Живите пока

      Мир дрогнул, когда Он сделал свой первый шаг. Облеченный в материю, Он всё равно казался чуждым этой вселенной и смертельно опасным. Люди, оказавшиеся поблизости, не могли понять, отчего их охватывает липкий ледяной первобытный ужас.Точно не от того, что Его волосы были заплетены в неровные косички и увенчаны разноцветными резинками.       Хтоник двигался по неровной траектории, тихонько поскуливая. Полы драного халата волочились за Ним, собирая сухие травинки, пыль и окурки. Дрожащие пальцы сжимали плюшевую собаку, которую Ему поручили всенепременно выгулять, «как настоясюю». Тяжелый день, подумаете вы, и будете правы. Ничто так не выматывает, как двое суток носиться по измерениям на карачках под звонкие вопли «Н-но, ласатка!»       Затуманенным взором Он окидывал пространство, пока, наконец, не наткнулся на мигающий красный крест. Китайский колокольчик приветливо задребезжал, действуя Ему на нервы. Волна ненаправленного раздражения обуглила пластиковый косяк, штукатурка треснула, а звякалка закапала раскаленным металлом.       Если раньше люди при виде Него еще сохраняли рассудок, то теперь те, кто стоял в очереди к кассе, заметались, как вспугнутые рыбы, желая только одного – очутиться как можно дальше от разгневанного Божества.       — Мне упаковку анальгина и минералку, - сквозь зубы процедил он.       Матёрая аптекарша, захотевшая спокойной жизни после тридцати лет на скорой, ещё держалась. Её титановые нервы лишь слабо вибрировали, посылая в мозг отголоски опасений – не наркоман ли после отходняка?       — Нет, - развеял её сомнения Он. – Неси давай, что встала.       — С вас сто два пятьдесят.       Хтоник со вздохом, исполненным глубочайшего презрения к человеческой меркантильности, стал рыться в карманах и нарыл стольник. Безуспешно пошкрябал дырявые карманы и протянул на кассу то, что есть.       — Ещё два пятьдесят.       — Нету, - буркнул он. – Не доводи меня, женщина.       — Пока я вас не рассчитаю, покупку не отдам.       Бедная фармацевт так никогда и не узнает, что из-за неё в этот момент над Антарктидой начали сгущаться багровые тучи, что в Нигерии из-под земли засочился ядовитый дым, что земное ядро готовилось замедлить свое вращение...       ...и замедлило бы, но в этот момент Ему на телефон пришла смс-ка. «Абюлбррррр вхх ваха ваха уккккк» - гласила она. Эти сакральные слова притормозили начинающийся Апокалипсис.       «Она ещё совсем не умеет писать...» - растрогался Хтоник и смахнул скупую отцовскую слезу. Эх, ладно, чего дуться-то в такой день.       — Ваше счастье, - улыбнулся он и щелкнул пальцами. Аптечную стойку осыпало самоцветами такой красоты, что малейшее сомнение в их подлинности было бы кощунством. Охреневшая аптекарша механически протянула пакет, и Хтоник, насвистывая, заторопился назад – в то бесконечное измерение, где оставил свою масеньку совсем одну.       Мир никогда не узнает, как Хтоник, потирая эктоплазменные щупальца, отсчитывал секунды до того, как заставил бы людишек в костюмах нажать на ядерные кнопки. И случился бы тот самый атомный пиздец, если бы не масенька, в тот момент сама в первый раз вставшая на ножки. Ну какой отец пропустит первые шаги своей дочери?       Счастливы люди, что остались в неведении, как Хтоник бушевал из-за волны гей-парадов, прокатившихся по планете. Его возмущение довело Его до точки кипения. Дрогнули тектонические плиты и взорвался пламенным негодованием Эйяфьядлайёкюдль. Но в этот момент масенька надумала показать отцу, как здорово она умеет кувыркаться, и тлеющие угли яростного безумия напрочь смыло волной умиления.       