Мучительный свет

Поиски привели их к рекану, что располагался на противоположном конце острова. Аоба был одержим идеей найти Минка, и Коджаку вызвался помочь ему. Вместе с Коджаку на помощь пришли и другие: Нойз использовал все возможные GPS-навигаторы, и прочую электронику, которая может отслеживать передвижение человека, Рен беспокоился о брате, и не хотел отпускать его одного неизвестно куда, Клиа тоже заботился о безопасности "хозяина"... После пережитого в платиновой тюрьме, все они изменились. Клиа перестал носить противогаз, и кажется, стал чуть адекватнее: больше не был зациклен на медузах, и не вел эти странные философские разговоры, в которых Коджаку ничего не понимал. Рен был темной лошадкой, но в нем, почему-то, Коджаку не сомневался, видя его заботливость и заинтересованность по отношению к Аобе. Рен чем-то напоминал Коджаку себя самого. Даже Нойз - дерзкий говнюк в дурацкой шапке, и тот стал другим человеком. Вытащил пирсинг, стал носить строгие тройки вместо нелепых костюмов, больше улыбался, и вообще, походил на преуспевающего банковского клерка, а не сдвинутого хакера, которым был когда-то. Только Коджаку все эти изменения не коснулись. После того, как он убил Рюхо, он испытывал мрачное удовлетворение, которое быстро прошло, уступив место разъедающей его пустоте. Коджаку думал, что справиться с этим ему помогут чувства к Аобе. Аоба - его лучший друг, добрый и понимающий, кто как не он поможет ему забыться, и найти свой, новый, собственный путь. Однако, искать этот путь Коджаку предстояло в одиночестве. Аоба никогда не сможет принадлежать только ему одному, особенно теперь, когда рядом с ним его родной, а не названный брат. Поначалу Коджаку ревновал, злился, пытался что-то предпринять. Но... насильно мил не будешь. Его руки в крови, и он больше не сможет Аобе ничего дать. С этим надо смириться. Так или иначе, они опоздали: Минк снялся с места за день до их прибытия. Словно предчувствовал, и не хотел, чтобы его нашли. Переночевать решили здесь же. Рекан до тошноты напоминал Коджаку дом, в котором он жил с родителями: расположение комнат, татами, цвет обоев, все как в детстве. Чтобы справиться с внутренним напряжением он заказал выпить. Аоба выпил совсем немного, и отправился к себе, сославшись на усталость. Рен, естественно, последовал за ним. Клиа развезло с пары глотков, и он принялся напевать что-то про медуз. Только этого не хватало! Коджаку поморщился, заказал себе еще саке. - Старик, может, хватит? - весело спросил Нойз, глядя на него поверх монитора. - Отвали, - огрызнулся Коджаку, залпом осушив пиалу. Нойз смеется и отвечает очередной колкостью, Коджаку жмурится, и представляет, как хрустит у Нойза у основания шеи, если там как следует надавить... Коджаку с громким стуком опустил пиалу на стол. До чего отвратительное место! И выпивка - дерьмо, и мысли приходят в голову... странные. Неудивительно, что Минк так быстро отсюда съехал. Пение Клиа становится все громче, Коджаку не выдерживает, и выходит на улицу, подышать воздухом. На стене рекана висел план с местными достопримечательностями, совсем недалеко было озеро. Коджаку решил прогуляться туда. Может, вода поможет ему успокоиться. Уже стемнело, выглянула полная луна. Вокруг ни души, и очень тихо, даже цикад не слышно. Дальше, за озером раскинулся лес, темный и густой. Коджаку снял сандалии, зашел в воду по щиколотку. Вода приятно холодила ступни, была чистой, он увидел собственное отражение. Проплывавшее по небу облако закрыло луну, и его взрослое "я" исчезает, теперь из