МОЛЧАНИЕ - ЗОЛОТО

Этот день был, пожалуй, самым длинным в жизни Джоанны. Слишком уж много свалилось на ее хрупкие плечи за последнее время. Только благодаря мистеру Бэйкеру она отвлеклась от гнетущих ее раздумий и даже начала смеяться, но к вечеру, когда он ее покинул, Джоанна вновь погрузилась в свои размышления. И были они безрадостны и мрачны. ​ Еще до того как пожелать мистеру Бэйкеру доброго сна, Джоанна заметила, что у него на столе много было разных ножей. Да так много, что возьми один такой ножик − Стив и не заметил бы его пропажи, поэтому девчонка незаметно «одолжила» один из них, спрятав его в кармане широкой юбки. И, преисполненная чувством гордости за свое преступление, отправилась прогуляться перед сном. Этот ножик, как ей казалось, был просто необходим хотя бы потому, что отцовский пистолет Джоанне не удалось вынести из своей каюты. А так хоть маленький нож будет греть ей руку, оберегая от беды. ​ Она долго и одиноко бродила вдоль берега, по мокрому серебристому песку, пока окончательно не стемнело. Все это время ее не покидали тягостные мысли о смерти отца. У нее уже не было никаких сомнений в том, что Ройс Джоус был причастен к его кончине. Ведь иначе квартирмейстер не явился бы в капитанскую каюту и не набросился на нее саму, претендуя на какое-то пропавшее золото. Он явно был замешан. Мысли эти не давали Джоанне покоя, а юное пылкое сердце требовало справедливости и возмездия сию же минуту. ​ В край измучив себя дурными мыслями, Джоанна добрела до конца лагеря и увидела обособленную ото всех небольшую палатку. Девочка давно присматривалась к ней, гадая, кто в ней может томиться, а сейчас у нее появилась возможность проверить, верны ли были ее домыслы. Приблизившись к палатке, она тихонько приподняла занавес и обнаружила там именно того, о ком сейчас и думала. ​ Ройс Джоус выглядел неважно. Руки его были заведены за спину и связаны, сам он сидел на земле, опершись о столб и склонив голову. Когда он заметил, что не один, то тут же поднял взгляд. ​ − А, это ты… – устало заговорил он. ​ Джоанна молчала, не зная, что сказать, но не отступила, а двинулась вперед и предстала перед врагом так, чтобы видеть его лицо и чтобы он видел ее. ​ − Ты убил моего отца, – с трудом вымолвила она. – И я не могу понять, почему капитан Хартголд защищает тебя. ​ − Так ты думаешь, что он защищает меня? – усмехнулся Ройс. – Впереди меня ждут страшные испытания и, возможно, мучительная смерть в голоде и одиночестве. Ты думаешь, что это милосердно с его стороны? Как сказать… ​ Его ответ разозлил Джоанну. Больше всего ей не понравилось, что он даже не попытался опровергнуть ее утверждение, а это говорило лишь об одном. ​ − Может, ты хочешь, чтобы я пожалела тебя?! – вспылила она. ​ Ройс усмехнулся: ​ − О, детка, твоя жалость – это как раз то, что мне сейчас нужно. Я бы не отказался поразвлечься с тобой. Ты не могла бы, кстати, посодействовать? А то у меня тут руки связаны. Давай смелее. − Он качнул головой, приглашая ее присесть рядом. − Ты же знаешь, что делать, верно? ​ Джоанна вспыхнула яростью и влепила ему крепкую пощечину, да так звонко, что заболела рука, но ее это не остановило – она быстро вынула нож из кармана и приставила острое лезвие к его шее. ​ − Ты со мной так не шути, – злобно прошипела она и надавила на его горло. ​ − А я и не шучу, − сдавленным голосом прошептал он. – Я действительно в полном отчаянии. ​ – Я тебя не жалеть пришла. ​ Ройс напрягся и выпрямился – умирать так скоро он не рассчитывал и не собирался, поэтому тут же притих. Джоанна, яростно дыша, смотрела ему прямо в глаза, но не решалась сделать того, что задумала. ​ − Ты прав. Ты сдохнешь здесь в страшных муках. Так будет лучше всего. ​ Неожиданно снаружи послышались