Она никогда не вернется домой

Реджина ходит к конюшням раз в неделю. Иногда она использует это, как предлог, чтобы побыть с Генри, но после второй совместной встречи, он теряет интерес к лошадям и находит для себя более интересные способы скоротать время. Но каждую среду Реджина все равно приходит, с букетом лилий и кубиками сахара для лошадей. - Реджина, - говорит он, и в его голосе нет ни капли сомнения, ведь пастух-ставший-принцем думает, что все еще имеет над ней власть. Она не обращает на него внимания, раскладывая лилии у дверей в стойло. - Реджина, - повторяет Дэвид, и на этот раз кладет руку ей на плечо, предупреждающе сжимая. - Уходи, - говорит она, и радуется, что звук больше похож на рычание, а не на рыдание. - Арчи сказал… - Этот жук даже не может сдержать свои обещания, - она выдыхает, смиряясь с неизбежным и неважным предательством. Неужели она надеялась, что политика заботы и неразглашения будет тут действовать? Снежка, сентиментальная идиотка и разрушительница обещаний, говорила, что нужно верить в доброту других людей, что не стоит возвращаться к магии и злу. Реджина слушала, кивала и мечтала вырвать ей сердце. Это желание не редкость при общении с бывшей падчерицей. - Ну же, Прекрасный, куда ты утащишь меня на этот раз? - Ты не можешь продолжать делать это, - предупреждает Дэвид, его пальцы все еще сжимают её плечо. – Даже Генри заметил, что ты… - Что? – шипит она ему в лицо, вырываясь из его хватки. Она не будет перед ним плакать, не доставит ему такого удовлетворения. - Он знает, что ты расстроена, - неуверенно продолжает он. – И Арчи сказал, что ты пропускаешь встречи. Поэтому я подумал, что найду тебя здесь. - Я не пользовалась магией, - цедит Реджина с саркастичной улыбкой на лице. – Так что беги, наклей золотую звездочку в мою карту. - Я пытаюсь… - начинает он, но похоже не знает, как закончить. Ему легче размахивать мечом, чем разговаривать. - Вывести меня из себя и ничего больше, - Реджина заканчивает за него. – Еще что-то? - Прекрати это! – кричит он, и делает шаг вперед, Реджина инстинктивно отклоняется назад. Она так устала от этих скотов, которые думают, что её можно трогать, хватать, будто лесные животные. И насколько же жаль, что теперь она не может развеять их в пыль, как раньше. (Только Дэниэл, ушел навсегда, рассыпался прахом у её ног, как все, что она когда-либо любила). - Я заставляю тебя чувствовать себя плохо? – Реджина пытается придать голосу нужную мягкость, но Дэвид делает еще один шаг, и теперь она стоит в стойле, со стенами, покрашенные в розовую краску, отслаивающуюся от времени. – Как неосторожно. - Мне жаль твоего конюха, - начинает Дэвид. – Но… - Его звали Дэниэл, - её рука будто поднимается сама. На пальцах пляшут синие всполохи, и Реджина думает, что как было бы легко сейчас отобрать у Снежки то, что та в свое время, отобрала у неё. Дэвид более благоразумен, поэтому делает шаг назад. - Дэниэл, - поправляется он, и слышать это имя из его уст так больно, что Реджина смаргивает горячие слезы. – Мне жаль Дэниэла. - Если бы я убила её, - спрашивает Реджина, зажмурив глаза, чтобы удержать слезы. –Если бы мне удалось. Чтобы ты сделал, чтобы отомстить за неё, Прекрасный Принц? - Я… - кажется, он впервые задумался над этим. – Я бы сжег весь Зачарованный Лес, лишь бы ты страдала. - Ну, - вздыхает она, открыв глаза, в которых уже ни слезинки. – Я бы назвала это эмпатией. Уж прости меня, - Реджина морщит нос в отвращении. – Что не могу понять твоих возвышенных чувств. - Это помогает? – спрашивает он, опуская руки. – Отталкивать всех, кто был настолько глуп, пытаясь помочь тебе? Или ты боишься, что из-за этого будешь скучать по Дэниэлу меньше? Вопрос глупый, его легко проигнорировать, но Реджина чувствует будто её