Такое ощущение, будто в сердце рана, Будто частичка меня пропала, И я не чувствую её, Хоть я пыталась и пыталась.*
После случившегося в 2943 религия как-то быстро упала в низы. Про неё забыли, словно никогда и не верили во Всевышнего, способного спасти от любой беды. Люди просто-напросто разочаровались в нём, когда не получили столь нужной защиты в тот миг, когда ночное небо озарилось красным заревом, словно по чёрному полотну разлили багряную кровь. В ту ночь, видя, как к земле приближается огромный огненный шар, люди молили Господа о спасении. Они плакали, срывали голоса и боялись открыть глаза, уповая на Бога, после чего умирали в страшнейших муках, сгорая заживо и падая на обугленную землю горой пепла и углей. Страшнейшая картина, где центром являлась Смерть, а фоном — молчавшие небеса, которые заволокли языки пламени. Скорее всего, это было наказанием, пусть люди и твердят обратное. Они занимаются самовнушением, считая, что их вины в случившемся нет. Произошедшее в 2943 году не иначе как кара небес за грехи, что совершает человечество на протяжении тысячелетий. Но разве будет кто-то слушать? Люди обозлились, закрылись друг от друга и стали куда более жестокими, чем были. Они были слепы тогда. Сейчас тоже ничего не изменилось. Люди возненавидели Господа, обвиняя во всём лишь его, проклиная, сжигая церковные книги и снося церкви. Удивительно, что после такого масштабного гонения где-то на отшибе столицы сохранилась маленькая церквушка, путь к которой забыли многие десятки лет назад. Здесь повсюду мусор, пыль и грязь. Под ногами жалобно трещат трухлявые половицы, сквозь разбитые окна проникает свет от первых рассветных лучей, а с потолка то и дело осыпается штукатурка, когда мощная подошва сапог касается пола. Роуг, если честно, почти поверил, что сего строения давным-давно уже нет на этом месте, именно поэтому удивился, когда в конце дороги показалась поломанная, почти обвалившаяся крыша старой церквушки. Остановив машину неподалёку, мужчина с замиранием сердца вошёл туда, где когда-то впервые за несколько десятилетий вновь звучала отпевальная песнь, а у алтаря горела свеча. Чени помнил тот день до мелочей. Это была солнечная суббота. Это был день, когда в город приезжал рынок с обилием всевозможного товара. Это был день похорон главы «Саблезубого тигра», который захлебнулся в собственной крови, когда пуля, запущенная Роугом, попала точно в сердце. Роуг, попавший к Саблезубым совсем ещё юным, привык видеть кровь и трупы под своими ногами ещё в те времена, когда ему было всего-то пятнадцать. Поначалу мальчишка лишь наблюдал, как в глазах упавших замертво пропадает искра жизни, а меньше чем через год и сам уверенно нажимал на курок, отворачиваясь от пустого взгляда мёртвых глаз, где застывало отчаяние. «Если хочешь выжить здесь, иди по головам. Другого пути нет». «Либо ты, либо они — выбирай». Эти слова парню твердили изо дня в день, выращивая из него хладнокровного убийцу, который будет с лёгкостью выпускать ряд патронов в головы недругов. Из юноши хотели сделать машину, пригодную лишь для смертей. Они хотели убить в Чени всё человеческое, являясь даже во снах, давая в руки пистолет и с кровожадной ухмылкой наставляя прицел на живую мишень. И Роуг стрелял, на утро просыпаясь от собственного крика. Стрелял с полным безразличием на лице, а после рыдал как последняя тряпка в углу грязной ванны в общежитии. Чени не хотел этих смертей, однако продолжал марать руки за других, потому что в этом весь он. То, что он делает, держит его в списке живых. Без оружия в руках он ничто — один из тех, кого могут подстрелить как бешеную дворнягу из Трущоб. А Роуг хотел жить, именно поэтому выполнял любой приказ, сначала убивая бандитов, попадающихся на пути в город, затем убивал на заданиях, невзирая на возраст и пол, а в одну ночь с пятницы на субботу