***
— Можно? — спрашивает Мэттью, заглядывая в гримерную. Гарри видит его отражение в зеркале, перед которым стоит сам, застегивая запонки на рукаве. — Конечно, заходи, — кивает мужчина и оборачивается. Даддарио заходит, прикрыв за собой дверь, и тоже подходит к зеркалу. — Волнуешься? Гарри пожимает плечами, не зная, что ответить: «Нет» — наглая ложь, «Да» — недостаточная правда. — Я — да, — первым сообщает Мэттью, рассматривая своё отражение в зеркале. Не дождавшись ни слова от Гарри, парень ловит его встречный взгляд. — Я думал, что это будет лёгкая сцена. Но, кажется, все помешались на Малеке. Хотят, чтобы всё было идеально. — Он усмехается. — Будто сериал про нас. Гарри выдавливает улыбку — действительно, даже он заметил, что им уделяют довольно много времени, по сравнению с тем же Саймоном. Хотя, в сериале только две основные любовные линии, вот и приходится четверть серии уделять на них. — Кстати, Кассандра придет на съёмку. Это же Малек, — последнее слово Мэттью выделяет странной интонацией: не понятно — злится он или шутит. — Ты уже. Вроде у тебя уже был такой опыт? — Гарри не знает, зачем он это спросил: — «Может, если бы они уже прорепетировали предварительно сам поцелуй, то ему было бы проще?» — Ну-у, да. Если это можно назвать поцелуем. Так, ничего глубокого. По сравнению с нашим, — Мэттью непонятно жестикулирует, пытаясь что-то изобразить, но потом опускает руки. — Такого точно не было. — Всё когда-нибудь бывает в первый раз, — улыбается Гарри и Мэттью улыбается ему ответ: — Уверен, автор этой фразы не имел в виду мужской поцелуй. — Да уж. Шум наконец-то вздыхает свободнее — нет, тревога не ушла, но отступила. Мэттью волнуется так же, как и он, азиат видит это по тому, как нервно парень потирает шею, стараясь не помять свою свадебную рубашку. От его движений чёрная бабочка сбивается набок, и Гарри придвигается к актёру, протягивая к нему руку: — Давай я поправлю. Он почему-то не задумывается, что рядом стоит зеркало, в которое Мэтт может сам оправить галстук-бабочку, а тот и не думает ему об этом напоминать. — Значит, у нас будет глубокий поцелуй? — уточняет актёр, отступая на шаг и бросая беглый взгляд на своего напарника. — Ну да. Ты же видел сценарий. К тому же, это из-за тебя. Гарри склоняет голову на бок, вопросительно подняв бровь, и ожидает уточнений. — Разве не тебе было мало просто поцелуя? Или ты забыл, кто из нас должен потянуться ещё за одним? — Но если вспомнить сценарий, то именно ты решил добавить. Да ещё, как ты выразился, более глубоко, чем в первый раз. Они оба усмехаются — при разборе этого эпизода, на котором присутствовали все сценаристы, в отличие от других собраний, шуму было много. Какие только идеи не выдвигались: и глубокий поцелуй, и лёгкое касание, и страстно, и нежно и ещё чёрт знает как. Мэттью и Гарри в этот момент сидели рядом, даже не решаясь и слова вставить. Казалось, весь каст помешался на этой сцене. — Всё будет нормально, да? — с какой-то детской интонацией спрашивает Мэттью, устремляя взгляд вдаль. — Ну конечно. Разве что-то может пойти не так?***
Оказалось, может. И не что-то, а всё. Режиссеру не нравилось ничего, а ведь они только приступили к началу съёмки, а именно к тому эпизоду, когда Магнус врывается в зал. — Нет. Ты не должен так к нему спешить. Дольше, Мэтт, медленнее! Я понимаю ваше нетерпение и всё прочее, но ты должен дать прочувствовать этот момент. За эти секунды у тебя вся жизнь проходит перед глазами. Этот выбор, который ты делаешь, может всё изменить. Поэтому, Бога ради, Даддарио. Иди медленно! Актёр кивает и возвращается на место, поймав сочувственный взгляд Гарри. — Готов? Так, тишина. Камера-два и три, готовы? Мотор! Мэттью выпрямляется и