Ох уж эти гены.

Котетсу до дрожи нервничал и метался по комнате, перерывая ящики комода, рыская под диваном и заглядывая во все шкафчики, включая книжный и сервант. Как истинный вдовец-холостяк, привыкший жить один и не полагаться на заботливую женскую руку, вещи он не раскладывал. Он их скидывал в перманентное “куда-то”, измерявшееся любым ящиком, не забитым на данный момент доверху другими вещами. Оттого и страдал, каждый раз, когда его приглашали на официальные мероприятия, отличавшиеся такой досадной особенностью, как обязательный дресс-код. — Эй, ну где мой… Каэде, сосредоточенно что-то читавшая до того момента, подняла взгляд от книги и с укором посмотрела на отца. Потом сморгнула бирюзовым свечением и вновь вернулась к чтению. — Галстук за комодом, пап, — произнесла она отвлеченно. — Спасибо род… — Кабураги, начавший было расплываться в улыбке и нескончаемой гордости к своей любимой дочурке, вдруг осекся, — А как ты поняла, что я именно его искал, доченька? — Просто, — Каэде пожала плечами, — Я вижу мысли. Котетсу напрягся, надеясь уловить в словах дочки хотя бы долю шутливости или, на худой конец, иронии. А потом понял, что сие была вовсе не шутка. Ну да, конечно – гены. — И давно это у тебя, родная? – мужчина присел рядом с дочерью на диван. — Неделю, наверное. — Но почему же ты мне раньше не сказала? — Ты не спрашивал, пап, — Каэде, на секунду сощурилась, как хитрая лисица и заговорщицким шепотом добавила, — Тем более я теперь узнала много интересного? Хихикнула, моргнула, положила книгу на придиванный столик и ушла, оставив огорошенного папочку переваривать новую информацию. А заодно и размышлять о значительности ущерба от новых способностей его дочери. Ущерб в первую очередь был для его личной жизни. Кроме того, Котетсу трепетно не желал, чтобы дочь узнала, что он работает Героем. Каэде гостила у отца уже два дня. Благо, за это время не было ни одного вызова, да и мысли Кабураги о работе были весьма отрывистыми и неопределенными. Однако, пару раз он задумывался о том, какие же ханжи эти спонсоры и о том, что обещал сходить в бильярдную с Бизоном. А потом Тигр вспомнил приходившего вчера в ночь Барнаби, хмельного и непривычно для себя веселого. Предательски не давшего ему сказать даже слово возмущения своим чересчур продолжительным и глубоким поцелуем. А потом утянувшего кататься на мотоцикле по ночному Штернбилду. Мысль, что Каэде могла узнать о том, что он Герой мигом отошла на второй план, и Котетсу залился краской. Чертовы гены! — Держи, пап, — Каеде солнечно улыбаясь протянула папе найденный галстук. Котетсу благодарно кивнул, стараясь ничем не выдавать свою растерянность, — Прости, я немного пошутила – не умею я мысли читать. Просто, мне было интересно, как ты отреагируешь. У Котетсу от души отлегло. На радостях он прижал к себе свою любимую дочурку, напрочь забыв про галстук и про то, что когда-то куда-то собирался. Что-то сказал, отшутился. Каэде улыбалась и кивала, хлопая папку по спине. — Вот поэтому я и не сказала тебе раньше, пап, — мысленно вздохнула она, — У тебя и так работа сложная. А это тебе только лишний повод для волнения. Да и мне удобнее, если ты знать не будешь. В конце концов, так правда можно узнать много интересного.