Масенька хранила мир от глобального потепления, от цунами и ураганов, в то время, как Хтоник нарезал по комнате круги и шипел, плюясь, сквозь зубы «Ё-моё, блядь, какие же они тупые!». Неоднократно предотвращала ядовитые дожди, залезая на колени к Отцу, когда Он плакал от глубины человеческого идиотизма радиоактивными слезами. Люди никогда не узнают, что до сих пор живы в том числе и потому, что, когда Хтоник собрался устраивать всемирный потоп, масенька упала и «усибла зёпу».       Настал день, когда Хтоник решил, что масеньке пора побывать в мире, который был у Него огромным болючим фурункулом на той самой зёпе, но как песочница для божественного дитя – вполне себе сойдёт. Хтоник болезненно надеялся, что именно сейчас в масеньке проснутся отцовские гены и в игровом запале она разнесет всё к хтониковой тёще. Но масенька бегала за бабочками, липла к другим детям, тянула в рот каку и вообще забыла о своем неземном всемогущем происхождении.       — Молозеное! Папа, папа, купи!       Хтоник вздохнул. Наученный предыдущим разом, Он заранее нащелкал себе наличности в кармане и приобрёл для масеньки огромный рожок разноцветного мороженого. Масенька ошалела от восторга и побежала хвастаться другим ребятам.       — Горлышко застудит же, - забубнила старушка, гревшаяся рядом на парковой скамейке.       — И не говорите, вот как выглядит безответственность, - подключилась немолодая мамаша.       — Да кто тебе ребёнка доверил?       — Ты вообще знаешь, как обращаются с детьми?       — Тебе совсем плевать?       — Девочка, иди сюда, заберем тебя от плохого дяди...       — Ко-ко-ко...       — Ко-ко-ко...       Голоса сливались у Хтоника в голове в какафоничную увертюру материнского безумия и он стремительно зверел. «Ну ёбаный же ты материнский инстинкт, ты должен работать по-другому!» - безмолвно вопил Он, краем глаза видя жирных, блестящих детей кудахтавших мамаш. Он держался, но когда Его масеньку подхватила под локоть самая неадекватная женщина, мгновенно воспылал и съехал с катушек.       Время в парке будто замерло и сгустилось, обволакивая мигом замолчавших женщин. Хтоник раздался далеко за пределы материальной оболочки, визуально оставаясь таким же высоким худым мужичком лет сорока. Но каждая его пора сочилась разъедающей, тяжелой, маслянистой ненавистью сущности, которую довели до ручки.       Его голос... нет, не гремел даже, он резонировал с вибрациями головного мозга, отдаваясь в каждой клеточке, каждом нерве человеческого тела, и был слышен на другом конце земли. — НЕТ, ВЫ ВСЁ-ТАКИ УМУДРИЛИСЬ МЕНЯ, - масенька, закрой ушки, - ЗАЕБАТЬ! Я ТЕРПЕЛ ТЫСЯЧИ ПОКОЛЕНИЙ, НО, ПОХОЖЕ, НАСТАЛ ТОТ ЧАС, КОГДА Я РАЗНЕСУ ВАШ МИРОК, - и еще разок, - К СОБАЧЬИМ ХУЯМ!..       От концентрации ярости, вложенной в последнее словосочетание, начали уходить под землю горы, моря – стремительно мельчать, испаряясь, а воздух - нагреваться.       — Папа, молозеное тает, - грустно оповестила масенька.       И Хтоник понял, что если сейчас разделит существующую материю на субатомы, то отнимет у своей драгоценной масеньки маленький, сладкий, липкий кусочек счастья. И она его никогда за это не простит.       И свернулись обратно в человеческое тело расплёсканные по вселенной божественные телеса, и взметнулись обратно горы, моря наполнились водой и рыбой, а воздух стал чист и свеж, как после легкого весеннего дождичка.       — Ладно, живите, - буркнул Хтоник, не без удовольствия скользя взглядам по обесцвеченным вытянувшимся лицам, - пока масенька мороженое не доест.