поднимает голову, устремляя взгляд на Гарри. В этот момент в нем просыпается Алек, растерянный и неуверенный. Он делает шаг вперёд и останавливается, продолжая смотреть в тёмные глаза мага. «Я не буду просить дважды», — но вот он здесь, он дает ему шанс, и на этот раз точно последний. Ещё шаг, приближающий его к Магнусу, ещё один, в полной тишине, под многочисленные взгляды толпы. Ещё один рубеж, но дорогу ему преграждает Никола: — Алек. Что ты делаешь? — Её резкий голос громко отдаётся в оглушающей тишине, но Мэттью только ускоряет шаг. — Не сейчас, — бросает он, проходя мимо, и подходит к Гарри, не спускающего с него своих потемневших глаз. На пару секунд он останавливается, будто взвешивая в последний раз все «за» и «против», и затем обнимает Гарри, притягивая его к себе. — Стоп! От команды режиссера Мэттью отпускает мужчину и оборачивается к МакДжи, а тишина мгновенно пропадает, все начинают негромко переговариваться, снимая напряжение, которым пропиталась вся площадка. — Мэтт, давай без заминки. Подходишь, прижимаешь к себе и целуешь. Медлить надо было на лестнице. Но сейчас ты спустился и уже всё решил. Поэтому тебя и не останавливает Мариза. Понял? — Да. — Тогда начнём. Возвращайтесь на места. Мотор! По команде шум замолкает, и включаются камеры, а Даддарио ловит взгляд Гарри. Кажется, что мужчина вжился в роль на все сто процентов: сейчас он смотрит на него, и в этом взгляде Мэттью отчетливо видит страх, надежду и неуверенность, обуревающие Магнуса. Мгновенно весь этот коктейль эмоций передаётся актёру, и он делает медленный шаг к Гарри. Ещё один, неуверенный, но всё-таки шаг. Он моргает и понимает, что готов. Пора. Спустившись с лестницы — хвала Стэну, заставившего его сто раз спуститься с неё с закрытыми глазами, чтобы не упасть в самый ответственный момент, Мэттью идёт к Гарри. Его решительные шаги гулко отдаются в зале, и вот, когда он дошел до метки, со своего места поднимается Никола, преграждающая ему дорогу к магу. — Алек! Что ты творишь? — Не сейчас, — бросает он, даже не взглянув на нее. Всё его внимание сосредоточено на Гарри, который смотрит на него широко раскрытыми глазами. Шаг, ещё один и вот он перед ним. Не медля, Мэтт заключает его в объятья, запуская руку в волосы и притягивая за затылок к себе, прижимаясь губами к его губам. Получается немного криво, но они не обращают на это внимания. Их горячее дыхание смешивается, и Мэттью сильнее сжимает Гарри. — Стоп! Достаточно, ребят. Можете остановиться. Голос Джеримайя позволяет им расслабиться, будто освобождая от ответственности. И они отходят друг от друга, от чего каждый может вздохнуть свободнее. Всё оказалось не так уж страшно, как думал Мэттью, но всё равно как-то не совсем удачно. И всё произошло слишком быстро, чтобы полностью понять, каково ему было. Похоже, режиссёр думает так же, потому что подзывает их к себе. К ним также подходит Кассандра, приветливо махнув рукой. — Знаете, — женщина задумчиво потирает подбородок. — Мне кажется, что объятия. Это не то, что нужно. Может, Алек как-то. Сделает как-нибудь по-другому? Она вопросительно смотрит на режиссёра, ожидая его поддержки. — Да, думаю надо изменить этот момент. Со стороны он кажется неподходящим. Не стоит притягивать его голову к себе. — Но как тогда? — вмешивается Гарри. — Не за руку же он меня потянет. — Может за пиджак? — предлагает писательница, пожимая плечами. — С одной стороны дико волнующе, а с другой –будто он так скрывает свой страх. — Да, — подумав, соглашается Чечик. — Давайте попробуем. Все по местам! Начали!***
