другого человека, Норберт тут же кидает взгляд на Драко и скалится своими маленькими зубками на него. Опять-таки, Драко только там показалось. - Что это с ним? – спрашивает Реддл, глядя поочередно на Джеймса, и на дракона. Девушка хмурится, совершенно не понимая, что происходит с ее зверьком. - Могу ошибаться, но, кажется, у нас незваные гости. – произносит волшебник, от этого Драко пятится. Черт, кажется, его заметили. Бежать. Нужно срочно бежать! Малфой видит, как Джеймс Реддл выхватывает палочку и тут же произносит: - Алохомора.        У Драко будто бы появилась какая-то суперспособность, он тут же кидается за конюшню, а потом трансгрессирует в гостиную для гостей, где в этот момент просыпаются его пьяные, но довольные друзья – Пэнси и Блэйз. Они явно не понимают, почему Драко такой запыхавшийся. - Ребят, я тут такое узнал. – произносит он, плюхается на диван, рядом с однокурсниками. Наверное, ему не стоит об этом говорить.