***
_Это_ бы ты со мной сделал, если бы мог? Насиловал и убил? Пеллеон слышит голос гранд-адмирала в воображении, почти реально – будто бы призрак шепчет ему на ухо, склонившись чуть сзади, слева. Пеллеон даже поворачивает голову. Подушка сдвинута, половина широкой постели пуста. Флим лежит за спиной, завернутый в покрывало, там, куда Пеллеон положил его, и уже ничего не скажет. Это не ты, а Флим, отвечает он духу, призраку командира и друга, безумно любимого человека. Воображаемый диалог на этом кончается. Это всего лишь Флим. Он проспал допоздна, Пеллеон знает точно, потому что время от времени проверял состояние своей живой игрушки с помощью скрытых камер. Сам он, как всегда, поднялся в шесть и отправился на работу – Империя сама собой не управляет – а Флим остался отсыпаться после всего, что у них было ночью. Пеллеон даже позавидовал ему мимоходом, но, разумеется, не всерьёз. В следующий раз он проверил камеры после полудня. Флим сидел в освежителе под струями воды, обхватив руками колени, и трясся. Он поднял голову, и Пеллеону показалось, что на его лице настоящая мука. Что-то ёкнуло внутри, там, где под горлом сердце или душа, но Флим снова уткнулся себе в колени, судорожно терзая пальцами руки, и Пеллеон, усмехнувшись, прогнал грызущую совесть. Самозванец рыдал под душем далеко не первый раз и совершенно точно не последний. О, нет. У Пеллеона были определённые планы на ночь. Им не суждено было сбыться. В четыре часа пополудни камера показала Флима всё ещё в освежителе, на полу душевой кабинки. Он лежал на боку, свернувшись, как эмбрион, будто от холода или от боли. Само по себе это было, опять же, не ново, но Пеллеону что-то сразу не понравилось в позе, в каком-то особенном расслаблении вяло лежащих рук. Сверху на рёбра и плечи Флима лилась вода, и невозможно было понять, дышит он или нет. Пеллеон перенёс изображение на рабочий стол, увеличил и наконец заметил кровь на полу. Несколько секунд он тупо смотрел на тёмно-красные пятна, потом сорвался с места, отменив две встречи. Позже думал, что совершил ошибку, следовало немедленно направить в апартамент дежурных врачей, но знал - случись всё снова, он сделал бы то же самое. Врачи обнаружили бы следы, которые Пеллеон оставлял на теле актёра все эти семь – нет, уже восемь недель: чёрно-сизые кровоподтёки от стека, борозды от ремня на горле и от наручников на запястьях, засосы, царапины и укусы. Разрывы – разрывы внутри, Пеллеон знал, что они есть. Иногда он брал Флима всухую, чтобы заставить кричать, а когда вынимал, член был алым от крови. Всё это врачи занесли бы в протокол осмотра, если бы не получили другого приказа, прямого, лицом к лицу. Пеллеону пришлось бы смотреть им в глаза. В Имперском дворце работали добросовестные врачи, люди честные, люди долга. Как и сам Пеллеон. Он у себя других не держал. Теперь, когда он стал преступником, это обернулось против него. Войдя в роскошный апартамент, тюрьму Флима и место его мучений, Пеллеон сразу же увидел, что случилось. На столе стояло блюдце, на нём – осколки тонкого стекла, мелкие, истолчённые ложкой почти в песок, и четыре серые оболочки каких-то капсул, явно не медицинских. Они едко пахли химией. Пеллеон взял одну, раскрытую, как кожура плода, и скорее угадал, чем вспомнил, что в них было. Флим лежал там же и в той же позе, вода лилась на него с высоты – некому было выключить душ. Он похудел с тех пор, как попал сюда, отвлечённо заметил Пеллеон – рёбра и кости таза проступали слишком сильно. Гематомы особенно выделялись на тощем теле. Флима