Запретный плод

Ты знаешь, что не должна даже думать об этом, даже если ты позволишь ему стать ближе, еще ближе. Ты знаешь, что через три дня он станет твоей главной головной болью. Истинный профи, который не колеблясь убьет тебя, знающий, что внушает ужас всем, и тебе в том числе. Ты боишься его, и он это знает. Но сейчас он хочет от тебя не страха. Его потемневшие глаза сияют, и не жаждой крови, а желанием. А хочет он тебя. Ты видела, как он смотрел на тебя раньше: на параде, сегодня, в первый день обучения. Ни капли стыда или смущения в его холодных голубых глазах, когда ты поймала его взгляд, который заставил тебя дрожать тогда. И сейчас. Катон хочет тебя. Все очень просто и невероятно сложно одновременно. Ты не должна позволять ему. Ты должна игнорировать, особенно когда его большие руки, прошлись по твоему телу, а его губы шептали на ухо, чтобы ты встретились с ним здесь, на крыше. Он, скорее всего, станет твоей смертью. Но сейчас он хочет, чтобы ты жила. Здесь, с ним. Идея захватывает тебя, хотя ты и знаешь, что это неправильно. Но каждый раз ты думаешь о несправедливости всего вашего положения и аспекты морали становится невероятно легко игнорировать. Один из вас умрет. И в глубине души, ты знаешь, что в итоге все закончится на вас двоих. Ты слишком зла и упряма, чтобы легко погибнуть, а Катон слишком хорошо обучен, чтобы не выиграть. Ты позволяешь ему победить сегодня. Потому что хочешь жить полной жизнью, зная, что скоро тебя ждет неминуемая гибель. Это твое «пошли нахрен» Капитолию. Катон не пытается очаровать тебя, и тебе это нравится. Он тянет тебя за запястья и прижимает к своему телу. Сейчас его рост и мускулатура не пугают тебя, и подчиняясь его молчаливому приказу, ты кладешь ладонь ему на грудь, прослеживая контуры мышц сквозь ткань белой футболки. И тогда он целует тебя. Нет, дело не в порыве эмоций, ты знаешь это. Ты знаешь, что это не больше чем выплескивание стресса и страха, и тебя это полностью устраивает. Он целует тебя с той же страстью, что обещали его взгляды. И потому что ты знаешь, что это твой последний раз, и потому что тебя действительно к нему тянет, ты целуешь его в ответ. Ты чувствуешь возбуждение и жар разливается по твоим венам, несмотря на достаточно холодный ветер и легкую ночную рубашку. Катон садится на низкую скамейку, сажая тебя к себе на колени, притягивая к своему возбуждению. В то время, как твои руки исследуют все его тело, его руки не отпускают твою задницу. Это заставляет тебя улыбаться сквозь ваш голодный поцелуй. Похоже это теперь его любимая часть твоего тела. Ты продолжаешь тереться о его член сильнее, когда чувствуешь, как его губы и зубы спускаются с твоей шеи до ключицы. Ты задыхаешься, когда он кусает тебя за мочку уха. Он спускает лямки твоей ночной рубашки, а подол задирает до бедер. Когда его пальцы касаются края твоего белья, он удовлетворенно ухмыляются, чувствуя насколько ты мокрая. Ты низко стонешь, показывая ему, что ты не хочешь, чтобы он останавливался. Ты так же знаешь, что Катон тоже этого не хочет, судя по его тяжелому дыханию. Вы не произносите лишних слов, ваши тела все говорят за вас. Он кусает тебя за основание шеи, когда твоя рука скользит под резинку его тренировочных штанов, обхватывая его член. Чувствуя его возбуждение, но не видя его, ты думаешь, что он не больше, чем те, что ты случайно видела у пациентов твоей матери, но гораздо толще. Ты еле обхватываешь его ладонью, и удивляешься, как он сможет поместиться в твоем маленьком теле. Тем не менее, ощущение твердости, обтянутой бархатной кожей, с проступающими венами и крупной головкой заставляет тебя стать еще более влажной, и ты хочешь почувствовать его в себе. Чуть приподнявшись, ты пытаешься стянуть с него штаны, но пока он сидит, это не получится. Катон ухмыляется, целует тебя еще сильнее и приподнимается, помогая тебе стянуть штаны и трусы, прежде чем усадить тебя обратно. Его руки возвращаются на твою задницу, притягивая тебя ближе к своей эрекции. Он откидывает голову назад, показывая шею, будто умоляющую облизать её. Ты так и делаешь. Когда он вытаскивает свои пальцы из тебя, ты стонешь от разочарования. Ты была настолько близка! Но, когда он стаскивает твои трусы прочь и проводит своим членом вдоль твоей промежности, ты забываешь обо всех жалобах. Сейчас это не важно. Только его большие руки, что тянут твои бедра вниз, на него, это все, что сейчас имеет значение. Вы оба смотрите, как он медленно, дюйм за дюймом, входит, растягивая и наполняя тебя. Это боль, граничащая с удовольствием. Катон входит в тебя до конца, и просто держит в своих объятиях, позволяя тебе привыкнуть к его размеру. Ты начинаешь извиваться в его руках, потому что просто сидеть тебе становится недостаточно. Он обхватывает твои бедра руками и отвечает на каждое твое движение сильными и глубокими толчками, контролируя твою скорость. Ты держишься за его широкие плечи (у тебя особый пунктик на широкие спины, за ними ты чувствуешь себя в безопасности) и говоришь, что хочешь больше. Катон позволяет, и ты сразу же ускоряешь движение бедрами. Это чувство удивительно. Ты просто в восторге от того, насколько хорош вкус этого запретного плода. Тем более, когда Катон дотрагивается до твоего клитора. Его имя скользит с твоих губ, когда ты впервые кончаешь не от собственной руки. Это не первый раз, когда ты занимаешься сексом. Но эти три раза с твоим лучшим другом, никогда не доводили тебя до края. Потемневшие от похоти голубые глаза смотрят на то, как ты извиваешься в оргазме, пока сокращения мышц не заставляют его последовать за тобой. Он притягивает тебя за шею, припадая губами к ключице. Ты поднимаешься с его колен, и потому что ноги у тебя дрожат, присаживаешься на скамейку рядом с ним. Вы оба молча приводите себя в порядок, и ты молчишь, когда видишь, как твои порванные трусики исчезают у него в кармане. Когда, наконец, ты решаешься уйти, вы оба не произносите ни слова и поэтому легко сделать вид, что ничего не произошло, когда вы видитесь после. До того, как спустя две ночи, Катон толкает тебя стене и требует рассказать, как ты получила свои одиннадцать тренировочных очков. Он показывает тебе почему все в восторге от злого секса. Недовольный из-за твоего отказа, Катон трахает тебя сильно и быстро, и все, что ты можешь сделать, это вцепиться в его плечи руками, а ногами обхватить бедра, и стараться не заплакать от радости. Только Цинна видел засос на твоей груди, который Катон оставил перед уходом, и ты не знаешь видел ли кто, оставленные тобой царапины на его спине. Когда ты убиваешь его девятнадцать дней спустя, ты знаешь, что его ужасная смерть – это не единственное воспоминание о нем, которое будет преследовать тебя до конца жизни.