Самый лучший па

— Ганнибал? — Уилл слегка подталкивает того локтем. — Ты спишь? — Серьезно, Уилл? — Ганнибал многострадально вздыхает. — Что за нелепый вопрос. — Прости, — бурчит Уилл и поворачивается спиной к Ганнибалу. — Пожалуйста, не дуйся. — Ганнибал медленно двигается к нему, прижимаясь своей грудью к спине Уилла. — Я извиняюсь. В чем дело? — Ни в чем. — И это весь ответ, который получает Ганнибал: сквозь зубы, еще и с ворчанием. — Уилл, пожалуйста. — Ганнибал целует его ухо. — У меня был долгий день, и если бы на твоем месте был кто-то другой, я бы разрезал его от уха до уха. — Это должно заставить меня почувствовать себя лучше? — Уилл не может не улыбнуться в темноте. — Это должно заставить тебя улыбнуться, — усмехается Ганнибал, представляя эту улыбку. — Ну же, любимый, расскажи мне, что у тебя на уме. — Да глупость. — Уилл качает головой. — Просто забудь. — Позволь мне самому судить. — Руки Ганнибала крепче обхватывают его. — Рассказывай. — Мне… — стонет Уилл, чувствуя себя глупо. — Мне просто интересно, если… Боже, вот сейчас я чувствую себя идиотом. Ты когда-нибудь хотел детей? — Детей? — Ганнибал опирается на локоть и пытается бросить взгляд на Уилла, чтобы догадаться, о чем тот думает. — С чего это вдруг? — Просто забудь, — выдыхает Уилл, поворачиваясь к Ганнибалу. — Я не могу уснуть и не знаю, что несу. — О, хорошо, — усмехается Ганнибал и притягивает Уилла ближе. — Я боялся, что ты выбрал такой способ сказать мне, что хочешь новую собаку. Уилл свирепо смотрит на него, но его взгляд теряется в темноте. *** Уилл нервно стучит пальцами по своему столу. Прошло чуть больше недели, как он обнаружил, что ждет ребенка. Уилл даже не слишком удивился. Он должен был знать, что попадет в число тех мужчин, которые могли зачать и выносить ребенка. Отчасти это кажется правильным. Правильным и ужасным. Неделю он знает. Неделю он напуган. Неделю он все еще не может найти способ, как сказать Ганнибалу. А возможно он и не должен ничего говорить Ганнибалу. Возможно, он должен убежать, изменить имя и растить ребенка далеко от серийного маньяка-каннибала. — Добрый день. — Серийный маньяк-каннибал, о котором идет речь, наклоняется вперед и роняет легкий поцелуй на его губы. — Выглядишь встревоженным. Я думал, последнее дело Джека закрыли. — Верно, — выдыхает Уилл и поднимается. — Хочешь пообедать здесь или где-нибудь в кампусе? — Выбирай сам, — отвечает Ганнибал, легко касаясь пальцами щеки Уилла. — Может быть там, где мы сможем поговорить, если тебе это нужно. — Ты не мой доктор, — бормочет Уилл, хмурясь в ответ. — Я сделал что-то, что расстроило тебя? — спрашивает Ганнибал, не позволяя Уиллу отстраниться. — Нет, — Уилл качает головой. — Это было… прости. Можем мы начать заново? Руки обвивают его талию, и Ганнибал притягивает его ближе. За объятьем следуют целомудренный поцелуй и улыбка. — Добрый день, Уилл. Готов пообедать? — Можем ли мы поесть в парке? — спрашивает Уилл, застенчиво улыбаясь Ганнибалу. — Конечно, — отвечает Ганнибал, обхватывает его лицо ладонями, притягивает к себе и целует, не обманываясь минутной улыбкой. *** Они сидят на лавочке напротив площадки для игр. Стоит рабочий полдень и только несколько малышей лазают по стойкам и перекладинам «джунглей», пара девочек играется в пятнашки, бегая между качелями и горкой, и удирая друг от друга между островками защиты. — Ты когда-нибудь играл в пятнашки? — спрашивает Уилл, за неимением лучшего способа поговорить о детях. — Нет, я родился сразу мужчиной среднего возраста, — отвечает Ганнибал без намека на улыбку. — Иногда я так и думаю, — вздыхает Уилл и переводит взгляд на свой сэндвич. — Я играл в пятнашки, прятки и игры с полностью придуманными правилами, которые применялись тогда, когда это было выгодно мне. Ганнибал предполагает, что Уилл хочет узнать о нем больше — и если все, что нужно сделать, чтобы Уилл улыбнулся, рассказать о детских играх, то Ганнибал готов. — Я также повязывал мамин платок вокруг своих плеч и представлял себя рыцарем. У нас не было супергероев. Я носил его так часто, что там, где я его завязывал, вытерлась дыра. Мама официально объявила платок моим, с