шаги. Девочка вздрогнула от испуга и сразу же опустила нож. Вскоре вход палатки распахнулся, и внутрь проник свет фонаря. Ослепленная, Джоанна не сразу смогла понять, кто явился сюда в этот час. Но как только он заговорил, ей сразу все стало ясно: ​ − Джоанна! Что ты здесь делаешь? – сказал Генри Хартголд с чувством сдержанного гнева. ​ Она испуганно отступила назад, пряча нож за спиной, но блеснувшее лезвие не ушло от зорких глаз капитана. ​ − Матерь божья, откуда у тебя нож? А ну дай его сюда. – Он быстро подошёл и, отняв у нее ножик, выпроводил из палатки. – Чтобы тебя тут больше не было. Ты поняла? ​ Слова, так резко сказанные капитаном, показались Джоанне оскорбительными. То были слова властного человека, который не привык считаться с чужим мнением. Генри Хартголд будто отругал непослушного ребенка за какую-то шалость, в то время как этот ребенок, вероятно, готов был совершить циничное преступление. ​ Джоанна и сама сейчас не знала, на что могла пойти − дай ей еще немного времени. В ее голове будто занозой сидела мысль о жестокой несправедливости, которую надо было исправить, потому что никто и никогда не смеет оставаться безнаказанным. ​ Сейчас ее всю трясло от напряжения, она не могла находиться здесь и не хотела. Джоанна убежала прочь от всего этого и, найдя покой на пустом пляже, упала на колени и горько заплакала. ​ Жалела ли она сейчас себя? Еще бы. Ей и действительно было о чем жалеть. Люди, так уперто говорящие о том, что ни о чем не жалеют, видимо, никогда не совершали ошибок, либо слепы как котята. Джоанна не была слепа – вернее сказать, ее, может, и ослепила ярость, но она успела вовремя остановиться, прежде чем совершить очередную глупость. ​ Девочка не сразу заметила, что к ней подошел Генри Хартголд. Он будто тихо подкрался со спины и появился в тот момент, когда она громко шмыгнула носом. ​ − Не надо тратить время на слезы, Джоанна. Это пустое, и твоему отцу это бы не понравилось. – Голос его был уже тихим и даже приятно успокаивающим. ​ − Вы, видимо, хорошо знали моего отца, – вытерев слезы, с упреком сказала она. ​ − Довольно-таки неплохо. ​ − А я его совсем не знала… и больше никогда не узнаю. ​ − Но ты хотя бы будешь его помнить, – ободряюще сказал он. ​ − О, напротив. Я бы хотела обо всем забыть, – всхлипнув, ответила Джоанна, обняв колени. ​ Генри взглянул на нее свысока. Она была так подавлена и одинока, что невольно в его груди что-то ёкнуло. И, быть может, это даже было его сердце, о существовании которого он давно забыл. Капитан неторопливо поставил фонарь на песок и присел рядом с Джоанной. Она вдруг поежилась, смутившись такой внезапной близости. ​ − Джоанна, ты никогда не забудешь ни его, ни тот день, который был для него последним. Время будет идти, и боль будет угасать, но ты не забудешь… Никогда. ​ Слова капитана не утешали, а только погружали все глубже и глубже в бездну мрака. Джоанна совсем поникла и склонила голову. ​ − Лучше бы я осталась дома… он обещал вернуться… он бы вернулся. А я? Я все испортила. ​ − Все уже случилось, и в этом нет твоей вины. Если бы ты отпустила его, он бы не вернулся, и тогда для тебя он остался бы обманщиком. А сейчас ты хотя бы знаешь, что он тебя не предавал. ​ − Да, но зато я теперь знаю, что он был пиратом, вором и убийцей, – выпалила она сгоряча сквозь слезы, взглянув прямо в глаза предводителю головорезов, но тут же смутилась, ибо слова ее были необдуманными. ​ Генри Хартголд удивленно посмотрел на девчонку. Ее дерзость забавляла его, но в то же время немного злила, и в его голосе зазвучало легкая раздражительность: ​ − Проклятье. Разве это имеет значение, Джоанна? Ведь он любил тебя. Он заботился о тебе – только это и важно. А так… будь он хоть сам дьявол, какая разница, черт