озера на него смотрел он же, но в двенадцать лет. - Что за... - Ты до того напился, и решил, что сейчас самое время купаться? - Нойз скептически смотрел на него, сложив руки на груди. По воде пошла рябь, и наваждение исчезло. Нет, не исчезло! Двенадцатилетний Коджаку медленно поплыл к центру озера. Коджаку делает шаг за ним, но Нойз крепко хватает его за локоть: - Иди, проспись, - с нескрываемой угрозой говорит он. - Что ты за мной увязался?! - вспылил Коджаку, одернул руку, и принялся раздеваться. - Без тебя разберусь, что, и когда мне делать! Юката полетела в траву, Коджаку зашел в воду по пояс. Неожиданно, ему вспомнилась страшилка из детства, и он решил рассказать ее Нойзу: - Это старое озеро, и на его дне покоятся утопленники. Если заплыть туда, где достаточно глубоко, то можно почувствовать, как их волосы щекочут ноги. Не хочешь проверить? - Глупости все это, - хмыкнул Нойз. - Конечно, ты просто испугался, - улыбнулся Коджаку, заходя в воду уже по грудь. Коджаку не ожидал, что на такую подначку Нойз поведется, однако тот разделся, и замер у самой кромки воды, будто увидел там что-то. - Что, боишься? - Коджаку доплыл уже до середины Вместо ответа Нойз погружается в воду, и через минуту плавает рядом с Коджаку. - Нет тут ничего, - Нойз брызгается водой в лицо Коджаку. Коджаку отвечает тем же, они начинают игру со смертью. Душат друг друга, топят играючи. Коджаку убеждает себя, что это не опасно, надо лишь во время разжать руки, и все равно, испытывает страх, сжимая горло Нойза. И продолжает сжимать, пока тот не перестает дышать, и выпучивать глаза. И сам не просит пощады, а ждет, когда потемнеет в глазах, запульсирует в висках, зашумит в ушах, и все исчезнет. Коджаку уже забывает о странном отражении в воде, когда его нога задевает что-то одновременно мягкое и твердое. В это мгновение ему становится так жутко, он ищет глазами Нойза, но видит перед собой лишь озерную гладь. - Да ты издеваешься! - Коджаку ныряет туда, где только что видел его макушку. Под водой темно и ничего не видно. Где он, черт побери?.. Коджаку пытается справится с подступающей паникой, когда чувствует, как что-то касается его ног, обвивает их. Его начинает затягивать на дно, он изо всех сил рвется наверх, пиная, и отталкиваясь ногами от того, что его удерживает. Перед глазами некстати встают картины с трупами в воде, утопленниками... Вверх, нужно вверх! Воздух заканчивается. Он чувствует рядом с собой какое-то движение, думает, что это Нойз. Напротив него появляется он сам - двенадцатилетний неокрепший подросток. Его волосы щекочут Коджаку лицо, опутывают шею. Отпусти меня! Я не хочу умирать! - хочется крикнуть Коджаку. Это ты называешь жизнью? - шепот на ухо. -Тебе кажется, что ты живешь? Перед глазами все сливается в кашу, Коджаку не понимает, кого он видит перед собой. Нойз? Нет, он видит себя. Себя, готового на все, лишь бы не быть одному. НЕТ, НЕ НА ВСЕ! - хочет закричать он, но воздуха не хватает, и вода не пропускает звуки. Он продолжает изо всех сил грести, и наконец, достигает поверхности. Жадно хватает ртом холодный воздух. Вместе с кислородом приходит и ясность: какого черта он делает в озере?.. Рядом он слышит кашель - Нойз с трудом удерживался на плаву, пытаясь нормально продышаться. Коджаку помогает ему доплыть до берега. Они тяжело опускаются на влажную землю. Нойз наконец перестает давиться воздухом, и начинает нормально дышать. Коджаку стряхнул прилипшие водоросли. Во рту привкус озерной воды, он отжимает волосы, ищет свою одежду. Нойз по-прежнему лежал, не в