На другой стороне

Запись из дневника

Токио, 2005 год

      Время перевалило за шесть и стало понятно, что сеанс на сегодня отменяется. Удивительно, что для осознания столь очевидного факта, мне понадобилось два часа. Эта клиника всего ничего не дотягивает до родного дома, но с избытком даёт почувствовать свою принадлежность к святыне: иногда мне кажется, что я совершаю паломничество, оббивая холодные белые стены. Здесь мне помогают не испустить дух. Вернее, помогали до сегодняшнего дня. За последний месяц, посещая клинику, не скрою, я хорошо уяснил, кто я и где моё место. Жаль, что пришлось на меня потратить столько времени. Конечно, и своего очень жаль. А ещё жаль баснословных денег, которые я потратил на пустые разговоры и равнодушные взгляды. Вообще, вот этих «жаль» длинная вереница. Я бы сказал: бесконечная.       Может, пора было заканчивать обманываться ещё тогда, когда сухие губы напротив произнесли то, что я хотел меньше всего услышать, хотя сам не раз повторял про себя.       — На вашем счёте заканчиваются средства, — непривычно жёстко сказал тот, кому я смог доверить изнанку мозга. — Ты же не маленький, понимаешь, что это значит.       Он не спрашивал. Он был уверен в своих равнодушных и — главное! — честных словах. Засмотревшись на морщинистые руки, что спокойно лежали на подлокотниках глубокого удобного кресла — хотя моё в сто крат удобнее, даю слово — я раздумывал над его словами. И пришёл к выводу: да, я понимаю. Уже давно понял, что, как закончатся финансы — закончится моё лечение. Не думал, что для него это будет так просто, не думал, что для меня это окажется так тяжело. Я не был защищён. Зря я ему открылся.       Не знаю, смог бы меня утешить его профессиональный подход, если бы он умело, но нехотя, стал бы подбирать нужные слова, дабы не облить дерьмом мою ранимую натуру. Вряд ли.       Долгие взгляды, которые он бросал на меня в течении бесконечного месяца, доводили до срывов. С первого дня знакомства меня поразило его умение вживлять под кожу иголки, взглянув лишь раз своими магическими глазами. И он был убедительнее многих. Этот мужчина… Благодаря живому блеску радужки, довольно приятному низкому голосу и неторопливой, необычайно хищной манере двигаться и внушать вокруг находящимся спокойствие одновременно с опаской, он мало напоминал дряхлого старика. Поэтому-то меня и удивило знание того, что ему чуть за семьдесят. Уже сейчас я понимаю, что тот хотел сказать мне промолчав. Будто бы для него действительно имело значение моё душевное равновесие. Иногда мне казалось, что меня гонят. Да, именно.       — Тсунаёши, — привлёк моё внимание вкрадчивый тон, а не звук в общем. — Ты рассказывал, что нашёл друга… Скажи, ты смог ему открыться?       Ещё тогда мне не понравился разговор о моём виртуальном товарище. Кому это вообще интересно? Да к тому же, я не хотел поднимать эту тему. Должно же быть у меня хоть что-то личное? Я и так как на ладони у него. Совершенно голый. А он полез в эту степь.       — Я вам этого не мог рассказывать, — и это было правдой. Но он думал иначе. Или делал вид, судя по удивлённо приподнятым бровям и открытой насмешке в высокомерном взгляде. Да, повторюсь, он открыто демонстрировал свои эмоции, видимо, считая, что нет надобности их скрывать: его окружают мелкие букашки, перед которыми расшаркиваться — ниже достоинства.       Мне стало не по себе, и я опустил глаза, оглядывая свои колени. На секунду я поверил ему. Поверил в то, что мог обронить что-то о Гокудере.       — Вот как, — чуть помолчав, оскалился он. Это странно, ведь его никогда не задевали мои слова. Ему было просто всё равно. Какое вы имеете право вмешиваться в мою личную жизнь? Кто вам дал разрешение копаться в моём гаджете? Я хотел заорать на него, но изо рта вырвался полузадушенный стон.       Я не мог и слова поперёк сказать, будучи под властью ледяных глаз. В общем, придурок я и мямля.       Последующие события напоминают ад на перемотке. Либо он счёл себя оскорблённым, либо его действительно напрягало, что безногий идиот — то есть я — будет нагло тратить его время и не тратить за это золотые, но изводить меня ему понравилось больше, чем снисходительно выслушивать мой бубнёшь о несправедливости жизни.       — Молодой человек, сколько вам нужно повторить, чтобы вы покинули территорию клиники?! — ну и мерзкий голос у этой дамочки. — Никакого Хибари Кёи здесь нет! И не было никогда!       Хотелось зарычать от бешенства. Как так не было? Она что, за психа меня держит? А к кому я приезжал в течении года? Мне даже дурно стало, несмотря на то, что я ни капли не поверил словам этой лживой стервы. Пришлось сжать зубы от бессилия: если я ей скажу хоть слово поперёк, меня точно выбросят отсюда, словно гниющие отходы.       — Разрешите хотя бы ополоснуть руки, — ничего более дебильного я придумать не мог, не только они сейчас находились в плачевном состоянии, но только для их демонстрации не нужно было раздеваться. Подняв истончившиеся за последнее время кисти, я покрутил ими перед медсестрой.       — Господи! — вот это реакция! Ни этого я ожидал от повидавшей виды. — Тебе не психолог твой нужен, а психиатр! Охрана!       Горланила она знатно, предчувствие, что меня вот-вот настигнут неприятности, не покидало. Но бежать от них — ни за что.       Хорошо, что в этот момент в холле появился незнакомец со своими бодигардами, отвлекая внимание на себя. Только благодаря этому я смог, пускай и неуклюже, свернуть в нужный мне коридор. И сразу понять — мне не врали. На родной двери не блестела табличка, а за ней…       Подъехав поближе, я несмело толкнул дверь, открывая обзор на приторно розовую палату, обои которой украшали дурацкие безвкусные цветочки. Не может быть. Где-то за рёбрами защемило. С чего бы это? Ну да, ведь я терпеть не могу розовый цвет! Я не сразу понял, почему перед глазами всё поплыло.       Да и сейчас слизистую жжёт. Чёрт...