возьми? И потом, не ты ли сейчас собиралась грохнуть Ройса Джоуса? ​ По спине Джоанны пробежал холодок: ​ − О, нет… сэр! Я никогда бы посмела этого сделать! – встревожилась она и торопливо замотала головой. ​ − Не зарекайся, моя милая. Ты еще мало видела, и сама не знаешь, на что способна. Пока ты в море, среди таких негодяев как мы, очень легко превратиться в самое настоящее животное. Видишь ли, люди в действительности только строят из себя добродетелей, а истинное наше лицо проявляется лишь тогда, когда мы по-настоящему свободны. Я свободен, Джоанна. От всего – от законов и предрассудков, от бога и от морали. И я чувствую себя хорошо. Ты и сама это скоро поймешь. ​ Философия капитана Хартголда, по мнению Джоанны, была жестока и откровенно бесстыдна. Но при этом он не создавал впечатление конченого негодяя – хотя бы потому, что умел признать в себе это. Говорило это лишь о том, что он, вероятно, был человеком мыслящим, и потому можно было бы предположить, что у него имелось некое понятие о чести. Может, оно было немного странным или даже извращенным, но оно у него определенно имелось. ​ К тому же, пока Генри Хартголд проявлял себя лишь с лучшей стороны, но в голове Джоанны никак не укладывались предостережения отца и мистера Бейкера по поводу этого человека. Ведь он казался ей хоть грубым и несдержанным, но все же не отпетым мерзавцем. ​ Девочка настороженно посмотрела в его сторону. Этот человек был уже не молод, но все равно чертовски хорош собой, он был высок и крепок. Сила его особо выдавалась в широких плечах и жилистых волосатых руках, да и все его тело будто говорило о недюжинной силе, которая бурлила в нем. Его умудренный опытом взгляд был сложным, вдумчивым и горел какой-то особой жаждой жизни и яростью. А правильные и даже красивые черты лица, несмотря на шрам, располагали к себе. ​ − Знаете, − задумчиво заговорила Джоанна, − я так не хотела расставаться с отцом, что влезла в бочку, на которой меня перекатили в трюм. Я набила себе кучу синяков и просидела там несколько часов к ряду. ​ − В бочку? – удивился капитан. − Слушай, Джоанна, ну ты превзошла все мои ожидания. Уж насколько я душевнобольной, но влезать в бочку, чтобы попасть на корабль, нужно быть напрочь отмороженной. Еще ладно, если бы ты была мальчишкой, но ты же девочка, в конце концов! Вот что я скажу − в тебе определенно есть дух авантюризма и, наверняка, даже тяга к бродяжничеству. ​ − Что? К бродяжничеству? Вовсе нет! – возмутилась Джоанна. ​ − Да как же нет, если да? Ты дочь своего отца, и этим все сказано. Впрочем… − Он задумался на мгновение. − Кем бы ты ни была, тебе определенно пора спать. ​ − Что, уже? – возразила она. ​ − Да, – сказал, Генри и, поднявшись, протянул ей руку. – Пойдем, Джоанна. Уже поздно. ​ Девочка подала ему руку и неуклюже поднялась. ​ Они шли в тишине, не проронив ни одного слова, а когда Генри Хартголд подвёл ее к своей палатке и пригласил ее внутрь, то она замялась на пороге и встала. ​ − Я… я буду спать здесь, с вами? – испуганно спросила Джоанна, выпучив глаза. ​ − А ты хочешь спать с кем-то другим? – иронично переспросил он. – Ты можешь выбрать любого из этих парней. – Он небрежно указал в сторону, где уже отдыхали от тяжелого рабочего дня его люди. Некоторые из них так и не добрались до палатки, а повалились прямо на песке. Видимо, денек выдался у них действительно непростой. ​ Джоанна растерянно оглянулась и тут же решительно замотала головой: ​ − Нет, нет. ​ − Я и не сомневался. – Он указал ей на один из матрасов, когда они зашли внутрь, и Джоанна покорно заняла свое место. ​ Она оглянула палатку. Здесь было немного мебели из капитанской каюты: пара стульев и стол, на котором небрежно валялись бумаги и какие-то книги. Вскоре фонарь