ударили в живот. - Нет, - признается она. – Ни капельки не помогает. Она, наконец, замечает сходство между ним и Эммой. Она не знает все дело в волевом подбородке или же в упорстве, с которым Эмма пыталась узнать, как Реджина потеряла свою душу. - Это не должно происходить так. - Может быть когда-нибудь и не будет. Реджину ждет пустой дом, еще одна долгая одинокая ночь и жизнь без магии, лишь бы Генри хотя бы на один день перестал её ненавидеть. - Я еду домой, - говорит она. Обязанность отчитываться перед этими идиотами на сегодня выполнена. - Подожди, - говорит Дэвид и кладет руку ей на плечо. - Схвати меня снова, - рычит она. Она обнажает зубы и приближает своё лицо к его, и ей совершенно не страшно. – Попробуй. - Проклятье, разве ты просто не можешь стать лучше? Разве ты не можешь просто забыть? - Забыть? – Реджина осознает, что голос почти сорвался на визг. – Не заставляй причинять тебе боль, пастух. Его пальцы сжимаются сильнее, комкая ткань её пиджака и ей хочется, чтобы он продолжал сжимать их, пока не останутся синяки. Реджина понимает насколько близко они стоят, когда чувствует запах мяты и кофе в его дыхании, что обжигает её щеку. - Любой другой человек убил бы тебя сейчас, - шепчет Дэвид. – Особенно, если учесть, что из-за тебя вся моя семья попала в этот портал, я должен бы снести тебе голову. - Но я нужна тебе, чтобы вернуть их обратно, - она поднимает голову, встречая его пристальный взгляд. – Ты думаешь, что я смогу, и поэтому сейчас я в безопасности. - Ты можешь быть в безопасности и в камере, - предупреждает Дэвид. Он кладет вторую руку ей на плечо, и на этот раз причиняет ей боль осознанно. Он возвышается над ней, как когда-то делала сама Реджина. Займет всего пару мгновений, чтобы, используя магию, оттолкнуть его, но пока она сдерживается. - Ты сам упустил их, - говорит она, с интересом наблюдая за его реакцией. – Но ты обвиняешь меня, что твоя дочь настолько глупа, чтобы попытаться спасти меня? - Значит ли это, что я должен посадить тебя в тюрьму, пока ты не вспомнишь, как создать портал? - Я никогда не знала этого, - говорит Реджина с легкостью. Она уже забыла, что говорить правду так легко. – Так что, удачи с этим. - Ты невозможна, - шепчет Дэвид и именно сейчас, когда по законам жанра, он должен её отпустить, он стискивает пальцы сильнее, и Реджина невольно шипит от боли. Она ненавидит себя за эту секундную слабость. - Ты одинок, - издевается она. – Не привык к одиночеству, не так ли? Становится не так тяжело, когда ты смиришься. Дэвид выглядит смущенным, и она чувствует знакомое тянущее чувство, когда видит румянец на его щеках. И, Боже мой, беглый взгляд на его ширинку подтверждает её подозрения. - Эй, Прекрасный, - восхищенно тянет Реджина. – Это поэтому ты никак не хочешь меня отпускать? Дэвид собирается её оттолкнуть, но у нее отличные рефлексы, отточенные годами работой с магией, она быстро кладет руку ему на бедро. - Поможет ли это? – спрашивает Реджина с любопытством. – Думаешь это поможет нам достичь мира? Дэвид не может найти слов, когда она двигает ладонью, поглаживая выпуклость. - Мужчины, - говорит она больше для себя. – Так предсказуемы. - Мне пора идти, - говорит он, но дыхание его прерывисто, особенно когда она сжимает его член сквозь ткань джинс, и они оба прекрасно понимают, что никуда он не пойдет. - Никаких поцелуев, - приказывает Реджина. – Даже не пытайся. - И не мечтай, - говорит он, наклоняясь и мягко посасывая мочку её уха. Реджина почти впечатлена. Она тянет его рубашку, вытаскивая её из-под пояса джинс, и слышит, как значок шерифа падает на пол. - Не упоминай её имени, - бормочет Дэвид ей в шею и теплый влажный контакт его губ с точкой её пульса точно нельзя охарактеризовать, как поцелуй. На мгновение