Влюбленный бог или Будь осторожней, Стиви

После собрания мы разбредаемся по домам. В дверях я сталкиваюсь с тобой – секунда растерянности во взгляде – и ты делаешь шаг в сторону, складываешь руки за спиной и услужливо улыбаешься. Осталось только перчатки на тебя белые нацепить, и – вылитый швейцар. Ты выглядишь миролюбиво, ты учтив, ты воспитан и приятен, но я, все же, бегу от тебя. Спасаюсь от твоих льдистых осколков глаз, от светлого ореола твоих волос, от силуэта идеального тела. Я бегу от своих мыслей, от кошмаров – прошлых – будивших меня не одну дюжину раз, и будущих – обещающих мне еще множество бессонных ночей. Дома меня встречает Джейн. Дорогая, милая, заботливая, невероятно стойкая Джейн. Не дающая мне тонуть в собственных думах о тебе. Не позволяющая своим присутствием развивать мысли на тему «А что было бы, если мы с тобой остались одни…». Джейн, обещающая любить меня всю жизнь и, собственно, делающая это. Так подходящая мне… Ставшая неинтересной, будничной, серой тенью моих чувств к ней. Я ухожу в комнату, запираясь ото всего мира на дверной замок. Убежать от реальности, погрузившись в себя, не получится, там – ты; и предательские мысли тоже только о тебе. В голове крутятся воспоминая о многих годах, проведенных в Асгарде, о своих проступках, о потере силы и возвращении благосклонности отца. Перед внутренним взором всплывают картины моего знакомства с героями Земли. Память богов уникальна и беспощадна – я помню все, каждый миг своего бытия, каким бы тяжким он ни был. Но за воспоминания о времени, проведенным подле тебя, я особо благодарен такой возможности нашей расы. Все твои движения, взгляды и улыбки я буду бережно хранить, так же, как и моменты твоей ярости и счастья, твоих великолепных побед и мелких неудач. Моя одержимость не дает мне покоя, и я начинаю метаться по комнате, меряя ее шагами, налетая на стены, ища выхода и возможного разрешения этой дилеммы. Будь мы в Асгарде, все было бы куда проще – в моем мире никто никогда не посчитал бы наличие двух партнеров у одного мужа чем-то предосудительным, это наоборот, представляло бы его как состоявшегося мужчину. И не важно, что одним из моих любовников был бы парень. Узнав тебя как воина, они бы только позавидовали. Но мы здесь – на Земле, где отношения между мужчинами не очень-то приветствуются, а многоженство – то вообще во многих странах запрещено. И, если бы я точно знал, что ты ответишь мне взаимностью, то плевал бы на все эти условности, правда. Но ты неприступен и холоден, чем еще сильней разжигаешь мое влечение. И, чем больше я думаю о тебе, тем четче проявляется понимание – ты будешь моим. По законам этой планеты или нет, по благосклонному согласию с твоей стороны или по моей безоговорочной прихоти, но я буду обладать тобой. В конце концов, я – бог, я выше всех этих смертных, диктующих правила. И, если мне что-то не дают, я вправе взять это силой. Так было, есть и будет испокон веков, покуда мое имя – Тор, сын Одина. Решимости во мне хоть отбавляй, тело пропитано силой и кончики пальцев покалывает электричеством. Люблю это чувство – чувство всевластия. Думаю, я уже все решил, не сегодня и не неделю назад, решил это сразу, как только увидел тебя – я иду за тобой. Пока я добирался до тебя, голова была пуста, будто в ней образовался небольшой ураган и разметал все мысли. Ты открыл дверь сразу, кажется, ты ждал меня и, скорее всего, не один день. Ты был спокоен или только изображал спокойствие, не делая лишних движений и пропуская меня в комнату. Глаза твои выражали тревожность, губы подрагивали и руки, не найдя, за что зацепиться, то закрывались в замок, то свисали по бокам, потирая джинсу. Я еще помню, как притиснул тебя, странно не сопротивляющегося, к двери, схватив за шею. Как впервые поцеловал тебя, умирая от соблазна твоих алеющих губ, и как возликовал, почувствовав твой ответ. Как меня жгло изнутри желание присвоить тебя себе, показать силу и все меньше хотелось видеть сопротивление. Но впервые в жизни сознание подвело меня, будучи отправленным восвояси желанием – невероятным, жгучим, не терпящим лишних мыслей. Я отказался ото всех своих ограничителей, и в разуме воцарился туман. Придя в себя, я обнаружил, что лежу на постели, безбожно измятой и пахнувшей нами. А рядом лежал ты, привязанный к изголовью и суливший мне, судя по взгляду, чудовищные кары, каких Мидгард еще не видывал. – Прости, но это должно было случиться. Я – сын Одина и, если я кого-то люблю, то непременно буду добиваться его взаимности и … кхм… – не знаю, что говорить в таких случаях, для меня такой опыт был первым. Аж в горле пересохло, сделать оказалось проще, чем объяснить. Но взгляд глаза - в глаза прямой, и мне почти не страшно. – Слушай… а ты не пробовал, так, для разнообразия, сначала в любви признаваться, а потом склонять к соитию? Просто, ну, может, я бы и добровольно согласился… – твой взгляд все еще грозил расправой, но на губах пробивалась тень улыбки, и до меня понемногу доходил смысл и то, что до меня доходило, безмерно радовало. Теперь я осознаю поспешность своих поступков, но ни на секунду не жалею о содеянном. Ты со мной, и я смело сгребаю твое замечательное обнаженное тело в объятия и спешно обрываю, сковавшие тебя, веревки. И чувствую легкий укол совести, видя болезненные следы на запястьях и замечая твои осторожные движения. Я рад, что у меня так и не получилось сбежать от тебя, что желание оказалось сильней разума. А особенно рад, что ты стал моим и простил, ну, может, и не совсем, мою неосторожность. Но ты же знаешь теперь – я влюблен. А любовь делает меня немного сумасшедшим.