силах пошевелиться. - Ты как? - Коджаку протягивает ему руку, чтобы помочь подняться. - Идти можешь? Нойз хватается за руку, но не встает, а садится, обнимает руками колени. И неожиданно признается, что не уверен в себе, что ему не хватает игр в «Райм». Что не хочет работать в фирме отца, и вообще, хочет отказаться от своей доли в пользу младшего брата. - Я будто живу не своей жизнью, - заканчивает он. Коджаку набросил ему на плечи свою юкату. Он чувствует, что эти слова должен был услышать Аоба, посочувствовать, поддержать... Но вместо этого Коджаку признается, какие черные мысли приходили ему в голову. Что не чувствует себя нужным, что самому от себя тошно. - Аобе очень повезло, что он встретил тебя, - Нойз нашел свои вещи, стал одеваться. - Ты такой, какой есть, тебе не нужно выпендриваться, строить из себя что-то. Хотел бы я, чтобы у меня был такой друг. Коджаку удивленно смотрел на Нойза. Неужели он видел его таким? - Идем, а то Клиа там, наверное, совсем надрался, - Нойз медленно побрел в сторону рекана. Коджаку поспешил следом. Дойдя до поворота, он обернулся, и увидел возле озера двоих детей, себя и... - Ты это видишь? - вдруг спрашивает Нойз, смотря с Коджаку в одну сторону. - Да. - То же, что и я? Коджаку кивнул. Они вернулись в рекан. Клиа развезло окончательно, он то пел, то плакал, что все его бросили, и что он не нужен своему хозяину. Общими усилиями его удалось уложить спать. На утро, Нойз задал направление, где мог скрываться Минк, а сам сказал, что ему срочно нужно уехать, решить кое-какие семейные дела. Аобе позвонила соседка, и сказала, что бабушка приболела. Чтобы не бросать поиски, Коджаку вызвался помочь поухаживать за Таэ, и ему тоже пришлось возвращаться. Прошло несколько недель с того момента, когда Коджаку оставил Аобу и остальных, и вернулся в город. Та ночь на озере принесла ему то, чего ему не хватало многие годы – покой. Он перестал метаться из одной крайности в другую, растрачивать себя на то, что был не в силах изменить. Словно блуждал во тьме, и только теперь вышел к свету, и заметил, насколько интересный мир окружает его вокруг. Каким бы ни был мучительным этот свет, но он все же пришел к нему. На улице лило как из ведра, погода разбушевалась не на шутку. Глядя, как небо рассекали молнии, Коджаку невольно думал, как там Аоба, как вообще все те, кто далеко от него... В дверь постучали. Коджаку никого не ждал, и насторожился: - Кто там?! - спросил он через дверь. - Впусти меня, - ответил недовольный голос. Не может быть... Коджаку распахнул дверь: на пороге стоял Нойз. Тот Нойз, каким Коджаку привык его видеть: с пирсингом, в шапке, и мокрый до нитки. - Мне некуда больше идти. Отец заморозил все мои счета, на Райме больше не заработаешь, - объяснил он, смотря куда-то мимо Коджаку. Чтобы стать самим собой, Нойзу пришлось заплатить немалую цену. Коджаку молча, пропустил его в дом, дал сухую одежду, в которой Нойз тут же скрылся: она была ему на несколько размеров велика. - Эх ты, дистрофик, мышцы качать надо, - вздохнул Коджаку, смотря на утонувшего в его одежде Нойза. - Есть будешь? Нойз ничего не ответил, лег на кровать, где тут же склубочился и заснул. Коджаку набросил ему на плечи одеяло, сел рядом. Влажные волосы слиплись на затылке, Коджаку погладил получившийся хохолок. - У тебя волосы, как хвостик у уточки, - усмехнулся Коджаку, не зная, слышит его Нойз, или нет. Нойз поморщился, кутаясь в одеяло. - Наконец-то, я дома, - сонно пробормотал он. - Да, ты дома, - согласился Коджаку, прижавшись губами к влажному виску.