Реджине интересно кого именно он имеет ввиду: дочь или жену, но потом вспоминает, что ей плевать. Она расстегивает его простой кожаный ремень, лже-серебряная пряжка кажется может погнуться под её пальцами и совсем не выглядит атрибутом принца. - Ты должна… - начинает он, но она жестом заставляет его заткнуться. Реджина готова терпеть оскорбления, чтобы получить то, что хочет, но никак не приказы. Она расстегивает его джинсы, и его руки, наконец, оставляют её плечи, ложась ей на грудь, обтянутую красной тканью рубашки. - Они не кусаются, - Реджина вздыхает, когда он легко поглаживает её. Когда он сжимает сильнее, она наклоняется, чтобы шепнуть ему на ухо. – Но я да. - Я не боюсь тебя, - Дэвид продолжает ласкать её грудь, но уже под рубашкой и в его движениях больше нет осторожности. Большими пальцами он задевает соски и Реджина стонет впервые за вечер. Она чувствует поток энергии в теле, и это почти похоже на магию. Её дыхание становится тяжелым и это отлично заметно в пустой конюшне. Реджина теряется в прикосновениях и забываясь, целует его. Его губы мягкие, но щетина колет ей щеки, напоминая, что почти всегда за удовольствием следует боль. - Я думал… - он задыхается, когда они отстраняются друг от друга из-за нехватки воздуха. Он целуется так, будто поцелуй – еще одно сражение, в котором он должен победить. Реджина ненавидит его за это и снова целует. На этот раз она впивается зубами в его нижнюю губу, посасывая, но зная, что в любой момент может причинить ему боль. Дэвид приглушенно стонет, не отстраняясь и она чувствует знакомое покалывание в позвоночнике. Реджина собирается разбить его на тысячу осколков и будь она проклята, если она не насладится этим. - Согласна пойти со мной по кривой дорожке? – спрашивает он, когда она отстраняется и в его улыбке есть что-то совершенно мальчишеское, на что Реджина закатывает глаза. Она на секунду кладет руку ему на живот, прежде чем расстегнуть пуговицы на его рубашке, и стянуть ткань с его широких плеч. Он позволяет ей, переставая к ней прикасаться, и её приводит в отчаянье насколько ей сразу же начинает не хватать его прикосновений. Поэтому она сильнее дергает его за рубашку и сразу же стягивает с него и майку. - Я чувствую себя слишком одетой, - признается она, проводя рукой по его гладкой груди. Кома и непыльная работа по надзору за бродячими животными не отразились на его мускулатуре. И Реджина впивается ногтями в нежную плоть просто, чтобы убедиться. Дэвид шипит и резко хватает её за запястья. Они оба смотрят на проступающие красные полосы, прежде чем он отпускает её руки. - Что такое, Принц? – шипит она. – Боишься небольшой боли? - Я думал… - Дэвид почти инстинктивно прижимает руки к груди. – Я думал, что ты хотела вырвать мне сердце. - Бедный малыш, - глумится Реджина. – Но ты все еще здесь. Дэвид резко толкает её к стене и удар об нее выбивает воздух из легких. Останутся синяки, Реджина в этом уверена, но они нужны ей. Нужны, чтобы поверить, что это на самом деле произошло. - Ты бы поцеловала его? – спрашивает Дэвид, и яда в его голосе больше чем она могла себе представить. – Поцеловала бы монстра? Здесь в конюшне. Может быть даже трахнула? - Не… - начинает она, но уже слишком поздно. Её красная блузка легко рвется под его большими руками. Пуговицы разлетаются по полу и прохладный ветерок обдувает открывшиеся участки кожи. - Возможно, если бы больше внимания уделяла живым... – начинает Дэвид, его светлые глаза потемнели, и Реджина надеется, что это из-за похоти, а не из-за тьмы в душе, что она так часто видела в собственном отражении зеркала. – И позволяла к себе прикасаться время от времени, то сейчас ты бы не была такой сукой. - Заткнись, - шипит Реджина, пытаясь его оттолкнуть, но чувствует его