Напряженный взгляд Гарри не дает юноше свободно вздохнуть. Казалось бы, они только что поцеловались, но напряжение никак не уходит. И этот взгляд Гарри, от которого немеют кончики пальцев, совершенно не помогает собраться с мыслями. Даддарио делает шаг, спускаясь к Гарри. Ему кажется, что сейчас — первый раз, будто и не было предыдущих дублей. Он идет вперёд, уверенно обходя возмущающуюся Николу и не обращая внимание на камеры, окружающие их со всех сторон, хватает Гарри за лацканы пиджака, притягивая к себе и впиваясь в него губами. Он торопится, поэтому немного промахивается, да ещё и врезается носом в его щёку из-за того, что не склонил голову. Но Гарри даже не дёргается, когда он накрывает его губы своими. Получается сухо и неестественно, поэтому они отстраняются раньше, чем МакДжи останавливает их. Мужчина даже не возмущается, лишь предлагает начать сначала, попросив их быть «более едиными». Мэттью возвращается на свой постамент, обернувшись к остальным актёрам, стоящим позади. Он хочет извиниться за очередной сорванный дубль, но Кэтрин опережает его, подняв большой палец. Эмерод тоже улыбается, показывая, что поддерживает его и что всё в порядке. — Не переживай, брат — Доминик похлопывает его по плечу и встаёт на своё место. Приободрённый их добродушием, Мэттью чувствует, как ему становится легче, и он поворачивается к камерам, готовый продолжать, но натыкается взглядом на Шума, который стоит всё в той же позе, так ни на миг не расслабившись. Даддарио напряженно закусывает губу, не зная, стоит ли подойти к нему и поговорить. — Мак, может перерыв? — поднимает он руку, привлекая к себе внимание, но режиссер отрицательно качает головой: — Сначала я получу свой поцелуй, тогда и ты получишь свой перерыв. Я не буду разделять параллельную съёмку на эпизоды, так что соберитесь и сделайте это. Обернувшись к Гарри, Мэттью разводит руки в стороны, в жесте: «я пытался» с извиняющимся выражением, но тот машет рукой, давая знак, что всё в порядке и он может продолжать. — Мотор! И снова Даддарио оказывается под лупоглазыми объективами камер. Если в прошлый раз он их не замечал, то сейчас такое внимание напрягает. Три объектива по кругу и ещё одна камера на вышке — не слишком ли много для одной сцены? «Важной сцены» — напоминает он себе, — «которою ты сейчас запарываешь. Опять». Чертыхнувшись про себя, парень делает шаг вперёд. — Стоп! Не понимая, что сейчас не так, актёр поворачивается к режиссёру, но тот, устало махнув рукой, отходит и требует принести ему кофе. Мэтт оборачивается к Гарри, которому, несомненно, надоело стоять, но и он лишь пожимает плечами. К американцу подходит одна из ассистенток Джеримайя, как её зовут? Кажется, Райли, и, хмурясь, поясняет ситуацию: — Ты пропустил момент. Слишком долго стоял. Мэтти, что-то не так? Может ты не можешь справиться с. Этим? Если тебе трудно, то, может быть, тебе стоит поговорить с Риком? Пойми, мы никак не можем перенести съёмку на завтра. — Нет, нет. Всё в порядке. Идти к психотерапевту ему совершенно не хочется, к тому же, Мэттью не понимает, зачем он им нужен. Но из-за принятия какого-то Пакта «О защите актёров от переутомления» теперь на каждой съемочной площадке должен присутствовать персональный доктор. Ну, хотя бы не защитник прав сексуальных меньшинств. — Пить хочешь? — Гарри незаметно подходит сзади, и Мэттью оборачивается к нему, благодарно принимая бутылку минералки. — Ты как? — Всё в порядке, — повторяет он и делает глоток. Прохладная жидкость приятно протекает по пересохшему горлу. — Смотри, не залей костюм. Бетти тебе голову оторвёт. Мэттью усмехается — пухленькая невысокая костюмерша, находящаяся на шестом месяце беременности, держала в страхе весь каст. — А ты? Наверное, уже достало стоять? — Нет, всё нормально. Хотя ноги, надо сказать, подкашиваются, когда ты на меня так смотришь. Не представляю, как Магнус