Гроза

Ориола встала с постели только через неделю после того, как узнала о смерти Робин. Смерть Робин настигла ее в море – счастливой и свободной – она нежилась одинаково битвами и солнцем, подставляла плечи первому весеннему ветру, держала катаны влажными и чуть солоноватыми, как учил отец. Сегун Вано Момоноске привез ей темные новости – а она ждала, что он приударит за ней или хотя бы сделает ее своей пиратской королевой. - Что? – спрашивала она, когда его роскошное судно причалило к ее пиратскому кораблю. – Признайся уже, что я нравлюсь тебе… Признайся! Она аппетитно обнажила свои стройные ноги в коротких шортах, пышная грудь еле сдерживалась простой белой рубашкой – зеленые отцовские волосы струились по плечам. Момоноске смотрел на нее с уважением и восхищением – но и с грустью. Он выдержал минуту – и сделал знак своим людям. Потом спокойно и просто сказал. - Твоя мать умерла, Ориола Монки Ди… Она скончалась вчера вечером на Вертиго. Мой названный младший брат – Ророноа Луффи – написал мне. Он попросил, чтобы я сказал тебе об этом… - А? – Ориола смотрела на него, не понимая и не слушая – какая разница, что он там несет. Потом отвернулась, как обиженный ребенок. Застегнула рубашку на груди. Волосы спрятала под шляпу покойного мужа. И пошла прочь от сегуна и его нарядного корабля. Прочь, лишь бы не вслушиваться в смысл его слов. Лишь бы не запомнить их. - Она, правда, умерла, Ориола, - сказал Момоноске мягко вслед. – Она была тяжело больна. Трафальгар Ло помог ей продержаться – но она не хотела пугать тебя или причинять тебе боль. Теперь Нико Робин нет. Ты должна поехать к отцу – и забрать ребенка себе. Он хотел сказать еще и еще – но Ориола уже закрыла плотно дверь в свою каюту, заперла ее – и для надежности задвинула стулом. Она рыдала, закусив губу, от обиды и ненависти к его малодушию. Он врет. Он, несомненно, врет. Не могла ее красивая и сильная мать взять и умереть. Не могла. Ориола знала – она поплачет, потом выйдет и потопит его корабль. Возьмет на абордаж, как пиратка. Имеет право. И зачем ей вообще было нужно становиться его королевой? Она уже королева. Королева Луффи! Он ее любил! И у них есть дочь! Что ей еще нужно? Черт с ним, с этим Момоноске! Она плакала, плакала, плакала – задыхалась от собственной глупости – и лишь когда проснулась, поняла – он не лгал, ее матери больше не было. Мир смотрел на нее сумеречными окнами – и в этом мире ей было больше не к кому идти. *** - Хорошая девочка, - говорил Ло Лулу – та учила уроки под пристальным взглядом старшего брата – Луффи в очках считал сделанные ею упражнения. – Лулу – хорошая девочка. Та поднимала красивые теплые глаза Ташиги и улыбалась ему так, как улыбалась Робин. Ло гладил ее по голове. Он считал детей Робин – немного – своими. А Лулу была больше ребенком Робин, чем чьим-нибудь еще. И она плакала по ночам – Ло слышал – плакала о матери. Матери у нее больше не было. Мать забрала опухоль – и он, Ло, не спас ее. - Хорошая девочка, - привычно говорил он – но теперь уже беззубому младенцу, которого родила торопыга Ориола. Энн ловила его палец, тянула ко рту, болтала на своем и засыпала. Ло хотелось тоже спать, спать, плакать и пить – но этого он не мог. Это он предоставил Зоро – тот не просыхал уже третью неделю. - Я пью не из слабости, - сказал Зоро сыну, когда Луффи подошел к нему. – Я пью из уважения! - Ты подаешь нам всем плохой пример, - мудро сказал сын. – Нам сейчас нужен отец. Но этим отцом стал Трафальгар-сан. Ты считаешь, что это правильно? - Оставь его, - просил тихо Санджи. За эту неделю он постарел так, как не старел за все года. – Оставь его, Луффи. Дай нам… просто… еще день… - Ага, - равнодушно кивал молодой революционер. – Дам. Он кивал, убирал пустые бутылки – извинялся перед коллегами – и шел к себе. В письме Момоноске он аккуратно и красиво описывал то, что происходит сейчас на Вертиго – а потом прибавлял, скоро вернутся его воспитатели… Быть может, хотя бы они успокоят их, приведут в чувство, дадут силы?.. Коала приехала с мужем – Фукабоши постарел и казался вторым Нептуном, только размеры поменьше. - Значит, Нико Робин больше нет… - произнес он. Его жена плакала на плече. Коала была беременна – и там, на дне морском, она оставила старших детей – принцев и принцесс Острова Рыболюдей – а значит, ей скоро нужно было вернуться. Но у нее было дело поважнее – она с нежностью обняла старшего своего сына – Луффи прижался к ее груди, чтобы хотя бы немного успокоиться. С того дня, как Робин привезла Луффи сюда, Коала стала ему и другом, и матерью, и сестрой. - Это дочь Мугивары? – спросил Фукабоши. Энн улыбнулась ему – и заплакала. Он пощекотал ее пальцем – и передал Коале. – Красивый ребенок, - сказал он. – Хорошая. - Моя внучка, - гордо заявил Драгон, закашлявшись. – Единственная. - Она похожа на