возбужденный член, прижатый к её бедру, когда он притягивает её еще ближе. Она почти задыхается от удивления, когда Дэвид резко раздвигает её ноги коленом. Реджина должна послать его к черту, заставить убрать руки и сказать, чтобы не смел относиться к ней будто она одна из его деревенских девчонок. Но он хватает её за запястья и поднимает их над её головой. Реджина старается не застонать, когда он наклоняется и обжигает теплым дыханием её ключицы, еле-еле касаясь языком. К счастью, он не замечает мурашек на её коже от его прикосновений. Это больно – хотеть его настолько сильно. Но все-таки, даже если ему и плевать на неё, то это менее жалко, чем еще одна ночь, проведенная наедине с собой и своими прикосновениями. Его подбородок трется о её грудь, царапая нежную кожу. Реджина чуть отклоняется, но он с легкостью удерживает её на месте. - Терпение, - хмыкает Дэвид, и ей хочется вцепиться зубами в его безупречную кожу, пометить его, чтобы у него осталось напоминание о том, что они сделали. Но сейчас Реджина в его власти, и пока она думает, как выбраться из его стальных объятий, он чуть прикусывает её сосок и все мысли угасают. Он не боится быть с ней грубым: дразнит острыми зубами, но тут же зализывает ноющую кожу. Типичный Прекрасный: даже если он и причиняет ей боль, все заканчивается извинениями. Позже Реджина будет презирать его, но сейчас она ненавидит себя за каждое покачивание бедрами ему навстречу, за то, что её трусы уже насквозь промокли и она хочет закончить эту прелюдию и просто трахнуть его. Так что в следующее движение запястья она вкладывает чуть-чуть магии, и Дэвид слишком увлечен, чтобы это заметить. Теперь её руки свободны, и она дергает его за волосы, отрывая его голову от своей груди. - Давай без одержимости, Прекрасный, - она задирает юбку и стаскивает трусики. Они виснут на правом сапоге, и она не успевает ничего с этим сделать – Дэвид уже прижимается к ней, кладя руки на её голые бедра и вновь толкает её к стене, не обращая внимания, что от удара сыпется краска. Они оба тянут его боксеры вниз. Реджина быстро бросает взгляд вниз и подтверждает свои подозрения. Никто не винит Снежку, что она любит получать все самое лучшее. Но этот ужасный ребенок не испортит этот момент, не заберет у Реджины еще один шанс почувствовать что-то кроме боли. Нет, сегодня Реджина получит свое, а красивый муженек Снежки поможет её в этом. Она обнимает его за шею одной рукой, обвивая его бедра ногами. Это так естественно сжимать его член в руке и чувствовать его пульсацию, слышать рычание Дэвида. Хороших всегда так легко сломить (это все, о чем она должна сейчас думать, потому что если сейчас она вспомнит о Дэниэле: о нем; о времени, что они проводили вместе; о их любви, и вспомнит, что больше нет никакой надежды, то Реджина просто сойдет с ума). Она направляет его, и Дэвид изумленно выдыхает, понимая насколько она влажная. Неужели он надеялся, что ей будет больно? Тогда еще одно разочарование для него сегодня. Реджина двигает бедрами, мягко насаживаясь на всю его длину и решает, что это последняя нежность, которую она себе позволит. - Давай, пастух, - шепчет она ему на ухо. – Ты трахаешься, как деревенский мальчишка или как принц? Вместо ответа, Дэвид практически полностью выходит из нее и резко толкается обратно. Она довольно вздыхает, чувствуя, как напрягается тело. Это больше чем близость, потребность или любовь. Все это ей не нужно. Ей просто нужно почувствовать себя живой, по-настоящему живой, а не каким-то побочным эффектом проклятия. Она должна вспомнить Злую Королеву, стать ей, а не той доброй, сладкой, молоденькой девушкой, что оказывается, еще живет в ней. - Да, - стонет Реджина, впиваясь ногтями в его плечи достаточно сильно, чтобы потекла кровь. Дэвид