сдержался бы под таким взглядом. — Шум протирает глаза, попутно смазав подводку. — Ну вот, — недовольно вздыхает он, заметив на пальце чёрные следы. Но не успевает он обернуться к гримёршам, как те сами подбегают к нему с целой сумкой необходимых предметов, и начинают суетиться, что-то поправляя, нанося снова и стирая. Мэттью улыбается, наблюдая за этой стайкой щебечущих молодых девчонок. Попутно они успевают и ему поправить что-то, не то на лице, не то с волосами. — Похоже, что у нас всё-таки перерыв? — бросает ему Доминик, потягиваясь. — Мэттью умеет добиваться того, что хочет, — подкалывает его Эмерод. Даддарио хочет ответить, но настойчивые девушки не дают ему выпутаться из-под их мельтешащих рук. — Так что там с Магнусом и его несдержанным желанием? — уточняет он, когда гримёрщицы наконец-то отпускают их, переметнувшись к Стэфани. — Оу, ну под таким взглядом он, несомненно, нагрелся и был готов к более решительным действиям, чем поцелуй. Глаза Гарри, выделенные ещё более толстой линией, чем прежде, кажутся магическими. В них скрывается какая-то тайна, какое-то скрытое знание, которое так и хочется разгадать. Поймав себя на этой, несколько нетипичной для него мысли, Мэтт несколько удивляется, но решив не заострять на этом внимание, переключается к разговору. — Ты думаешь? Как мне показалось, твой Магнус хорош только в разговорах. Вряд ли он когда-нибудь перейдёт от слов к делу. — Хочешь сказать, что Алек самый решительный из них? Ошибаешься, милый. Магнус — куда более темпераментный, чем ты его себе представляешь. — Гарри весь подбирается и Мэттью, пропускает тот момент, когда на его месте уже оказывается Магнус. Перевоплощение даётся Шуму легко, а может дело в том, что у него и его персонажа очень схожий характер? Но вот Даддарио куда более раскованный, чем Алек, поэтому он, саркастично поднимает бровь и с усмешкой бросает: — Это, может быть и так, но Алек — актив. Гарри чуть откидывает голову назад — движение Магнуса, которое нравится американцу больше всех остальных его выкрутасов и магических пасов руками. Кажется, или он не был готов к такому открытому заявлению? Не зная, что сказать, он поводит плечами — очередной жест мага и, наконец, собирается с мыслями: — Не льсти себе, Алек. Ты юный и неопытный. Кроме того, ты ещё девственник. Не думаю, что я позволю. — Я вернулся! — звучный голос МакДжи, усиленный рупором разлетается по площадке. Похоже, громкоговоритель — вынужденная мера против них с Гарри, и парни весело переглядываются, одновременно прыснув от смеха. После разговора с Гарри, Мэттью в который раз замечает, как поднимается его настроение. «Что же, тем лучше. Может быть, в этот раз удастся снять сцену с первого раза». — Тишина. Все приготовились. Мотор!***
— Алек, что ты делаешь? Он не смотрит на Маризу, Магнус — вот его цель, и он уверенно идёт к нему. Маг стоит всего в нескольких шагах, которое Алек преодолевает за секунды и, взявшись за пиджак, притягивает к себе мужчину, прижимаясь к нему. Его губы — сухие и сжатые, будто он не ожидал таких решительных действий от охотника. Поэтому, когда он облизывает их, и его язык случайно проходится по губам парня, то между ними вспыхивает искра. Яркая, острая и возбуждающая. Не в силах сдержать порывистый вдох, он притягивает Алека к себе, раскрывая губы и углубляя поцелуй настолько сильно, что у него перехватывает дыхание, а волна наслаждения проходится по всему телу. Их поцелуй горячий и дерзкий, отчего-то злой и болезненный, заставляющий сердца болезненно сжиматься от такой внезапно вспыхнувшей страсти. — Стоп! Кхм. Парни. Нервный выкрик режиссёра пугает актёров, и они буквально отлетают друг от друга. Кажется, они перегнули. Вложили несколько не те