был потушен, и Джоанна улеглась спать. Но заснуть было невозможно, ибо в голове ее бушевали мысли, и беспокойная тревога будто трясла ее за плечи, а сердце так и рвалось наружу. ​ Джоанна лежала на спине, глядя в темноту перед собой и нервно дышала. Капитан Хартголд тоже улегся на свой матрас и притих. ​ − Простите, сэр, – вдруг нарушила тишину она. ​ − М, − не открывая глаз, отозвался он. ​ − Мы здесь надолго? ​ − Да. Так что привыкай. ​ Джоанна еще больше встревожилась: ​ − Я… я хочу поговорить с братом. ​ − А я хочу в объятья Сладкой Молли и бочонок рома, – мечтательно и даже немного капризно сказал Генри Хартголд, заложив руки за голову. ​ Джоанна притихла на мгновение, так как не ожидала от него такого ответа, и, конечно же, это натолкнуло ее на новые вопросы: например, кто такая Сладкая Молли? Но девочка не стала докучать ему с личными вопросами, а вернулась к старой теме. ​ − Вы позволите мне завтра с ним поговорить? Сегодня он был очень занят. ​ − Ты должна знать, Джоанна, твой брат теперь часть команды, а у меня нет любимчиков, и бездельничать пока остальные работают, я ему не позволю. ​ − Пожалуйста, мне только на минутку. ​ Генри Хартголд улыбнулся в темноте: ​ − Ну, разве что только на минутку. ​ Джоанна повернулась набок и накрылась пледом. Но у нее много было еще вопросов, и каждый раз ей было неловко задавать их ему. ​ − Простите, сэр… – вдруг опять несмело позвала она, обернувшись. ​ Генри всхрапнул и нервно дернулся: ​ − Что? – уже раздраженно переспросил он. ​ − Я просто…хотела уточнить. Сколько времени мы тут пробудем? ​ − Как повезет. Может, две-три недели, а может, и целый месяц. Спи давай. ​ Джоанну не обрадовала эта новость. Это было слишком долго. Она не посмела заговорить снова, хотя вопрос еще был, и не один, однако последние слова капитана прозвучали уже с угрозой, поэтому она решила его больше не беспокоить. ​ Она долго еще ворочалась, но спустя некоторое время все же заснула. Разбудил ее лунный свет, который проник в палатку через тонкую щель входа. Грубая тяжелая парусина трепыхалась на ветру, и Джоанне казалось, что за ней кто-то стоит. Чуть позже она отчетливо уже видела на пороге чьи-то сапоги, и вскоре в проеме мелькнула фигура, будто кто-то заглянул в палатку. Девочка испугалась, но не вскрикнула, а внезапно поднялась. ​ − Кто здесь? – тихо спросила она, но ей никто не ответил. Джоанна вышла из палатки и, оглянувшись по сторонам, увидела вдали силуэт человека, который показался ей знакомым. ​ − Папа? – недоуменно спросила она саму себя, всматриваясь в уходящую к морю фигуру. И все же, как бы странно это ни звучало, но это был он, это был ее отец – в этом у нее не было уже никаких сомнений. – Папа! – закричала она ему вслед. − Папа, подожди! Джоанна понеслась сломя голову за ним, но он внезапно шагнул навстречу волнам, и через некоторое время они скрыли его с головой. Когда она подбежала к самому краю берега, то было поздно, отец уже исчез из виду, а на волнах осталась лишь его треуголка. ​ Девочка стояла в воде по колено, море бурлило и казалось живым. Тут она вдруг почувствовала, что волны будто тянут ее к себе, поднимаясь выше и пытаясь сбить ее с ног. Она ринулась назад, но не успела – очередная волна с яростью обрушилась сверху, полностью поглотив ее. ​ * * * ​ Проснулась Джоанна в холодном поту рано утром, в палатке никого уже не было. Выйдя на улицу, она сощурилась от яркого солнца и осмотрела бухту. Погода была хорошая, а море спокойным, и ничего, вроде бы, не предвещало беды, но на душе все равно было тревожно. ​ Уже издали девочка заметила, что на берегу вовсю трудилась команда «Попутного Ветра». Матросы шныряли туда и обратно, таскали бревна, натягивали тросы, работали молотками. Ими рьяно командовал