часто тошнило, и он мало ел. Вот и сегодня его тошнило – толчёным стеклом и кровью, вон, на сидении унитаза и на полу. Крохотные осколки стекла лежали и на полу душевой кабинки, вокруг неподвижного тела, но крови там не было, её давно смыло водой. Ещё до того, как Пеллеон проверял свои скрытые камеры в полдень. В раковине лежал пластиковый стакан. От него за полметра несло химической вонью. Пеллеон повернулся, прошел в спальню и взял покрывало с кровати. Свежее, дроид-уборщик сменил и заправил постель. Может быть, тот же самый дроид, из которого Флим достал капсулы едкой дряни, предназначенной для деконтаминации зараженных помещений – быстродействующей и для человека очень, очень опасной. Дроиды-уборщики в Имперском дворце оснащены и такими средствами – мало ли что внезапно понадобится. Но вот стекло… откуда он взял стекло? Пеллеон велел убрать отсюда все предметы, которые можно было использовать для самоубийства, ещё неделю назад, после того, как Флим намекнул, что не прочь улизнуть от него таким способом. Руки актёра были в ту ночь надёжно скованы за спиной, он лежал навзничь, полностью в распоряжении своего хозяина, и Пеллеон смотрел ему в глаза, то ослабляя, то снова затягивая ремень на шее. Флим хрипел и хватал воздух ртом. Лицо у него было, как у человека в изменённом состоянии, на грани смерти или блаженства. Сладостная картина. Отбиваться и вырываться он уже не пытался, последнее наказание вышибло из него эту дурь. Пеллеон положил руку ему между ног и грубо ласкал, добиваясь полной эрекции, а потом ввёл в него пальцы. Флим внезапно закричал, забился, будто им овладевали в первый раз, и всё-таки попытался сопротивляться. Пеллеон вспомнил, что сделал тогда особенно жестокое движение, его рука потом была в крови. Но в тот момент, в пылу страсти это его не смутило. - Ну, я тебе сейчас покажу, - сказал он, приподнимая и раздвигая в стороны ноги Флима. И показал. Но Флим не кричал и больше не бился, он только сказал: - Убей меня. Повторял снова и снова. Пеллеон не то чтобы принял это всерьёз, но лишиться своей игрушки он не хотел и наутро приказал охране убрать все опасные вещи, всё, что можно было использовать для самоубийства. Потом сам осмотрел апартамент, вдруг что проглядели. Только вот дроидов позабыл, дроидов-уборщиков, приходящих сюда каждый день. Флим вытащил из дроида капсулы с ядом, откуда-то взял стекло, истолок его и проглотил с водой. Потом принял яд, выблевав из израненного желудка осколки с кровью. Всё-таки авантюрист, находчивый. Он должен был мучиться, умирая, но не позвал на помощь, хотя мог бы, кнопка вызова охраны вот она. Может быть, он кричал от боли, но и охрана, и дроиды привыкли игнорировать доносящиеся отсюда крики. Пеллеон помедлил перед освежителем, зная, что ему предстоит сделать. Он боялся, что у Флима будет страшное лицо. Потом шагнул к телу и наконец-то выключил воду. Она была очень холодная. Флим ежедневно отмывался от его объятий, но душ не мог смыть следы истязаний и синюю краску в коже, делавшую его идеальной копией гранд-адмирала Трауна, которого Пеллеон яростно и безумно любил и которого потерял. Губы актёра были плотно сжаты, брови сведены, но, в общем, ничего такого. Знакомое выражение. Когда Пеллеон возвращался по вечерам, Флим выглядел почти так же. Будто на что-то обиделся или что-то горькое съел. Под ледяной водой Флим совсем остыл, мышцы его уже начали коченеть. Не просто тело – труп. Пеллеон аккуратно вытер его полотенцем и завернул в покрывало, стараясь не порезаться осколками стекла. Вынес и положил