Джордисон мог сколько угодно в печали прятаться в своей маленькой избушке, сколько угодно избегать вопросительных взглядов приходящего Бьорна, но вот забросить зельеварение он не мог – слишком многое начало получаться с тех времен, как он нахватался всяких знаний в замке королевы. Поэтому сегодня с утра юноша поднялся с постели раньше, чем весь месяц до этого.
Конечно, голову занимали в основном слова фавна о том, что кто-то реально важный уже близко, но это не означало, что следует сидеть и ждать кого-то близкого в хижине, обрастая мхом и забывая человеческую речь. Поэтому с утра Джои связался с Бьорном через Ведьминский Котел (удобное приспособление, с помощью нескольких капель крови и некоторых трав можно было поболтать с нужным человеком через любую отражающую поверхность) и предложил парню пособирать некоторые травы вместе на холме, аккурат меж их домов. Тот, не колеблясь, согласился. Его удивляла такая активность Джои, удивляла и настораживала, поэтому, собственно, парень и отправился к Джои навстречу поскорее.
Джордисон же, едва увидев настороженную мину приятеля, закатил глаза и улыбнулся.
- И тебе доброе утро. Я решил, что, если Атанас прав, а он всегда прав, то я не должен представать перед кем-то действительно важным в дурном свете, как неряха или человек, у которого дома пусто! Сегодня я хочу нарвать лиловых ромашек и кое-чего действительно редкого, - парень сверкнул синими глазами, - давненько я не готовил лиловый чай!
Бьорн довольно кивнул на изменение в настроении друга. Наконец-то признал. Джои же откинул свои всегда идеальные, черные, как смоль, волосы и поспешил наверх холма, где и располагалась небольшая лиловая полянка.
Лиловая полянка, прозванная в народе так из-за того, что от количества лиловых ромашек там травы не видно было, представляла собой небольшой участок земли на вершине вышеупомянутого холма. Холм же был не простым, со стороны дома Бьорна он выглядел как пологий песчаный склон с маленькими темными круглыми дырочками – гнездами птиц, а со стороны Джои представлял собой вполне покатый холмик с узенькой тропинкой меж неимоверно густой травы. Обладал холмик, помимо Лиловой полянки, еще одной прелестью, там росли великолепные, по мнению Джои, полые внутри стебли, которые, если правильно обрезать, звучали не хуже флейты при королевском дворе! Однако, хуже флейты они были тем, что буквально через час начинали ссыхаться и звучали не лучше предсмертных криков каких-нибудь мучеников. Джои любил приходить сюда, любил поиграть на стеблях, привлекая всю окружающую живность, в основном маленьких лесных фей, и чай из лиловой ромашки он заваривал превосходно, поэтому-то он сюда и пришел.
Привычно поставив корзинку на землю, парень потянулся и слегка замер, приложив ладонь ко лбу козырьком и любуясь начавшим сходить с небосвода солнцем. Благодаря мазям его кожа оставалась бледной, так что он не боялся загара. Немного постояв, парень опустился на колени, перехватывая волосы одной из лент, что вечно таскал с собой на поясе, если вдруг нужно будет подвязать какой-то кустик в саду или вроде того. Иногда подвязывать приходилось волосы, чтоб не мешали или не марались, например, когда он лез за ряской, дабы покормить чем-нибудь особенным лесную живность, или сейчас, когда он измажется в темно-фиолетовой пыльце по уши.
Бьорн никогда так аккуратен не был, он делал все сосредоточенно, и в этом была главная разница между ним и Джои. У Джои могло уйти бесконечное количество времени на какое-то дело, он мог половину всего этого времени потратить на витание в облаках, но все это каким-то волшебным образом мгновенно становилось частью самого процесса. Джордисон умел наслаждаться мгновением, он видел столько же удовольствия в процессе достижения цели, сколько в самой цели, действия его друга же часто были спешны – лишь бы достигнуть цели. Джои не осуждал такой подход, но и не одобрял. Что скорее всего, ему было все равно – он снова витал в облаках.
***
«Интересно, какой она будет?»
- Джои?
«У нее будут светлые волосы или темные? А глаза? Наверное, они будут зеленые, как молодая листва...»
- Джои?!
«Она будет хрупкой и тонкой или боевой и задиристой?»
- Джордисон...
«Мы будем очень разные или абсолютно похожие?..»
- Эй, Рапунцель!
Джордисон обернулся, и его лицо ясно обозначило тот факт, что витать в облаках он перестал.
- Еще раз назовешь меня так и будешь до конца жизни думать, что ты минотавр и бодать деревья! – предупредил ведьмак, да таким тоном, что Бьорн аж покатился со смеху.
- Брось, Джои. Глянь лучше, что покажу.
Взяв Джордисона за руку, Бьорн повел его ближе к склону и раздвинул густую траву руками. Перед их взором предстал яркий, белый словно молоко, цветок, Джои как сейчас видел его перед собой – таких уйма была в королевском саду.
- Калла, да еще и белоснежная, - Джои нахмурился, - что делает цветок, выведенный в королевском дворце, здесь?
Бьорн пожал плечами, при упоминании королевства диковато озираясь по сторонам, а после опустил взгляд на цветок и хмыкнул. Джои, ведомый простым любопытством, аккуратно прикоснулся к кончику лепестка пальцами и одернул руку: с цветком произошли совершенно нешуточные метаморфозы. От самого краешка, где цветок соприкоснулся с Джои, пошли багровые разводы, цветок намок так, словно его только что опустили в бочку с кровью, а после обуглился, осыпаясь на землю. Затем же, обернувшись белоснежной бабочкой, чье-то явное послание Джои упорхнуло далеко и надолго. Бьорн наблюдал происходящее со страхом и восторгом, Джои – с задумчивостью.
- Думаешь, предупреждение от королевства? – поинтересовался друг, и по его тону Джои понял, что тот сам мало верит в это. Медленно покачал головой.
- Точно нет. Но только что мы видели что-то важное и я не усну, если не пойму, что это.
***
Джои во второй раз за день загляделся на солнце, только теперь оно совсем почти закатилось за линию горизонта и светило малиновыми красками. Джои заканчивал свою работу в саду, параллельно думая о произошедшем днем на холме. Однако, больно вдаваться в размышления он себе не позволял – зная себя, он мог с легкостью предположить, что на почве этого может уйти в глубокую депрессию или забросить колдовство, или броситься к ногам принцессы и жениться. Короче, параноидальные мысли были коньком молодого ведьмака.
Неожиданно, теперь и в самом деле неожиданно, в поле видимости возникла дневная белоснежная гостья. Она весело припорхала ближе и терпеливо кружила вокруг Джои, пока тот, знатно проглупив, не додумался наконец-таки протянуть руки, чтобы бабочка смогла сесть. Едва она села, все существо Джои пронзила боль и парень, забыв о бабочке, крепко сжал ее в кулаках, повалившись на землю в судорогах.
«Он совсем близко, ближе, чем ты думаешь, Джои.» - голос фавна он узнал бы из тысячи, так завывает за окном вьюга в самый холодный час и так ветер гоняет осенние листья в самой глубокой чаще.
«
Он?!» - до Джои, наверное, только сейчас дошло, что все это время речь шла именно о
нем, не о
ней. Однако ему уже никто ничего не ответил.
Джордисон нашел себя на земле в саду, а в руках у себя он обнаружил серебряный замочек на цепочке с маленьким аметистовым паучком, хмыкнув, Джои надел это на себя и уселся прямо посреди сада – улица погрузилась в сумерки, кажется, солнце зашло давно.
«Он, значит...»