этой дыркой его было куда легче завязывать. — Ты сражался с драконами? — спрашивает Уилл и улыбается, представляя маленького светловолосого мальчика с платком и наверняка с веткой в качестве меча. Может быть даже с самодельным луком и стрелами, повешенными на плече. — С бабой Ягой, — поправляет его Ганнибал. — С ведьмой, которая ела маленьких детей. — Детей? Какой ужас! — Плечи Уилла трясутся от еле сдерживаемого смеха. — Уверен, ты выигрывал каждый раз. — Ну конечно, как старуха сравнится с молодым рыцарем? — говорит ему Ганнибал. — Кощей Бессмертный — вот кто был моим заклятым врагом. Мама сказала, что когда ты становишься старым, ничего не остается, как стать злым. — Как же ты убивал кого-то бессмертного? — спрашивает Уилл, улыбаясь при виде того, каким серьезным пытался выглядеть Ганнибал. — Уничтожая его душу, которая была спрятана в игле, а та в яйце, а яйцо в утке, а утка помещена в зайца… — В зайца? — Уилл удивленно приподнимает брови. — Ты и я читали очень разные сказки в детстве, — замечает Ганнибал. — Ты прав, — смеется Уилл. — Душа внутри иглы, игла внутри яйца, яйцо в утке, а утка в зайце. Продолжай. — Ну а заяц был внутри сундука. — Ганнибал не обращает внимания, что Уилл хмурится, и продолжает: — Сундук был закопан, и я потратил много дней на заре своего детства, раскапывая собственность родителей в его поисках. — О, они, наверное, были так рады, — смеется Уилл. — Отец заставил меня прекратить, когда однажды пошел звать меня на ужин и споткнулся, но я тем не менее боролся за правое дело, всякий раз когда мог. — Понимаю, твоего заклятого врага было труднее уничтожить, чем старую ведьму, но я до сих пор думаю, что ты выигрывал каждую битву, — говорит Уилл, наслаждаясь юношеской улыбкой Ганнибала, когда тот рассказывал о своих приключениях. — Несколько раз я был смертельно ранен, но умирая, знал, сестренка будет жить в более безопасном мире, — рассказывает Ганнибал, и, несмотря на нотку грусти, улыбается светлым воспоминаниям. — Когда она подросла достаточно, чтобы играть вместе, она могла спасти меня поцелуем. — Ты, вероятно, был потрясающим старшим братом, — говорит ему Уилл и, наблюдая за ним краем глаза, поворачивается к детям. — Ты когда-нибудь задумывался, каким отцом ты мог бы стать? — Разумеется, нет, — Ганнибал качает головой. — До сих пор у меня не было отношений, кроме физической близости, и после нескольких лет врачебной деятельности у меня мало надежды на следующее поколение. Дать жизнь ребенку в нашем мире — слишком жестоко. — Жестоко? — повторяет Уилл, еда во рту горчит, и ему становится трудно проглотить ее. — Ты видел худшее, что бывает в обществе, включая меня, неужели ты считаешь иначе? Уилл молчит. Он проверяет свои часы и поднимается. — Ты скорее всего прав насчет этого. Мне надо идти, — говорит Уилл, оглядываясь на игровую площадку. — Увидимся завтра. — Я надеялся, что мы вечером вместе поужинаем. — Ганнибал тоже поднимается. — Мне нужно проверять контрольные работы, — пожимает плечами Уилл. — Прости. — Тогда до завтра, — кивает Ганнибал, чувствуя, что недопонимает что-то, но не может понять что именно. — Спасибо за обед. — Уилл заставляет себя улыбнуться ему, прежде чем уйти. Ганнибал хмурится. Уилл был в курсе, что Ганнибалу не нравится публичная демонстрация любви, но обычно, по крайней мере, он пытался украдкой поцеловать его. Если не получалось, он скользил рукой в руку Ганнибала, чтобы пожать ее. Он никогда не уходил просто так. *** Раньше Уилл никогда не отменял ужина. Пару раз он пропускал его из-за расследования, но в те ночи Уилл пользовался запасным ключом и заползал в кровать к теплому, сильному телу Ганнибала, чтобы забыть все, что он видел. Но просто отменять ужин с бесхитростным: «Мне не до того сейчас»? Неслыханно. Уилл не удивляется, когда открывает дверь. — Что ты делаешь здесь? — спрашивает он устало, отходя от двери. — Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке, — отвечает Ганнибал. Он стоит на пороге и чувствует себя непрошеным гостем. — Возможно, мне лучше уйти. — Нет, — Уилл качает головой и жестом приглашает его внутрь. — Ты проделал весь этот путь… и нам нужно