Сказка с (не)счастливым концом

Мой дом был практически разрушен. Сломано было все, что можно сломать. Двери расколоты в щепки, мебель разбита и разбросана, не осталось ни одного целого окна, посуда разбита, и даже шторы исполосованы в клочья. Впрочем, как и моя одежда — Винчестер умеет подходить к любому делу со всей страстью. Дин прижал меня к стене, упирая в живот костяной нож. Я же приставила к его горлу ангельский клинок. Мы тяжело дышали, медленно истекая кровью, но не желая сдаваться. Победителем может стать лишь один из нас. И мы оба знали, что это должна быть я. Он не мог без меня, но не в состоянии был признать поражение. Вместо постыдной капитуляции, Дин снова и снова пытался убить меня: избивал до полусмерти, но добить так и не решался. Это было выше его сил, даже не смотря на то, что он теперь чертов демон. Так уже было — он сам после отвезет меня в больницу, будет держаться поблизости, пока не убедится, что со мной все хорошо, а затем пустится в бега. В другой штат, или на другой континент — но все повторится. Я найду его снова. И он снова попытается меня убить. Чтобы находить его безошибочно, чтобы выживать в стычках с ним, мне тоже пришлось измениться. Дин стал демоном, и я шагнула в ад следом за ним — я подставила свое горло для укуса вервольфу и получила выдержку, силу и скорость. Дни, когда я была охотницей-идеалисткой, остались далеко позади. Теперь я была охотницей-альфой — впрочем, в последнее время Дин нашел особо изощренный и действенный способ останавливать меня. Стоило мне собрать стаю и пустить по его следу, как он вылавливал волков одного за другим и убивал их так медленно и мучительно, как только мог. В последний раз их было семеро — семь маленьких, но неимоверно болезненных смертей в подарок для любимой. Восьмой смерти, моей собственной, снова не случилось. Дин не мог убить меня, а я не могла убить его. Это было моим долгом — спасти его от тьмы, спасти во имя всего того хорошего, что у нас с ним было, но… Я все еще надеялась. Надеялась, что смогу его спасти. Так мы и ходили по кругу в смертельном танце — одержимые манией убийства друг друга и одержимые любовью друг к другу. В последний раз — в тот самый, когда он снова вырезал мою стаю, — я решила, что с меня довольно. Я должна была взять паузу, должна была сделать выбор. Должна была либо отпустить его и дать другим завершить охоту его убийством, либо примкнуть к нему во тьме. Спасения для Дина не существовало — увы, такова была жестокая реальность. Он нашел меня сам. Видимо, устал ждать, когда я снова приду за ним, или даже соскучился — но он пришел за мной сам и разрушил мой дом едва ли не до основания. — Что ты делаешь со мной, чертова ведьма? — прорычал демон мне в лицо, а в глазах его клубилась темнота, такая ужасная и притягательная, что в жилах стыла кровь. — Ошибочка вышла, любимый, — выдохнула я, демонстрируя ему алые сполохи альфы в своих глазах. — Я не ведьма. Клинок уперся мне в живот еще сильнее, вспоров кожу и пустив кровь. Это было больно — раны от оружия демона заживают долго даже на оборотнях, но я не издала ни звука. Показать ему свою боль — это значит проиграть. — Снова струсил? — я чувствовала на своих губах кровь и не могла понять, то ли он разбил мне лицо в драке, то ли клинок уже вошел в меня так глубоко, что кровь вот-вот хлынет изо рта густым потоком и вместе с ней меня покинет жизнь. — Давай же, убей меня. Прекратим этот фарс раз и навсегда. Лицо демона — непроницаемая маска. Он молчал, а клинок в ране поворачивался, и с моих губ все же сорвался стон боли. Тень пробежала по лицу Дина — или того, кто некогда был им. — Я не стану сопротивляться, — прошептала я, разжимая пальцы, сомкнутые на ангельском клинке, и оружие выскользнуло из рук и громко ударилось об пол, утонув в осколках стекла и зеркала. Это конец — и так тому и быть. Нож в руке демона замер, давление прекратилось. Прохладная ладонь легла мне на затылок, больно сжала волосы и потянула назад, заставив запрокинуть голову. У Дина были такие зеленые глаза — с тех пор, как он стал демоном, я ни разу не видела, чтоб его глаза приобретали такой яркий, чистый оттенок. Ни намека на тьму. В этих глазах я увидела лишь отчуждение. И это было гораздо страшнее любой тьмы. Спустя долгое мгновение демон подался вперед и накрыл мои губы своими. Я ожидала прощального поцелуя, но он лишь слизнул с них кровь. — Это освободит меня наконец, — произнес он глухо, прежде чем резким движением вспороть мои внутренности. Дин забыл только прибавить, что для меня свободы смерть не сулила. В преисподней он ждал меня с распростертыми объятиями и сказал, что подготовил для меня особенное место. Демон посадил меня на цепь — животным там самое место.