fuck it

— Ты думаешь, что все твои истерики, ревность и желание обладать спугнут меня, но это не так, Элиз. Она больна. И если не физически, то..черт знает, как, но она больна — и это важно. Важно только для нее, потому что Стилински нисколько не считает это существенной проблемой, а Элизабет уверена в том, что это станет причиной, по которой их отношения рассыпятся, поэтому она часто, даже слишком часто спрашивает парня о том, не хочет ли он уйти сейчас, чтобы не разбить ее окончательно потом, когда она совсем не будет готова к этому, когда больше всего будет нуждаться в его мужском плече. Каждый день девушка просыпается в страхе и, если не обнаружит его на соседней стороне кровати, начинает кричать, плакать или звать его. Стайлз не уходит далеко. Только в душ или до кухни, чтобы приготовить завтрак, который ни он, ни она есть не будут. Но Стонем не пойдет проверят, где он, даже если гремит посуда, потому что уверена, что он будет там не один. И кода Стилински возвращается, Стонем вешается ему на шею или забирается на руки и прилипает намертво, чтобы успокоиться. Он прижимает ее к себе так крепко, как только можно, и тихо просит прощения. Она кивает, утыкается носиком ему в шею и замолкает, иногда задерживает дыхание. Его это пугает, не удивляет, но пугает. Вечером Стайлз на улице, и Элизабет рядом. Молчаливо и тоскливо появляется в важный момент и вправляет ему мозги на место, когда это нужно. Все меняется с утра к вечеру. Она успокаивается и тогда помогает Стайлзу размышлять о глобальности всеобщего распорядка. — Со дня нашей встречи я считала тебя глупым подростком, — говорит она, остановившись рядом. Касается руками его боков и задирает голову кверху, к звездам. — Думала, что в этой жизни ты не знаешь ничего, кроме комиксов, которые читал ночи напролет. Скотти всегда утверждал, что ты знаешь, возможно, больше, чем Лидия, но не по части математики. Я не верила. Стайлз хмурит брови и едва улыбается – нашла, блин, чем удивить. — А я считал тебя истеричкой. На самом деле, до сих пор так считаю. — Парень облизывает пересохшие губы и убирает руки в карманы. Девушка делает шаг к нему и крепко обнимает, прижимаясь щекой к его спине. Ей и грустно, и изнуряюще. Она боится, что совсем скоро он оставит её, не смотря на все свои клятвы. — Помнишь, как ты полез ко мне через окно, потому что я не хотела тебя пускать? Стайлз помнит все. Как она начала звать его мишкой и как он впервые, будучи пьяным, предложил ей заняться дружеским сексом. Помнит, как кричал пьяным под её окнами и обвинял в измене, и даже собирался выбить дверь, чтобы найти того козла, который, по его мнению, был в комнате Стонем. Элизабет тогда до чертиков испугалась, но полюбила этого гиперактивного придурка еще больше. Он помнит, как она уходила, якобы навсегда, и помнит, как тяжело, но сладко давалось ему её возвращение. — Да. Ты ударила меня несколько раз футболкой, когда я ввалился в комнату. Думал, ты начнешь ругаться ещё больше, но ты меня поцеловала, а потом обняла. Мы пролежали так около часа, пока не пришел твой брат. Стилински замолкает, и Стонем не решится нарушить тишину. Она жмурится, когда парень тяжко выдыхает. И в один момент ей кажется, что если сейчас она выпустит его из объятий, то он больше не вернется, провалится под землю, исчезнет и никогда не появится в её жизни вновь.