капитан Хартголд, который порой и сам, не брезгуя, брался даже за самую грязную работу. Карла среди них Джоанна не увидела, поэтому решила присоединиться к Мистеру Бейкеру, который уже что-то начал стряпать под навесом на так называемом камбузе. ​ Когда она приблизилась к коку, то заметила, что он расстроен и обеспокоен поисками чего-то ценного. Джоанна не преминула поинтересоваться, в чем дело, и тут же получила исчерпывающий ответ: ​ − Ебический меридиан! – взревел он, с грохотом повалив кастрюли со стола. – Ты, Свиристелка, случаем, не видела такой маленький ножик? А? – спросил он, внимательно взглянув на Джоанну и показав ей размер приблизительно того ножа, который она украла вчера вечером. ​ Джоанна смутилась и покраснела, потерев шею. Странно, что он вообще заметил эту пропажу. Это казалось невозможным. ​ − Нет, не видела, – опустив глаза, ответила она. ​ − Черт возьми! Похерил любимый нож! Небось, опять какая-то паскудина утащила! Руки повыдергивать к чертям! ​ Совесть Джоанны довольно-таки быстро пришла в себя и уже казалась невозмутимой. Девочка, почесав затылок, усилием воли вернула себе прежний цвет лица и, потянувшись, нелепо зевнула. ​ − Вам, может, помочь чем-нибудь? – поинтересовалась она, уводя разговор в другое русло в надежде на то, что он не выведет ее на чистую воду. ​ Мистер Бейкер с подозрением взглянул на нее, но ничего не сказал, а лишь сунул ей в руки грязную сковороду и занялся своими делами, ворча себе что-то под нос. ​ * * * ​ К полудню Джоанна освободилась, да и у всех наступил небольшой послеобеденный отдых. Пираты лениво расползлись по палаткам, в тень от жгучего солнца. Даже неугомонный капитан, изрядно потрудившись, решил завалиться в гамак, прихватив с собой какую-то книжонку. ​ Джоанна долго высматривала Карла и случайно наткнулась на него, когда тот выходил из леса со связкой крупных веток. Он выглядел устало и измученно. Видимо, тяжелый физический труд был ему не по силам, ведь изнеженный маменькин любимец не привык к такой работе. Он небрежно бросил ветки к ногам и с укоризной взглянул на Джоанну: ​ − Прохлаждаешься, значит? ​ − Чего? – возмутилась Джоанна. – Ты, ты где пропадал все это время, Карл? Я волновалась. ​ − Пф… − закатив глаза, фыркнул юноша. – Волновалась она! За себя лучше поволнуйся. Ты застряла на острове среди кучки подлецов и негодяев, а командует ими еще более отъявленный мерзавец. Просто не жизнь, а сказка, – с ироничной улыбкой заключил Карл. ​ По-видимому, мальчишка очень быстро разочаровался в пиратской жизни, а сладкие обещания капитана показались ему ложью. Так как никакой романтикой тут даже и не пахло. Ни тебе приключений, ни тебе знойных красоток – ни черта. ​ Джоанна осуждающе посмотрела на брата. Она и без того понимала свое щекотливое положение, но от Карла она ждала поддержки и понимания, а не укор и насмешку. ​ − Скажи спасибо, что этот мерзавец, как ты его называешь, уберег нас от своих людей и увел корабль от шторма. Он, между прочим, уж погалантнее тебя будет. ​ − Ах, вот кого я должен благодарить! Ну что ж, спасибо! Право, не знаю, на что тебе пришлось пойти сегодня ночью, чтобы выклянчить для нас эту прекрасную привилегию – жить с комфортом на необитаемом острове среди отребья. Джоанна вскипела и сжала кулаки – эти недвусмысленные намеки вывели ее из себя. Ее брови дрогнули, а грудь начала беспокойно вздыматься. Ей не хотелось ссориться и тем более драться, хотя, надо признать, руки у нее чесались уже давно, но вместо того чтобы хорошенько ему наподдать, она выбрала другой путь: ​ − Да я смотрю, Карл, тебя заботит только одно. И ты бы с радостью поменялся со мной местами. Правда? Капитан, вроде, оказывал тебе какие-то знаки внимания? – с улыбкой сказала она, сложив