Ророноа Зоро, - добавил Сабо. – У нее взгляд второго деда – но жить она будет тут, да? В доме первого… - Отец вряд ли оставит тут ребенка, - вставил Луффи. – У него из всего того мира, что открыла ему мать, остались только Санни, Ло, Лулу и Энн. Нас с Ориолой уже нет. Матери тоже. Капитана нет… - в носу защипало, но молодой революционер сдержался. – Отец пьет с тем, с кем бы лучше подрался, как в старые времена… Это невыносимо. - Дай ему время, - попросил Фукабоши, так же, как просил Санджи. – Он потерял свою любимую… Ему нужно время… - Нет у нас времени, - вздохнул Луффи. – Почему вы не жалеете меня? Я потерял мать, между прочим… И потерял ее раньше – когда он вынудил меня покинуть ее. Моя мать – все для меня. И я ее потерял. А он сам отдал ее. Когда ушел к другой женщине, и… - К моей маме, да? – спросила тихо Лулу, - К той первой маме… Поэтому Луффи-нии-сан меня не любил. Но мама Робин – любила. Она любила всех, - уверенно сказала девочка. – И Ориола-нее-сан любила. Она подошла к брату, влезла на его колени и посмотрела в его глаза, обхватив ручонками его лицо. - И я решила, - заявила девочка. – Я буду как мама Робин! Я буду любить всех! Даже если вы этого и не захотите! Я все равно буду любить всех вас! На руках Драгона проснулась Энн – по-отцовски засмеялась – заснула снова. Луффи как будто проснулся, обнял Лулу и расцеловал ее щеки. - Ты права, - серьезно сказал он. – Мама любила нас всех. И пока мы – любим друг друга, она рада. Будем держаться все вместе. Эра пиратов кончилась – мы нет. - Тут не хватает только твоего отца и Ориолы, - сказала Коала. – Нами-сан и ее муж приедут уже завтра. - За отца не беспокойтесь, я его верну, - сказал Луффи. – А Ориола… Он погладил письмо от Момоноске рукой, как сердцем. - Она справится, - сказал он. – Она мамин первый ребенок. Старший. *** Момоноске откинулся назад, на влажную простыню – Ориола под ним тяжело дышала, извиваясь нагим телом. Они занимались любовью третью ночь напролет, снова и снова познавая себя. - Тебе хорошо? – спросил он, не дожидаясь ее ответа. – Мне хорошо… Мне спокойно, Ориола. Как будто целый мир смотрит на меня, нагого и беззащитного. - Это все из-за стресса, - предупредила она его. – Завтра я забуду все. И тебя. И тебя. И твои поцелуи. - Прости, - почему-то извинился он. – Я снова ребенок. И меня снова отчитывает взрослая женщина. - Моя мама ушла, - вдруг отчетливо и спокойно сказала девушка. – Она ушла – оставила меня одну. И теперь только я осознала – как сильно я зависела от нее. Она была моим солнцем. Моей королевой. Моим смыслом. И для всех, кто ее знал – была. Папа. Луффи. Мой глупый братец. Лулу. Тетя Нами и дядя Френки. Санджи. Чоппер. Ло… Даже Ташиги. - Я любил ее все эти годы, - сказал Момоноске. – И до сих пор люблю. Я хотел забрать ее в страну Вано. Но твой отец… - Это нормально, - вдруг мягко сказала Ориола. – Я простила отца. И мать. И себя. Мы перестали быть семьей – но близкими остались до сих пор. Я поеду к отцу, - вдруг решила она про себя. – Я должна помочь ему встать на ноги. Этот чурбан Луффи, наверняка, хамит ему и пилит. Отец стар. Я должна побыть с ним. Мама просила в последний раз. И там моя Энн… Доченька моя. - Поедешь к ним? – шепотом спросил Момо, обнимая девушку. Та неожиданно затихла, прижавшись к нему. - Поедешь со мной? – вдруг предложила она, - В дороге мне нужна будет твоя поддержка… - тихо попросила она. - Я еду с тобой в любом случае, - сказал Момоноске. Единственный раз в жизни он гордился собой по-настоящему. Ориола спала на его плече, прижав его руку к себе. Раньше так делала Робин. И в детстве. И в отрочестве. *** - Энн, - сказал Зоро. - Энн, - позвал Драгон. Малышка пошатнулась на крепких ножках – и сделала два неровных шага. Не дойдя до деда, она плюхнулась на маленькую попу и отчаянно заревела. Оба деда тут же бросились утешать свою принцессу. - Смотреть тошно, - Ориола усмехнулась. – Я же говорила им – я ращу из Энн мечницу и пиратку. - Она будет читать понеглифы, - сурово, как положено самураю, сказал Момоноске. – Я собираюсь воспитать из нее настоящую воительницу страны Вано. - Я буду учить ее истории, - решил для себя Луффи. – И научу держаться от вас, Нии-сан, и от тебя, сестрица, подальше. - Может, лучше я помогу ей? – Лулу лукаво улыбнулась. – Помните, братья-сестры, самая талантливая среди вас все-таки я… Все рассмеялась, глядя на детей Робин – Энн снова пыталась ходить, шатаясь и падая. Зоро и Драгон чуть не плакали, глядя на любимую внучку. - Так и живем, - сказал Ло Нами – на другом конце провода постаревшая Нами рассмеялась, три ее дочери и Френки наперебой предлагали свои идеи для будущего Энн. - Так и живем, - повторил он еще раз, глядя в бездонное небо. Там, в светлых облаках, сияли первые майские грозы – и значит, Робин смотрела на них и улыбалась им.