пристрелил своего же главу, опять же, под угрозой смерти. Страшная тайна, о которой знают лишь трое, гложет Роуга изнутри на протяжении многих лет. Чени каялся, молил о прощении у Всевышнего, пытался доказать самому себе, что по-другому он не мог. Он должен был. Это его работа, от которой зависит его же жизнь. Это работа цепного пса. Роуг хранил этот секрет столько времени и терпел все угрызения совести. Сжимал челюсти и боролся с внутренним собой, боролся с остатками человечности, зная, что она погубит его. Пустыня это не то место, где чтят милосердие к ближнему и прочие качества настоящего человека. Здесь в почёте холодность, жестокость и безразличие к другим. Чени не хотел казаться слабым, зная, что стоит хоть чуть-чуть ослабить бдительность, как на него накинется свора таких же отчаянных, желая занять его место. Мужчина этого боялся, а ещё слишком сильно сдружился с приемником главы, что попросту не мог отказать, когда Стинг, выкуривая одну сигарет на двоих, неожиданно попросил помочь ему подняться на ступень выше. Стинг и Роуг попали к Саблезубым примерно в одно время. Однако в то время как Чени выжимал из себя всё, чтобы выжить на этой псарне, Эвклиф лишь прятался в его тени. Каждое задание, каждая мелкая вылазка и каждый приказ — всю ответственность на себя брал Роуг, считая, что друг попросту ещё не готов к этому, да и потом, в будущем ему придётся видеть смерть в разы больше, чем сейчас. Чени берёг своего товарища, не слушая разум, который твердил, что когда-нибудь это ему же аукнется. Парень позволил человечности взять над собой верх, а когда было уже поздно что-то менять, Стинг вознёсся на вершину обходными путями. Все думали, что на первой стычке именно Эвклиф перестрелял диких собак, дабы его отряд смог пробиться. Все думали, что во время нападений на штаб дочь главы защищал Стинг, подставляясь под пули вместо неё. Все думали, что главу пристрелили бандиты, попавшиеся по дороге в Крокус. Все считали Стинга героем, считали его достойным приемником и человеком, который сможет в ближайшее время захватить Клевер, даруя Саблезубу безграничную власть. Так считали все. Один только Роуг знал, что все те смерти, включая и смерть главы, лежат на его совести. Один только Чени знал, что Стинг на самом деле слаб и беспомощен без поддержки своих подчинённых. Клевер ему не по зубам. Наверное, Роуг мог бы давно уйти — он отработал достаточный срок, чтобы отойти от дел. Мог бы в крайнем случае бросить Эвлкифа с его корыстью и алчностью, зная, что у того всё равно не хватит духу его убить — остатки совести у Стинга всё же остались. И он пытался. Чени пытался сбежать множество раз, в конечном итоге разворачиваясь и возвращаясь. В эти моменты он вспоминал их общие тренировки, когда Стинг первым выдыхался и хрипел от боли в грудной клетке. Вспоминал страх парня, когда им впервые приказали взять в руки оружие. Вспомнил и то, как Эвклифа чуть не разодрали на первом задании облезлые шавки. Так будет и том случае, если Роуг всё же решится уйти. Стинга попросту прикончат, не желая видеть во главе бесхребетного слабака, который всё это время прятался за щитом своей правой руки. Каким бы он не стал сейчас, когда-то Стинг был для Роуга лучшим другом, человеком, с которым можно забыть об изматывающих тренировках и боли в мышцах. Да, Эвклиф не заслуживает такого обращения после всего, что он сделал. Ему уже уготовлено место в Аду, а пока Роуг продолжит быть его щитом, потому что по-другому не может. К сожалению или к счастью, Чени не из тех, кто подставляет своих, пусть и бывших, друзей. Именно поэтому он единственный присутствовал тогда на похоронах главы, ко всему прочему и организовав их самостоятельно. Сегодня была годовщина того рокового дня. Прошло ровно девять лет с того момента, когда власть перешла Стингу — совершенно недостойному. Мало того