чувства. Их игривая перепалка перед съёмкой была явно лишней. Они переборщили, не понимая конкретно в чём, но одновременно чувствуя вину. — Так. Эм. Это не совсем то, что мы хотели увидеть. Может, обойдемся без столь. Слюн. М-мм, Жарких. Жаркого контакта? Недоумённо посмотрев на МакДжи, перекладывающего рупор из одной руку в другую, Мэттью внезапно понимает, что режиссёр смущён. Неужели они настолько перестарались? Бросив взгляд на Стэфани, которая смущённо отворачивается, он успевает заметить её алеющие щёки. Та же история повторяется и с Альберто. Понимая, что дальше откладывать нет смысла, Мэттью поворачивается к Гарри. Азиат стоит на своём месте, но его явно пошатывает. Глаза бегают из стороны в сторону и подозрительно блестят. — Готовы начать? Мэтт, Гарри? — Мак уже убрал рупор в сторону, видимо, сгоряча решив, что это его громкие подгоны заставили их погорячиться. Но Мэттью уверен — дело не в этом. Что-то между ними проскальзывает — какая-то связь, нейронная сеть, заставляющая кипеть кровь от взаимных прикосновений и горячих поцелуев. «Да, — наконец, признается он сам себе, — Это было горячо». Собравшись с мыслями, он кивает Джеримайю, показывая, что готов к работе. — Мотор! — Дубль семь, сцена двенадцать, серия двенадцать! Щелчок хлопушки заставляет собраться, и Мэттью делает шаг с постамента, устремляя взгляд в глаза актёра, стоящего напротив. «Это ошибка!» — кричит внутренний голос и не ясно, идет ли речь об его персонаже или о нём самом. Ещё шаг, и всё тот же пристальный взгляд, от которого мурашки расползаются по коже, отдаваясь дрожью в кончиках пальцев. «Это надо прекратить. Немедленно. Иначе всё зайдет так далеко, что он не сможет с этим справиться». Он замирает на секунду, но тёмные глаза зовут к себе, и он делает ещё один шаг. Воздух раскаляется, обжигая пересохшее горло, но манящие глаза всё ближе. Мэттью практически не обращает внимание на возникающую рядом Николу. Она — досадная помеха на пути, и он даже не поворачивается в её сторону. Последний рубеж — последний шаг. Голос в голове надрывается из последних сил, пытаясь удержать его, но тщетно. Мэттью понимает — ему нужен Гарри. Нужен так же, как Магнус нужен Алеку. Это странное чувство, которое поднимается вдохновляющей волной, теперь Мэттью точно знает, что делать. Его мысли сливаются с мыслями Алека, и он уже не понимает, кто из них кто. Есть только Магнус, нет — Гарри, который стоит тут. Стоит и смотрит своими прекрасными глазами на него. Мэттью тянет его за пиджак на себя, прижимаясь к нему всем телом и чувствуя его губы на своих губах. Они вздыхают одновременно, разделяя выдох на двоих, объединяя свои эмоции и ту дрожь, от которой ноги становятся ватными, а сердце резко ускоряет свой темп. Они не поворачивают голову — так намного интимнее, так они чувствуют больше — как ресницы Гарри скользят по щеке Мэттью, когда мужчина зажмуривается, теряя голову от такого обнажённого контакта. Воздух кончается, и Мэтт на долю секунды отстраняется, чтобы вновь накрыть его горячие губы своими. Он нежен, безумно нежен, до белых пятен перед глазами и бушующим сердцебиением, от которого закладывает уши, а дыхание вырывается рваными вздохами. Но вот, он замедляет поцелуй, превращая его в сладкую негу, и медленно отстраняется от чарующих губ. Они открывают глаза одновременно, сталкиваясь одинаковыми затуманенными взглядами. В глазах другого, каждый видит такое же смятение, что чувствует сам. Это так волнующе, неожиданно и нежно, что, кажется, будто весь мир замер. Остановился в этой секунде, самой яркой и белоснежной секунде ослепительной нежности. И вот он — человек напротив, который кажется самым необходимым в этот миг, самым лучшим и единственным. Гарри следит за ним, не веря, что Мэттью продолжит, следит до последнего мгновения, и расслабляется, когда горячие губы захватывают его в плен. Это уже не нежность, это новое чувство, рождение новой звезды, взрыв галактики, потеря всего. Это — обжигающий огонь, что отдаётся по всему телу взрывной волной. Это — его персональный ад и божественный рай. Это — его Мэттью.***