вылизывает её шею, языком рисуя невидимые круги и линии. - Сильнее, - требует она, и в конюшне слышится хлюпающий звук, с которым встречаются их тела. Снова и снова. Реджина прижимается к нему сильнее, и Дэвид сжимает её грудь почти до боли. - Я… - начинает он, с каждым толчком сильнее впечатывая её в стену. - Ненавидишь меня? – заканчивает Реджина, сильно ударяясь головой об стену. – Я знаю. - Нет, - выдыхает он, но основную мысль не заканчивает. Часть её хочет запечатлеть этот момент навечно. Она хочет записать его на камеру и показать Белоснежке, если она когда-нибудь вернется (и Реджина чувствует с непонятным страхом в животе, что она вернется). Но больше думать она не хочет: тепло внутри неё становится жаром, но, когда она собирается опустить руку вниз, Дэвид её опережает. - Как мило, - рычит она ему в плечо, но слова растворяются в громком стоне, когда грубые пальцы дотрагиваются до клитора, выводя неровные круги. Дэвид уже близко, судя по тому, как его тело напрягается от её прикосновений, и она прижимается сильнее, практически вжимается в него, и слышит его стон. Всего слишком много: и трение, и темп, и сила и спустя всего несколько толчков, Реджина сжимает зубы и старается не кричать. Огни, что взрываются перед её глазами все ярче. Дэвид следует за ней спустя пару мгновений, изливаясь в неё, сжимая её в своих объятиях. Реджина хлопает его по плечу спустя пару мгновений, прямо по саднящим царапинам, оставленных её ногтями, и он сразу же отпускает её. - Ну… - она опускает подол юбки и надевает трусы, сдувает прядь влажных волос с лица, наблюдая, как Дэвид натягивает боксеры и пытается застегнуть джинсы дрожащими руками. – Это было удивительно весело, Прекрасный. - Это больше никогда не повторится, - рычит он, даже не глядя на неё. – И если я узнаю, что ты меня околдовала или что-то в этом роде… - О, вырасти, наконец! Всегда ищешь оправдания. Проклятие заставило меня сделать это, король хотел, чтобы я женился на принцессе. Что случилось сегодня? Ты хотел этого. Так что живи с этим! - Расскажешь ей? – спрашивает Дэвид, натягивая майку. - Для этого я должна сначала её увидеть, - усмехается Реджина, упиваясь знакомым чувством жестокости. – Но, нет. Я не считаю, что это был мой звездный час. - Ты… - она видит, как Прекрасный мнется, не зная заканчивать ли предложение. – Если хочешь завтра увидеться с Генри, то у меня завтра дела до шести. Можешь забрать его после школы. - Благотворительность и секс из жалости? – спрашивает она, стараясь скрыть волнение при упоминании сына. - Знаешь что? Думай, что хочешь, - Дэвид застегивает пуговицы рубашки, пока Реджина пытается запахнуть пиджак посильнее, чтобы не было видно разорванной блузки. – Но если ты откажешься, то винить можешь только себя. - Спасибо за проповедь, - она закатывает глаза. – А еще за оргазм. - Реджина! - Я заберу Генри завтра, предупреди его, а еще предупреди учителей, чтобы не дали ему сбежать, - Реджину мутит от чувства, что должна произносить это. – И Прекрасный… Ни слова о том, что здесь произошло. - Ни слова, - соглашается он. - Только один вопрос, - говорит она, когда Дэвид направляется к выходу. – Как давно ты хотел сделать это? - Что? Ты… Проклятье, Реджина! Дэвид уходит, и она смеется, обнимая себя руками. Не один день, судя по его реакции. Какая предсказуемость, повторяет она себе, смаргивая непрошенные слезы. Просто еще один шанс украденный у неё Белоснежкой. Реджина идет к выходу, собираясь забрать сумочку и поехать домой, но останавливается при виде её лилий, лежащих на каменном полу конюшни. Она собирает их и кладет в место, где они должны быть. Где-то на улице ревет двигатель грузовика Дэвида. Реджина придет сюда в следующую среду и, возможно, на этот раз принесет розы.