поговорить. — Поговорить? — хмурится Ганнибал, проходя в дом. — Джек донимает тебя нашими отношениями? — Разговор пойдет не о Джеке, — Уилл снова качает головой. — Нет, — выдыхает Ганнибал, чувствуя, что уже знает о чем. — Я сделал нечто, что тебя расстроило. — Нет, — качает головой Уилл, через силу улыбается и пожимает плечами. — Может быть, но ты этого не хотел. Дело вообще не в этом. — Хорошо, — говорит Ганнибал, облизывая нижнюю губу. Он не беспокоится. Это было бы смешно. — Рассказывай. — Может быть тебе стоит присесть, — предлагает Уилл, не зная, как подобрать нужные слова. — Я бы предпочел выслушать тебя стоя, — хмурится Ганнибал. Уилл открывает рот, но ни одного звука оттуда не выходит. На самом деле ему трудно подобрать не слова. Он может сказать их. Он говорил их себе снова и снова всю прошлую неделю. Он говорил их вслух, когда был наедине с собой. Сейчас, когда между ним и любовником осталось сказать три слова, ситуация кажется слишком реальной. Ганнибал дал ясно понять, что он чувствует насчет детей, и сейчас… сейчас он никогда не простит Уилла за то, что тот поставил его перед фактом. — Уилл, — Ганнибал напоминает ему, что тот молчит несколько минут. — Я жду ребенка. — Слова вылетают и повисают в воздухе словно живые. — Мне лучше сесть. — Ганнибал держится до дивана, куда падает и с отсутствующим взглядом уставляется в пустоту. Уилл почти улыбается. Вряд ли кто-нибудь когда-нибудь видел Ганнибала таким потрясенным. Возможно, никто больше его таким и не увидит. Было одновременно и сладко и горько видеть в своей собственной гостиной, как всегда собранный человек теряет самообладание. — Ты… — Ганнибал нервно сглатывает и задерживает дыхание. — Он мой? — Ганнибал! — Голос Уилла жестче, чем он того хочет. Он знает, Ганнибал не пытается упрекать его в неверности, это последствия потрясения. — Извини. — Ганнибал даже морщится, глядя на него снизу вверх. — Я… я извиняюсь. Ты знал? Ты знал, что ты можешь… что это может случиться? — Нет, — хмурится Уилл. — Я бы не залетел нарочно. — Конечно, нет, я знаю. — Ганнибал проводит пальцами по волосам и поднимается, решив, что нужно уйти до того, как скажет что-то грубое и оскорбительное. — Мне нужно идти. — Ганнибал, нет. — Уилл пытается схватить его за руку, не желая, чтобы тот садился за руль в таком состоянии. — Останься. Нам нужно поговорить. — Да, поговорить. — Ганнибал закрывает рукой рот, глубоко вздыхает и поворачивается к двери. — Мы поговорим. Я обещаю. Мы поговорим, но не прямо сейчас. — Ганнибал, ты не можешь… — Уилл, пожалуйста. — Ганнибал отстраняется. — Я… просто дай мне немного времени. Ганнибал оставляет его без каких-либо других слов, и Уилл думает, что вряд ли его увидит снова. *** Наступают выходные и впервые, начиная с того момента, как начали встречаться, они не проводили их вместе. Они впервые днями друг с другом не разговаривали. Целых два дня. Уилл останавливается у дома Ганнибала и c волнением открывает дверь. Он не знает, чего ожидать. Что угодно, начиная с трупа, заканчивая пустым домом. Это смешно и он это знает, но позволяет себе некоторую несерьезность. Он беременный мужчина, который время от времени ест человечину и делит постель с самым разыскиваемым в ФБР преступником. Смешные мысли — последнее, что должно его волновать. Так смешно, как мысль найти дом Ганнибала пустым, еще смешнее то, каким он находит кабинет. В беспорядке. Он никогда не видел ручку не на своем месте, а дом всегда блестел чистотой. Но сейчас Уилл был поражен стопками книг, которые покрывали столы, кресла и пол. Ганнибал сидел прямо на полу. Пиджак, жилет и галстук были небрежно брошены на спинку кресла. У Ганнибала скрещены ноги, на коленях открытая книга. Первые несколько пуговиц его рубашки расстёгнуты, волосы слегка спутаны. Если Уилл уже не любил бы его, он бы не смог устоять здесь и сейчас. Ему не надо было смотреть на обложки, он и так знал о чем книги. — У нас есть приблизительно семь с половиной месяцев понять все это, — говорит ему Уилл. Ганнибал удивляется, увидев его, вызывая у Уилла улыбку. — Разве ты не в это был одет в пятницу? Ганнибал переводит взгляд вниз и на самом