что Эвклиф был слаб и труслив, он не отдавал всего себя своей команде. Стинг эгоистичен и хитёр, ему плевать на остальных, главное — подняться на вершину, где ни один не посмеет идти против него. Возможно, стоит его понять. Что ещё остаётся делать человеку, который по-другому выживать не умеет? Однако, если подумать. Он глава. Он человек, который должен обладать поистине сильным характером, дабы держать в узде подчинённых. Он должен уметь вести за собой людей, должен добиться их доверия. Увы, но ничем из этих качеств Стинг на деле-то не обладал. Все его заслуги пришли к нему иным путём — путём грязной лжи. А Роуг помнил бывшего главу. Джиемма был поистине сильным человеком не только физически, но и духовно. Под его командованием Тигров считали наисильнейшими во всей Пустыне. Им беспрекословно подчинялись, при одном только виде знамени Саблезубов люди дрожали, испытывали животный страх и вспоминали того же Бога, моля, чтобы Тигры пришли не по их души. Саблезубый тигр был центром всей преступной сферы Пустыни. Даже Совет не мог найти на его членов управы, потому что с каждым годом их становилось всё больше. Люди стремились стать едиными со столь сильной командой, зная, что те непременно дадут им защиту в случае беды — Джиемма был человеком слова. Он никогда не менял своих решений, он уверенно ставил цели, после достигая их в кратчайшие сроки. Также он держал в ежовых рукавицах и своих подчинённых, желая сделать из них сильнейшую армию. Он закупал новейшее оружие, гонял солдат до потери сознания и каждый божий день повторял, что в Саблезубом тигре место лишь сильным. Джиемма хотел добиться признания Совета, народа, всей Пустыни. Хотел доказать всем, что Тигры не моральные уроды, а те, кто смогут защитить население в случае новой опасности — после падения метеорита подвоха ждали отовсюду. И что самое главное, он добивался этого честным путём, отстаивая честь Саблезубов поступками, а не пустыми словами и пресловутыми статусами. Чени, выросший под его сильным крылом, уважал своего лидера, стремился стать похожим на него, желая в будущем видеть на месте Джиеммы не менее сильного человека, дабы также, без сомнений, доверить ему свою жизнь. И какого же было Роугу в тот миг, когда он, со слезами на глазах, нажимал на курок. Мужчина до сих пор проклинал тот день, когда его поставили на должность правой руки Стинга, приемника главы. Из лучших друзей их превратили в главу и подчинённого. Наверное, именно это повлияло на взгляды Эвклифа. Пусть небольшую, но он почувствовал власть в своих руках и настолько был ей ослеплён, что не мог противиться желанию большего — абсолютной власти. Роуг с болью в сердце наблюдал за изменениями друга, не в силах повлиять на того. Каждая попытка заканчивалась ссорой, проклятьями, драками, в которых их разнимали старшие. Побитый и разбитый Чени смотрел на спину своего товарища, не понимая прелести этой чёртовой власти. Неужели это главное в жизни. Да, приоритеты поменялись кардинально, но ведь в общих чертах ценности остались прежними. Семья испокон веков была самым нужным в этом мире. Без семьи даже самая значимая личность — ничто по сути. Стинг и Роуг были семьёй, только вот, как оказалось, верен ей был лишь Чени. Сейчас мужчина утирал скупые слёзы, сидя на накрененной скамейке в полуразрушенной церкви. Он помнил свой ужас, когда друг озвучил ему свою просьбу. Всего два слова — убей Джиемму. Стинг долго доказывал выгоду для них обоих. Рассказывал с устрашающим блеском в глазах, подобно тому, как горят глаза вампира, предвкушающего скорый пир. А Роуг смотрел на него и медленно умирал, понимая, что Эвклифа уже не спасти, а ему самому придётся подчиниться. Так и сейчас. Уже совсем скоро Тигры будут готовы к походу в Клевер. Уже совсем скоро Чени вновь будет проливать кровь неповинных людей, марая свои руки за другого. Потому что он, как и Стинг, выбрал такой путь выживания. Он по-другому не умеет. В этом-то и вся трагедия. Пустыня — это место, где люди предают свои моральные устои, ломаются и начинают играть по правилам жестокой жизни, не замечая, как этими деяниями разрушают самих себя.***
