За шаг до безумия

You look in my eyes I'm stripped of my pride. And my soul surrenders and you bring my heart to its knees. ©

Дверь за его спиной затворилась с тихим скрежетом, а внутри все сковало от страха. Тяжелый взгляд холодных глаз пронзал словно остриями тонких игл, казалось, насквозь, оставляя после себя на коже длинные, кровоточащие полосы. Он стоял один посреди огромного, полупустого, темного зала. Казался, весь такой из себя напуганный, зажатый, но вместе с тем был словно опасно-непредсказуемый. Он стоял, низко опустив голову и натянув капюшон своего плаща до самых глаз. Стоял так, словно он провинившееся, малое дитя, опасающееся расправы, и усердно изображал живой интерес к узорам напольного покрытия под своими ногами. На самом же деле, он попросту боялся поднять глаза и встретиться прямо, безо всяких преград, с этим острым, страшным, сатанинским взглядом. Вокруг стоял жуткий холод... Такой, что он буквально ощущал, как у него все внутри застывает. Как медленно замирает, индевеет кровь в венах, а во рту ощущается постепенно нарастающая, удушливая, противная сухость, чувствующаяся при каждом, даже самом слабом вдохе.       - Подойди. Голос у Дьявола был предсказуемо очень тихим и обманчиво ласковым. Но, несмотря на это, он создавал иллюзию, разверзшегося грома, посреди ясного неба. Этот голос словно парализовывал, сковывал все тело невидимыми путами, обволакивал терпкой густотой. Лишая собственных мыслей и воли, не позволяя самостоятельно ступить ни единого шага.       - Ну же, не бойся. Он улавливает едва прикрытую усмешку, мимолетно проскользнувшую в его интонации, и наконец, делает свой первый нерешительный шаг. Затем второй, третий... Его шаги гулким эхом отражаются от стен, теряясь где-то под высокими сводами потолков. Жутко. Но несмотря ни на что, оказывается, что идти ему все же легко... А вот очутиться совсем рядом с ним, пасть перед ним на колени, при этом не расплескав остатки своей гордости и спокойствия... Решиться, наконец, взглянуть в эти глаза, которые теперь были совсем-совсем близко... Нет, это было действительно страшно. И он сидел перед ним и мелко, часто дрожал, обхватив свои плечи руками, и был совершенно не в силах отвести взгляд. Но бившая его вопреки всему дрожь была не столько от страха, сколько от холода. Холода, что окутал тонкой ледяной паутиной все тело, в довершении набросив на плечи накидку из легкого, тонкого инея. Словно ни за что не хотел отпускать попавшуюся в его прочные ледяные сети добычу. Дьявол протянул руку и небрежно провел ладонью по его лицу, убирая волосы упавшие ему на глаза. Всего лишь прикосновение. Обжигающее, опалившее кожу волной жара, проникающего в каждую клеточку тела и окутывающего ярким, душным теплом. И он неосознанно потянулся за этой едва осязаемой, но хорошо ощутимой дымкой теплого воздуха, сократив расстояние между ними до каких-то несколько миллиметров.       - Встань. И не приказ, но и не просьба. Просто слова. Так мог говорить лишь только он. Мучительно медленно, будто у него больше не осталось совсем никаких сил, он, повинуясь, поднялся на ноги. Стянул с головы капюшон и, надменно вздернув подбородок, вновь посмотрел прямо на Дьявола.       - А ты дерзкий. И смелый. Похвально, но здесь это не самые лучшие для тебя качества. Эти слова больно задевают его самолюбие и дико злят. Но он терпит, крепко сжав зубы, и изо всех сил, сдерживая поток рвущегося наружу едва контролируемого раздражения с ощутимой примесью страха. Дьявол резко вскинул руку и, схватив за ворот плаща, притянул его к себе . Они были так близко, что могли бы согреть друг друга своим дыханием. Ощутить свои собственные и чужие эмоции, которые смешивались, соединились воедино и теперь били их по расшатанным нервам яркими, колючими вспышками своей противоречивости. Теперь он как следует мог разглядеть Дьявола. У него были глубокие, черные с красным отливом глаза. Красивые, мягкие черты лица и чистейшая белоснежная кожа. Он был просто неоправданно-дерзко, вызывающе-кричаще, невероятно... красив. Дьявольски красив, как ему не подобает. Вблизи от него еще больше веяло жаром и опасностью. Веяло тьмой. Это и отталкивало, и одновременно притягивало еще сильнее. Вот только теперь ему было совершенно не страшно. Его эмоции и чувства сменяли друг друга с безумной скоростью, не позволяя толком ни за что ухватиться. Он быстро провел рукой по волосам, и спутанные пряди снова упали ему на лицо, удачно скрывая эмоции, как за ширмой, а его собственное рваное, громкое дыхание - словно небольшой сквозняк - колыхало и трепало челку, упавшую на глаза. Он скривил губы в болезненной усмешке, глубоко втянул в себя через нос промозглый, сырой воздух и тихо, но внятно спросил:       - Ты меня убьешь? Свой собственный голос показался ему слишком блеклым и даже жалким. Настолько, что он показался сам себе ничтожным на некие доли секунды, но быстро заставил взять себя в руки. Вновь посмотрел Дьяволу прямо в глаза и опять повторил свой вопрос. Но уже громко, четко и внятно:       - Ты. Меня. Убьешь? И это была невиданная наглость, за которую он уже бы заслуживал смерти. Но, по-видимому, у Владыки тьмы было свое видение на этот счет.       - Нет. Но и отсюда ты не выйдешь. Одним легким, неуловимым движением Дьявол сорвал с него плащ и, притянув его к себе, с силой сжал его плечи. Хватка была чудовищно крепкой настолько, что на его глазах выступили слезы от боли, пронзившей все тело. Но несмотря на это он продолжал рассматривать своего мучителя и не мог не отметить, какие у него были красивые руки. Очень красивые. Тонкие и изящные, но вместе с тем - невероятно сильные... А сам по себе он казался слишком уязвимым и хрупким. И чем дольше он его рассматривал, тем больше считал, что тот попал сюда по чьей-то ошибке или злому умыслу. Потому что таким как он здесь было совершенно не место. Слишком красив он был, слишком виктимен и со слишком несвойственными для Сатаны чертами. Однако произнести вслух о своих наблюдениях он не решается. К тому же Тьма, похоже, сумела полностью завладеть этим Дьяволом и прекрасно с ним уживалась. Или он с ней. Не разберешь. Ему хочется об этом спросить, но он опасается.       - Я знаю, о чем ты думаешь. Дьявол смеется и легко касается пальцами его шеи. Едва уловимое движение, а он все равно начинает стремительно задыхаться. Он чувствует короткие быстрые удары своего сердца. Поэтому задать следующий вопрос ему удается далеко не сразу, а только спустя несколько тщетных попыток. На выдохе, едва проговаривая слова:       - Чего ты хочешь?       - Тебя. Получив ответ, он сразу же выдыхает, будто бы расслабляется. Закрывает глаза и улыбается. Хоть и слабо, но зато вроде искренне. Он уже не отдает себе никакого отчета за свои действия и чувства. Его разум находится ровно в шаге от безумия.       - Тогда чего ты ждешь?       - Не знаю... Я не уверен, что мне этого действительно хочется. Быть может, мне просто... Скучно. Всего лишь одно молниеносное движение, которое невозможно успеть даже предугадать, и он уже опрокинут навзничь и намертво вдавлен в ледяной, плиточный пол.       - Да, да, да… Его иступленный шепот режет слух, звучит жалко, неправильно… Неуместно. И он первым, самостоятельно и без спроса проявляя инициативу, тянется за поцелуем. И получает его. Поцелуй выходит смазанным, жадным и абсолютно пустым. Он не приносит ни малейшего удовольствия или удовлетворения ни одному из них. Но он отчаянно мертвой хваткой цепляется за своего мучителя. Хватаясь за него из последних сил, словно он единственное, что ему сейчас нужно. Единственное, что его может спасти. Остановить за шаг до безумия. Или наоборот... Их языки последний раз соприкасаются, и он отрывает свои губы от его, запрокидывает голову и чувствует, как Дьявол присасываются к его шее. А он понимает - это то, что ему действительно необходимо. То, чего он по-настоящему хотел, когда стремился сюда. Когда шел пустыми, гулкими залами и коридорами. Сгорая от страха и неизвестности. Ему кажется, что Дьявол с каждым поцелуем, с каждой лаской забирает, будто вытягивая одну за другой тонкие нити из тела истрепанной куклы, его душу. Его собственную жизнь. Но теперь ему это нравится. Он больше не чувствует ни холода, ни страха, ни пустоты. Он улыбается и открывает глаза, сталкиваясь со взглядом черных, с легким огненным отблеском глаз. От этого взгляда внутри стремительно растекается тепло и, вспыхивая ярким пожаром и тотчас угасая, оставляет ощутимо болезненные ожоги в области грудной клетки. Становится слишком тепло. Слишком... Горячо так, будто его тело поместили в пылающий костер, и теперь его внутренности плавятся во всепожирающем беспощадном пламени, которое окутывает жаркими удушливыми объятиями, согревая его. Сжигая... Он хочет что-то сказать или закричать, но из горла вырываются только едва слышные хрипы. Его это удивляет, но практически не пугает. Он сосредоточен полностью на своих ощущениях: мягкости кожи под пальцами; жару, прокатывающемуся непрерывными волнами по всему телу; быстроте их обоюдных слаженных движений и дикой, неконтролируемой боли. Она взялась из ниоткуда и быстротечно распространилась по всему телу, лишая сознания и подвижности. Когда все почти что закончилось, он смог наконец-то спросить:       - Зачем? - в его голосе сквозили тоска и усталость, а у него самого было такое чувство, что он потратил последний свой вздох на это слово.       - Ты сам этого хотел. И именно за этим ты и пришел. Так ведь?       - Но я не хотел здесь оставаться. Я хотел только лишь...       - Тихо, - горячая ладонь накрывает его саднящие губы. - Я знаю зачем ты пришел. Зачем ты на самом деле пришел. Меня невозможно обмануть. Теперь, как я и обещал, ты отсюда больше не выйдешь. Горячее дыхание Дьявола опаляет скулу, а его рука грубо проходится по лицу.       - Добро пожаловать, - насмешливый, надменный, полный превосходства шепот в самое ухо причиняет боль. Осознание того, что его душа, теперь ему больше не принадлежит, яркой вспышкой света режет по ставшим слишком чувствительными глазам. Он сворачивается на полу клубком и то ли плачет, то ли смеется... Он будто черная клякса на белоснежном полу, покрытом странным завораживающим узором. А Дьявол уходит, переступая через него как через ненужную вещь. Он оставляет его одного. Наедине со своими новыми страхами, переживаниями, болью, сущностью и... ненужностью.       - Знаешь, мне никто не помог в свое время. Так что привыкай быть таким самостоятельно. Мне наплевать на твои трудности. Он закрывает глаза и глубоко выдыхает. Внутри него ничего не осталось. Только лишь выгоревшая от жара и присыпленная пеплом... пустота. Ничего не исправишь. Попытаться все исправить можно было, находясь даже за шаг до безумия. Но последний шаг в бездну совершен. И обратного пути уже не будет.