руки на груди. ​ − Ах ты дрянь! – вспылил он и толкнул ее так сильно, что повалил на горячий песок. ​ Джоанна быстро сориентировалась, и ответа ждать долго не пришлось. Она со всей силы ударила Карла в челюсть и коленом прошлась по промежности, но это уже была случайность, нежели задумка. Однако этот нелепый маневр вышел ей боком. Карл еще больше разозлился и ответил ей ударом в бровь. ​ − Какой же ты козел! – закричала Джоанна и ударила его в ответ, разбив ему губу. – Ненавижу! Если бы отец был жив, он задал бы тебе такую трепку! ​ − Да! Но он умер! ​ − Я за него!!! – вскрикнула Джоанна и перекатилась со спины, прижав Карла лопатками к песку. ​ Шум, который раздался во время «тихого часа», внезапно привлек слишком много внимания. Пока Джоанна с Карлом выясняли отношения, незаметно для них самих к ним сбежались зеваки. Они не торопились разнимать дерущихся, а смеялись и даже делали ставки, их это все изрядно забавляло. Джоанну даже подбадривали, и это придавало ей сил. Но в какой-то момент все должно было закончиться, и этот момент настал слишком внезапно. ​ Девочка вдруг почувствовала, что ее кто-то схватил за талию сильными могучими руками и резко поставил на ноги. Оглянувшись, Джоанна увидела перед собой здоровенного великана Томаса Рэнни. Крепкий и веселый, со светлыми волосами и бородой, он был похож на викинга. ​ − Ишь ты бойкая какая! – усмехнулся великан. ​ Джоанна ринулась было опять сунуться в драку, но квартирмейстер ее придержал за руку: ​ − Да угомонись уже! Хорош! ​ − А ну пустите меня! – возмутилась Джоанна, притопнув ногой и вытерев кровь у себя под носом. ​ Внезапно толпа мало-помалу расступилась, и все затихли. Среди пиратов появился капитан Хартголд. Он молча и не спеша подошел к Джоанне и, взяв ее за подбородок, оценил ущерб, который был нанесен ей в драке. Кровь из носа размазалась по щеке, ссадина на брови, всклокоченные волосы. Предводитель разбойников покачал головой и тяжело вздохнул. Джоанна напряглась, ведь он был подозрительно спокоен, и все это напоминало ей затишье перед бурей. Пугало еще и то, что его люди внезапно угомонились, будто затаились в ожидании. ​ − Ты, Джоанна, с братом, видно, не ладишь совсем? – спросил девочку Генри Хартголд, склонившись к ней, и заботливо коснулся ее макушки, пригладив растрепанные светлые волосы. ​ − Да он мне не брат вовсе! – яростно вскрикнула она, глядя капитану прямо в глаза. – У меня нет ничего общего с этим подонком! У нас и отцы, и матери разные! ​ Брови Генри Хатголда нахмурились, а его правое веко нервно задергалось. ​ − Ну раз он тебе не брат, то за каким хером мы с ним церемонимся?! А?! – гневно возмутился капитан и, внезапно достав пистолет из-за пояса, направил его в сторону Карла, который даже не успел подняться, а лишь раскрыл рот от ужаса. ​ Капитан резко взвел курок. В душе Джоанны похолодело, она замерла буквально на миг, но, опомнившись, рванулась с места: ​ − Нет! – вскрикнула она и ударила его по руке в тот момент, когда пистолет разверзся громким выстрелом с искрами. Шум этот оглушил на время и ошарашил Джоанну, но траекторию пули ей все же удалось сместить. ​ − Ай! Капитан! − раздался в толпе пиратов жалобный вскрик, и кто-то упал на песок, схватившись за ногу. ​ Чумазая от пороха, с широко открытыми глазами, Джоанна попятилась, но уперлась спиной в Томаса Рэнни и отшатнулась от него. ​ Грозное лицо Генри Хартголда на миг наполнилось тревогой, он посмотрел на покалеченного им же бедолагу: ​ – Прости, друг, − растерянно сказал он, разведя руками. ​ − Да все в порядке… все в порядке! – плача, стонал паренек, зажимая свежую рану. ​ − Проклятье! – внезапно вскрикнул Генри Хартголд и обратил свирепый взор на Джоанну. – Ты только посмотри, что ты натворила!!! ​