Стоило Люси только вернуться в фургон и залезть под плед, как эмоции буквально хлынули. Благо, остальные уже мирно спали, один только Грей ковырялся в своём ноутбуке, даже не заметив появления девочки. Судя по всему, он остался на стрёме, следовательно, и спать не собирался. Боясь быть пойманной, Хартфилия глотала слёзы и давила всхлипы в складках пледа. Во-первых, не желая разбудить уставших после долгого пути ребят, а во-вторых, чтобы избежать допроса, который ей непременно устроит Эрза. Скарлет сразу же начала бы засыпать школьницу вопросами, ответы на которые так бы и не получила. А всё потому, что Люси не может понять саму же себя. От слова Нацу стало так больно и обидно, что сдерживать себя хотя бы лишнюю пару минут Хартфилия точно бы не смогла. Девушка чувствовала себя брошенной и преданной, что пугало ещё больше. Так уж сложилось, что девочка однажды уже испытывала на себе это тяжёлое чувство, именуемое ревностью. Это произошло в тот самый день, когда Люси застала Локи с Карен. Это потом наступило понимание конца их отношений и глубокая обида. Сначала это была лишь вспышка ревности. Чувство, когда исход событий кажется до ужаса несправедливым, а вставшему на пути сопернику так и хочется исцарапать всё лицо, дабы никто и никогда больше в сторону этого «некто» не смотрел. Хочется пакостить, даже мстить, отчего появляется стойкое ощущение, будто это кто-то другой нашёптывает планы коварных замыслов, но никак не собственный разум. И Люси терялась, не понимая, что вдруг её так всколыхнуло и ранило. Пожалуй, Хартфилия должна только радоваться появлению у Драгнила кого-то, так как ему давно не помешало бы завести семью, дабы эта его холодность сошла на нет, уступая любви, которую бы мужчина дарил своим близким. Школьница же всего на миг, но всё же ощутила стойкое желание выдрать этой неизвестной все волосы, а потом выпнуть куда-нибудь подальше от Нацу. По-детски и эгоистично. Девушка это осознавала, однако всё равно уступила слезам, сейчас крупными каплями скатывающимся по щекам. Ещё хуже стало, когда в фургон вернулся виновник девичьих страданий — Нацу. Поначалу Люси насторожило столь долгое отсутствие Даргнила в машине, однако уже вскоре девушка знатно накрутила себя, рассудив, что мужчина попросту хотел от неё отдохнуть в одиночестве. От этого обиднее стало ещё сильнее, что девушка аж распирало от невысказанных слов, полных отчаяния и злости. Ведь действительно, она для мужчины как минимум знакомая, если не обуза. Увы, но второй вариант, по мнению Люси, был куда ближе к истине. Только вот Даргнил-то думал о ней совсем иначе. Жаль, что так и не набрался смелости сказать всё в открытую. Ему же не пятнадцать уже, чтобы вечно прятаться и бегать от самого себя. Нацу уже сформировавшаяся личность с устоем довольно сложного характера и здравого ума. Он уже взрослый мужчина, который точно знает что, когда и как ему надо. А с Люси Драгнил уже давно решил, что, а главное как ему нужно. Один только пункт вынуждал топтаться на месте, что одновременно и удручало, и дико бесило. Когда Нацу вернулся в фургон, все уже спали без задних ног, не считая Грея. Фуллбастер наставил на окружной территории несколько считывающих датчиков, поэтому засечь опасность получится заранее, в случае чего. Ну, а так как он единственный во всей этой сфере разбирается, было принято решение оставить на стрёме именно его. Была, правда, ещё и Джувия, но не будет же дама охранять мирный сон здоровых мужиков! Говоря об этих двоих, надо сказать, что Нацу завидовал им белой завистью. По крайней