Звук хлопушки в оглушающей тишине кажется ещё более резким, чем обычно, но вслед за ней слышится довольное — «Снято!» от режиссёра и бурные овации, от всех присутствующих. — Чёрт возьми, Мэтт, это было горячо. — Не умеет он целоваться с парнями, ну да. — Ребята, вы просто огонь! — Офигенски, парни. Ну вы даёте. — Да отцепитесь же вы наконец. Последнее замечание было явно лишним: парни уж отпустили друг друга, но стоят всё так же рядом, чуть соприкасаясь рукавами. Даже сквозь толстую ткань двух пиджаков Мэттью чувствует, как Гарри трясёт мелкой дрожью. Что это? Последствия взрыва, сильная усталость за этот долгий день или посттравматический шок для натурала? Но что бы он не думал, мужчина не отходит и не собирается сбегать. Он по-прежнему рядом, несколько взволнованный, но всё такой же весёлый. У него получается отвечать на абсурдные вопросы друзей, кивать режиссёру и делать жадный глоток воды, заботливо принесённый кем-то из ассистентов. В голове у Мэттью сейчас стоит звенящая тишина — последствие излишней открытости и полного вживания в роль. Зря он так открылся. Сейчас, прийти в себя никак не получается. Сейчас он все ещё смотрит на мир глазами Алека, который до конца не оправился от шока и совершенно не понимает, что теперь делать. Среди наступающих лиц он ищет только одно — и находит. Карие глаза смотрят с тревогой, и Мэттью делает шаг к ним. Он настолько растерян, что не сразу осознаёт, как чьи-то сильные руки тянут его за собой, уводя от суетливой толпы в спасительный полумрак отдалённой комнаты. — Эй, Мэтти, ты как? — встревоженный голос Гарри выводит его из анабиоза, позволяя несколько раз моргнуть и наконец-таки сфокусироваться на происходящем вокруг. — Я. Я не знаю, — выдавливает он, оглядываясь по сторонам. — Эй, друг. — Гарри кладёт ему руку на плечо, сжимая и пристально вглядываясь в его побледневшее лицо. — Так не пойдёт. Я-то думал, что это меня придётся откачивать после такой сцены, но уж никак не тебя, герой-любовник. Шутка не удаётся, потому что парень непонимающе смотрит на своего партнёра, не в силах вспомнить их игривый спор во время съёмки. — Да уж. Иди сюда, — зовёт Гарри, раскрывая объятья. Поцелуи поцелуями, но иногда достаточно и сильных рук, прижимающих к себе. Не смотря на разницу в росте, Мэттью кажется слабым и разбитым. И Гарри чувствует накатывающие волны нежности к этому высокому парню, который так доверчиво прижимается к нему. — Всё в порядке. Мы закончили. Теперь мы свободны. Напряжённые плечи расслабляются, и Мэттью мягко высвобождается из кольца тёплых рук. — Спасибо, Гарри. Извини, на меня что-то нашло, я даже не знаю. Сейчас всё отлично, спасибо. — Да. Здорово. — Да, спасибо тебе. Что там Джи говорил? А то я прослушал. Его всё устраивает? — Давай вернёмся и спросим его самого, — предлагает Шум, открывая перед ним дверь и пропуская своё солнце вперёд.***
На площадке ничего не изменилось, да и с чего бы? Им ещё нужно отснять несколько сцен в этих декорациях, прежде чем они смогут переключиться на другие. — Ну, как вы? Всё обсудили? — Паулино подходит к Даддарио, по-отцовски похлопав актёра по плечу. — Молодцы. Готовы продолжать? — Разумеется, — Шум улыбается и поворачивается к Мэттью. — Уверен, что всё нормально? — Конечно, — кивает парень. Пока им не придётся снимать ещё один поцелуй — он в полном порядке. А там посмотрим…