на кровать. Вот и всё. Ты свободен, Флим. Некоторое время Пеллеон сидел спиной к телу и размышлял. Так он это трактовал потом. На самом деле его корчило внутри, как будто он сам выпил яд. Он опустил голову на руки и вцепился пальцами в волосы, да так крепко, что на ладони потом остался вырванный клок. Что можно было сделать иначе? Кроме очевидного – ничего. Очевидное перечислялось в его голове размеренным голосом прокурора, зачитывающего по пунктам: незаконное лишение свободы, многократное изнасилование, нанесение телесных повреждений… пытки. Да, это были пытки, теперь он назвал своим именем то, что делал. Доведение до самоубийства. Пожизненное, как минимум, по имперским законам, которые сам он принял. Суд был, конечно, крайне маловероятен. Разве что если он утратит власть. Тогда смерть Флима смогут использовать, чтобы похоронить Пеллеона как политика, очернить, уничтожить всё, что он сделал. Если республиканцы захватят Осколок Империи, например, так и будет. Они ничуть не интересовались судьбой самозванца эти два месяца, а узнав правду, хохотали бы до колик, но это не помешает Лее Органе сделать из Флима невинного мученика, если надо. Поэтому человеческого погребения Флим не получит – хотя бы поэтому. Пеллеон знал, что через несколько минут вызовет охрану с ховерной тележкой. Тело отправится в ближайший мусоросжигатель. Пеллеон лично проследит за этим. Он встал, обошёл кровать и сложил руки мёртвого на груди, сам не понимая, зачем. Подумал, не одеть ли его в униформу гранд-адмирала – она была единственной одеждой, которую Пеллеон здесь ему позволял. Флим её ненавидел. Пожалуй, нет, униформу он лучше оставит себе. Просто так, на память. Пеллеон вернулся в освежитель и взял полотенце и расчёску, чтобы привести в порядок волосы Флима. Мягкие, иссиня-чёрные – дивный цвет. Чисский, у людей такого не бывает. Он много раз засыпал, держа Флима в объятиях, зарываясь лицом в его шевелюру, как судорожно мечтал уже десять лет. Что ж, с Флимом он сделал мечты реальностью – эти и остальные. Выместил на нём всё – страсть, ярость, гнев и любовь, и горе. Спасибо, Флим. Влажные шёлковые пряди под рукой вызвали в памяти новое, молодое лицо. Среди прибывших из Неизведанных Регионов с последней разведкой был юноша-чисс. Беглец с родины, эмигрант, как и Траун. Такой же красивый, гордый. Пеллеон видел парня неделю назад, однако не заговорил с ним – тогда у него был Флим. Но теперь… Он отложил расчёску и накрыл лицо мёртвого углом покрывала. Чисский юноша не был, конечно, полной копией Трауна, но похож – да, похож, представитель того же народа и той же расы. Может быть, даже родственник. И такой молоденький. Наверняка наивный. Надо вызвать его к себе, познакомиться, поговорить. Прогуляться вместе, показать ему дворцовый сад. Расскажи мне о Ксилле, мальчик, о мире своём ледяном, о бегстве и о твоих мечтах. Я знаю, как это – я пойму. Пеллеон вызвал охрану. - Майор Найз? Пеллеон. Нужна ховерная тележка. - Комнату тоже надо было привести в порядок. И освежитель. Выдраить каждую щель здесь, кое-что сжечь. – И чистильная команда. Без шума. - Ай, сэр, - откликнулся шеф охраны. Хороший солдат, компетентный. На майора можно положиться. А впрочем, чистка или нет, сюда Пеллеон юношу не поселит. В этих комнатах слишком много воспоминаний – Флим и те, кто бывал здесь до него, хоть и менее продолжительно, менее горько. Есть маленький домик в саду. Там радостно и светло, там боли не будет. И истязаний. Всё будет иначе. Отраву из арсенала дроидов-уборщиков надо, конечно, изъять.- end -