мере, так он заметил на данный момент. И причина на то была обоснованная. Джувия и Грей — истинные. Эти двое несказанно друг друга дополняют, пусть сами и отвергают сей факт. Раньше Драгнил особо не вдавался в сложность их отношений, однако сейчас, испытав эту, как выяснилось, липовую истинность на себе, понял, что Фуллбастер и Локсар по меньшей мере глупцы. Пожалуй, будь у Нацу возможность, он бы давно продал душу, чтобы какая-то сила связала его и Хартфилию столь прочными нитями, как абсолютная совместимость. Драгнил никогда не был романтиком, да и не собирался, в общем-то, однако считал, что находится рядом со своим человеком — подобно дару Божьему. Этот человек…он будто второе дыхание, частичка тебя. Он может, а главное умеет мириться с твоими минусами. Он всегда нужен, как Солнце всему живому. Люси была для Нацу этим Солнцем с точки зрения чувств, однако абсолютно не подходила с точки зрения нынешнего мира. Увы, но уже от многих Драгнил слышал, что неистинные пары долго не существуют. Столь спонтанный союз это, как правило, ссоры, недопонимания, измены с теми же истинными. А Нацу так не хотел. Он попросту не представлял себя в роли предателя. Хартфилия она же ребёнок совсем, наивная, всегда с улыбкой на лице. Разве можно такой изменить? Драгнил очень хотел бы этого избежать, но понимал, что появись на его пути эта загадочная «Л.Х», как всё полетит к чертям собачьим. Будут слёзы, скандалы, удары, крики, проклятья и необъятная чернота в груди у обоих. Нацу очень-очень этого не хотел. Только вот притяжение к девочке было в разы сильнее всех предрассудков и опасений. Пожалуй, он попросту не сможет отступить. На данном этапе своих чувств уж точно. Сна не было ни в одном глазу, поэтому Нацу решил составить компанию Грею. Зарядив оружие, Драгнил лёг на свой футон и просто уставился в потолок, сложив руки за голову. По иронии судьбы, Люси сопела совсем рядом, то и дело хлюпая носом и редко вздрагивая. Не трудно было догадаться, что Хартфилия плакала, наверное, вытирая ладошками крупные слёзы и часто моргая, как всегда. Наверное, будь Драгнил чуть нежнее или хотя бы чуточку ближе этой девушке, непременно обнял бы и прижал к груди, носом зарывшись в светлые волосы. Только Нацу не умеет так. Сантименты это, увы, не его. А меняться… Он пытался, правда! Попыток было множество, однако ни одна так и не принесла успеха. В конце концов Драгнил сдался, решив принять себя таким, какой он есть сейчас, пусть одиннадцать лет назад всё и было по-другому. Рана в груди была до ужаса огромной, ещё не до конца затянувшейся. Драгнил перевёл взгляд на Люси, что так по-детски приоткрыла рот. Мужчина невольно поймал себя на мысли, что совсем мне прочь видеть это бесстыдство каждый день по утрам. Только вот всегда есть одно «но»… Сегодня это стена, вмиг выросшая между ними. Стена — это истинность, которая, к сожалению, их никак не связывает. Ночь полная напряжения и злости на чёртову несправедливость. Ночь, полная отчаянных криков души и слёз разбитого сердца.***
На утро, однако, у обоих разум хорошо так протрезвел. Не только Нацу, но и Люси поняла, что сейчас необходимо сконцентрироваться на миссии, запрятав всё своё личное куда-нибудь поглубже в себя. Да, времени на то, чтобы побыть вместе, почти и нет вовсе, опасность, явно нависшая не только над Магнолией, но и над Пустыней в целом, была куда важнее на данный момент. Свою душевную боль можно и потерпеть. Совсем другое дело, когда страдаешь не ты один, а целые тысячи. Однако сконцентрироваться на миссии оказалось не так-то просто. Люси не ручалась говорить за Драгнила, за собой же она замечала повышенную невнимательность и рассеянность. Когда вся команда дружно начала готовиться к дальнейшему пути, складывая футоны и на ходу поедая сделанный на скорую руку завтрак, Хартфилия словно потеряла контроль над собой, сначала