деле краснеет. — Сегодня суббота, не так ли? — Пожалуйста, скажи мне, что ты вообще что-то ел, — Уилл хмурится и наклоняется к нему. — Да, — говорит Ганнибал, не стараясь обдумать ответ. — Мне просто нужно знать. — Вижу, — улыбается Уилл, пробегая глазами по кабинету еще раз. — Ты мог бы скачать все эти книги, ископаемое. — Мне напомнить, кто тебя учил пользоваться скайпом? — Ганнибал не может сдержать улыбки. — Никто не любит всезнаек, — сурово выговаривает Уилл, присаживаясь на пол рядом с ним. — Ты в порядке? — Я? — Ганнибал качает головой. — Нет, я определённо не в порядке, но у меня есть ориентировочно семь с половиной месяцев, чтобы быть в порядке. Меня больше интересует, в порядке ли ты. Твое тело должно будет пройти через ряд изменений. Изменения затронут психику, а также физиологию. — Ты думаешь, я не смогу справиться с ними? — спрашивает Уилл, отводя взгляд. — Я никогда этого не говорил. Я знакомлю тебя с информацией. Я не могу гарантировать, что это будет легко. — Ганнибал берет его за подбородок и разворачивает, пока они не встречаются глазами. Он снимает очки с Уилла и наклоняется ближе. — Я могу только сказать тебе, я буду рядом. Семь с половиной месяцев, затем восемнадцать лет, и затем так долго, как ты мне позволишь. — Я думал, ты не хочешь быть отцом, — Уилл не может не уточнить. — Ах, это, — вздыхает Ганнибал. — На самом деле несправедливо спрашивать так, как это делал ты. До того момента, когда ты спросил меня, и включая его, я был против самой идеи детей. Но сейчас, когда возможность ребенка существует, я нахожу ее все привлекательнее. Имей в виду, пока я не встретил тебя, долгосрочные отношения меня тоже не привлекали. — О! — выдыхает Уилл, прислоняясь к плечу Ганнибала. — Думаю, я и сам никогда не хотел детей. Я все еще не верю, что это реально. — Ну, у тебя есть приблизительно семь… — Заткнись, — стонет Уилл. — Мы собираемся завести ребенка. — Да, мы собираемся, — говорит Ганнибал, и в его голосе грустные ноты. Уилл ничего не может с этим поделать и поднимает глаза, когда Ганнибал вздыхает. — Я не знаю, как быть отцом. Я потерял своего в юном возрасте, воспитатели в приюте были не больше, чем садистами, а мой дядя, хотя желал добра, никогда не хотел детей — не говоря уже о подростке на пороге зрелости. Я провел больше времени в школе-интернате, чем с ним. Уилл обвивает руку вокруг плеч Ганнибала. — Ты будешь хорошим отцом. Я еще не видел, чтобы ты не был в состоянии справиться с чем-то. — Твое трогательное доверие пока преждевременно. — Ганнибал прислоняется к Уиллу, расслабляясь. — Я сомневаюсь, что найду все ответы в этих книгах. Это мне не по плечу и я совершенно потерян. Я никогда не буду хорошим отцом. *** — Нет, папа! — Голос Ханни звучит тревожно. Уилл поднимает глаза от книги и тотчас крепкие руки хватают его и поднимают вверх. Уилл обнаруживает себя нос к носу с доктором Ганнибалом Лектером. Тот смотрит вниз и ухмыляется. Оба стоят на кофейном столике. — Па спас тебя! — Ханни прыгает с подлокотника дивана на подушки. — Спас меня? — спрашивает Уилл, расслабляясь в руках, которые его плотно обхватывают вокруг талии. — Дорогой Уилл, ты ничего не заметил? — Ганнибал наклоняется к нему, и Уилл непроизвольно обнимает того за шею. — На полу лава. Уилл, целуя Ганнибала, усмехается: — Мой герой. Ганнибал подмигивает ему и затем спрыгивает со стола на диван, хватает Ханни и подкидывает его вверх. С каждым подкидыванием раздается визг смеха. — Нам нужно больше запасов, мой юный генерал, — говорит Ганнибал мальчику. — Тебе нужно остаться у адмирала папы, пока я найду их. Ты готов? Ханни взволновано кивает и отправляется по воздуху в ожидающие руки Уилла. — Мы никогда не забудем тебя, — Уилл салютует своему жениху и сын копирует его. — Люблю тебя, капитан па, — хихикает сын со своего места в папиных руках. Они смотрят, как Ганнибал движется около книжного шкафа, запрыгивая на стул и прокладывая себе путь к столу. — Он самый лучший па во всем мире, — шепчет Уилл Ханни на ухо, пока Ганнибал перекатывает стул к ним, жестко пихая его ногой. — Ага, — соглашается Ханни от всего сердца со счастливым вздохом. — Самый лучший.