Yours Again by Red
I remember how you lost me Or how I lost you Without you my world is darkness How will I go again
Лип, словно загипнотизированный, а может, просто из-за того, что укуренный в хлам, смотрит на свои руки, что из-за постоянных пьянок трясутся. Вытягивает перед собой ладони, а ублюдские пальцы и на секунду не стоят на месте. Сжимает, утыкаясь лицом, в сбитые костяшки, стараясь стереть нахуй перед глазами ее образ в этом долбаном платье, на этих долбанных каблуках, и этот ебучий джип ее перед домом тоже нахуй. Глаза, как у пойманного в ловушку зверька. Всего на пару секунд задерживается на нем, смотрит, не отпуская, сама, наверное, не понимает, что сейчас происходит, а потом сбегает, как маленькая. «А и по делом, Галлагер», - проносится где-то у самого края подсознания, видимо, какая-то его часть еще не успела пропитаться горечью алкоголя с никотином и не сгнила, раз до сих пор удается принимать факт, что испоганил их с Мэнди отношения именно он. - «Мудак». «Интересно, ее губы на вкус все еще, как сигареты с сраным ментолом и банановая жвачка?» Тяжело вздыхает и убирает руки от лица, давясь своей какой-то ничтожностью, своим бессилием. Тошнит от самого себя. Все всегда думают, что у него все получится - он ведь Лип Галлагер. Нихуя. Он чертовски заебался. «Твою мать», - хочется заорать во всю глотку, чтобы не душило изнутри, послать к чертям всех и просто набухаться, чтобы не чувствовать ничего, кроме надоедливой головной боли. Чтобы ее мятные глаза исчезли из под его закрытых век и не жгли своим взглядом. Он помнит ту веселую Мэнди, что плевала на уроки, а он ее отчитывал за это, ввязывалась в передряги и никому не позволяла себя обидеть. Помнит, когда та впервые пришла к нему после того, как покрасилась, и он обозвал ее очередной глупой блондинкой, думая про себя, что так она еще больше теперь похожа на единственный светлый лучик в его жизни, и помнит, как она зарывалась руками в его волосы, когда они трахались, еле слышно постанывая, упираясь подбородком ему в плечо. Это ее «я люблю тебя» тоже помнит. И каждое «помнит» сжирает только сильнее. Прикуривает очередную сигарету, затягиваясь, пусть поганый дым заполнит все легкие, скованные ребрами. Всегда кажется, что еще полно времени, чтобы все успеть, исправить. Но когда наступает подходящий момент, когда хочется этого больше всего на свете, оказывается, что его уже нет. Оно тупо кончилось. Просрал. Сигарета в руках дрожит. Лип порядочно уже прогнил изнутри и продолжает это делать. Руки в ссадинах, после очередной драки; сколько их было в его жизни и не сосчитать. Но этими же руками он когда-то держал ее лицо, и держал ее руки. Снова воспоминания. Даже у гребаных рук есть воспоминания. И сейчас, видеть их обессиленными, упавшими – неужели это конец? Он думал, что она не вернется из этой своей Индианы. И вот она в его доме. А он успевает увидеть ее лишь на секунду. И в тот момент все будто останавливается и исчезает, шум в голове уходит на задний план и только «я люблю тебя» ее хриплым голосом. «Ты жалок, Галлагер». Затягивается в последний раз, стискивая зубы, и выкидывает под ноги бычок, прижимая подошвой потертых ботинок. Она уходит так быстро, а он опять не идет за ней. Всегда дает ей уйти или уходит сам. Сука. Почему не побежал за ней? Почему он постоянно проебывает шансы? Боится признаться, что ему нужно просто обнять ее, чтобы осознать, что у всего этого дерьма есть конец. Ему так сильно нужна его Мэнди, что любит его, несмотря на то, что сам он себя терпеть не может. Один глоток воздуха в этой помойке. Всего один.