зависнув посреди фургона, а после ни с того ни с сего опрокинув кружку с кипятком. Благо, всё вылилось на плед, а не на оголённые колени девушки. Впрочем, суматоху этот инцидент всё же поднял — необратимый процесс, так сказать. — Ты чего ворон считаешь? Не выспалась что ли? — обеспокоенно спросила Эрза, выжав пострадавший плед и теперь оттирая пятно влажной тряпкой. — Всё лицо отекло. Ты не заболела случаем? Скарлет ещё какое-то время всматривалась в глаза отчего-то раскисшей девочки, после чего вздохнула и, взяв в свои ладони холодную руку школьницы, усадила себя и её на сидения, которые находились в самом конце салона. — Что случилось? Нацу тебе вчера чего-то наговорил? — нахмурилась женщина, внимательно следя за реакцией Хартфилии. Та, впрочем, лишь мотнула головой и опустила взгляд в пол с глубоким вздохом, поэтому Эрза перевела взгляд уже на Нацу, который в кругу остальных мужчин тоже выглядел несколько потеряно, точно как и Люси сейчас. Эти двое вели себя слишком уж странно. А остальные, надо сказать, не были слепыми, чтобы не заметить явной химии между ними. Точнее, это поначалу их взаимоотношения напоминали химию. Сейчас же всё стало куда сложнее и сильнее обычной симпатии. Эти изменения трудно было не заметить. Зная Нацу уже больше десяти лет, Скарлет, да и остальные, в общем-то, сразу ощутили некую расслабленность в поведении Драгнила. Ворчать по поводу и без он, конечно, не перестал, и к друзьями относился по-прежнему, но вот к Люси — совсем по-другому. Если уж сравнивать его заботу по отношению к Хэппи и Люси, то сразу можно проследить чёткую отличительную черту. Мальчик для Нацу именно ребёнок, сын, пусть и не кровный. Хартфилия же… Эрза, если честно, не очень-то верила в то, что Люси сможет пробудить в угрюмом Драгниле что-то тёплое и нежное после того происшествия одиннадцать лет назад. Той ночью ему словно душу всю изорвали на мелкие клочки, а после сожгли в том самом пожаре на окраине города. Мужчина почти год ходил как бездушная кукла. В нём будто осталась одна только программа, благодаря которой он был способен выполнять те же задания. Потом, конечно, он оправился, встал на ноги, только вот так и не стал прежним собой. Наверное, это сложно представить, но до той ночи Нацу был до ужаса улыбчивым, смеялся громче всех, шутил без желания задеть, а что самое главное — в глазах не было этого холода и ненависти. С появлением Хэппи Драгнил заметно повеселел, начал улыбаться, в конце концов, позволил себе любить, пусть и не показывал этого столь явно. Когда же в его жизнь вторгалась Люси, Скарлет впервые заметила в его глазах едва уловимые нотки искренней любви. Хэппи он, разумеется, тоже любил, но там ведь совсем иное — мальчик его семья. То, как он смотрит на Хартфилию, бывает только у истинных. Женщина не ручалась утверждать, что Люси настоящая пара Нацу, однако и отрицать это с уверенностью не могла. Слишком быстро Драгнил её к себе подпустил, слишком быстро доверился. А здесь уже одно из двух — либо их и правда связывает истинность, либо их чувства куда выше решения машины. Вспомнить только вчерашнюю стычку. Оба готовы были на себе кожу драть, лишь бы никто не мешал держаться за руки. Эрза до сих попомнит дикий взгляд Нацу, когда тот мужик нашёл Люси. Скарлет даже рык его зверский слышала, отчего по спине мурашки забегали. А как плакала Хартфилия. Да у неё же самая настоящая истерика была — так сильно она боялась смерти Драгнила. — Может, вам стоит поговорить? Вчера все были на эмоциях и… — Нет! Не надо, мы вчера поговорили, — запротестовала вдруг школьница, размахивая руками и натянуто улыбаясь. Скарелт вздохнула. Раз уж не собирается её во всё их личное посвящать, значит, и силой вытрясти из девочки не получится, да и неправильно как-то — их чувства никого не касаются, это только между ними. Когда Эрза с короткой улыбкой вернулась к своим делам, Хартфилия невольно расслабилась. Девушка даже испугалась, как бы Скарлет не пошла напролом. Люси попросту не смогла бы ей ни на один вопрос ответить, а с Нацу говорить — это, пожалуй, выше её сил. И дело тут даже не в обиде. Почему-то стало стыдно смотреть ему в глаза, а ещё неправильно находиться с ним рядом. Драгнил сказал, что уже нашёл свою истинную, значит, школьнице не следует лезть не на свою территорию. Первым делом девчонка должна в себе разобраться, а уже потом ревновать мужчину к другим особям женского пола. К тому же, Хартфилию жуть как распирало любопытство. Хотелось взглянуть этой самой истинной в глаза, узнать, что она за человек, и подходит ли Нацу на самом деле. Пусть девицу эту и выбрала машина, не исключено, что может быть ошибка — технику, на минуточку, человек создал. Впрочем, во время пути, в котором команда была уже больше часа, Люси смогла себя отвлечь, прокручивая пальцами нож, который ей вчера дал Драгнил. Перед отправкой Джувия весьма настойчиво втюхивала сей предмет школьнице, аргументируя это тем, что на базу они поехали не в игрушки играть, а ещё неизвестно, как их там встретят. Мол, не исключён вариант засады и тому подобное. И чтобы избежать повторения вчерашнего происшествия, Хартфилии следует ходить за остальными хвостиком и слушаться во всём. Люси кивнула и грозно нахмурилась, ясно давая понять, что всё сказанное приняла к сведению и не подведёт остальных. Улыбнувшись, Локсар оставила её в покое, перекочевав на переднее сидение рядом с Греем, после чего школьница и уставилась на сталь в своих руках, невольно вспомнив, как вчера чуть не пырнула им того громилу. От воспоминаний об этом у девочки даже руки затряслись, и глаза заволокла пелена слёз. Она словно вновь пережила свой страх, отчего хотелось скрутиться в позу эмбриона на кровати в своей комнате и никого к себе не подпускать. Пожалуй, именно из-за накатившей вновь паники Люси вышла из фургона на ватных ногах, чуть не падая на горячий песок. — Вот мы и на месте, — уперев руки в боки, довольно улыбнулась Джувия, разминая мышцы шеи поворотами головы. — Все всё взяли? — намекая на готовое к возможной стычке оружие, оглядела остальных Скарлет и, получив знак «Oʼkey» от Гажила, кивнула. Оставив фургон прямо перед массивными воротами, команда единым организмом двинулась вперёд. Одна только Люси замерла, как гвоздями прибитая, со страхом глядя на огромный завод перед собой, словно он какой-нибудь страшный монстр. Пожалуй, будь у Хартфилии возможность, она давно бы сбежала куда-то подальше отсюда. И не то, чтобы она так сильно боялась возможной опасности. Просто девушка чувствовала себя одинокой, никому не нужно. Было чувство, что случись с ней что на этой базе, всем плевать будет. Это чувство прокралось в сердце девушки с рассветом, когда футон рядом пустовал, хотя ещё вчера вечером на нём лежал Нацу — единственный, кто может спасти Хартфилию от холодного шёпота одиночества. Школьница не сразу сообразила, что кто-то ведёт её вперёд, крепко держа за руку и что-то бубня себе под нос. Люси даже моргнула дважды, чтобы сфокусировать взгляд на мужчине, который и держал её ладонь, уверенно идя за остальными и подгоняя заодно и её. — Чего глаза вылупила? Снаружи слишком опасно, так что держись меня, — чуть дёрнув руку девочки ближе к себе, приказал Драгнил, а после хмыкнул, когда Хартфилия спешно сморгнула скопившиеся в уголках глаз слезинки и послушно кивнула, в ответ сжав широкую ладонь мужчины. — От меня не на шаг, поняла? Чтоб всё время на виду, мне так спокойнее. — Да поняла-поняла! Чего раскомандовался? — надулась Хартфилия, а после коротко улыбнулась, заметив в глазах Нацу явные смешинки. Страх как рукой сняло, из-за чего Люси невольно задумалась, а точно ли одна только ревность её гложет…Почему ты не обнимешь меня? *