~BN~
— Почему ты, блять, никогда не хочешь послушать меня? — Трой кричит, и это приносит ему небывалую боль. Он не хочет кричать, но он слишком в отчаянии, чтобы заткнуться. Ему больно, когда Коннор усталым севшим голосом просит ему перезвонить тогда, когда Трой успокоится. И Сиван не может ему даже возразить, ощущая, как собственное сердце разбивается на самые мелкие частички. Что же он творит? Мгновение, и телефон улетает в обратную часть комнаты. Трою нужно успокоиться, Трой обязан успокоиться. Ему надоело жалеть себя, потому что понимает, как это нечестно по отношению к Коннору, который просто такой замечательныйзамечательныйзамечатльный, в то время как Трой обходится с ним словно мудак. Он так яростно, как может, стирает со своей щеки дурацкую слезу, потому что сейчас виноват именно он, а не кто-то другой. Лить слезы просто нечестно. Звонит телефон, и Трой надеется, что Коннор передумал, и сейчас они поговорят, и все будет хорошо. Но это просто его мамочка, которая сейчас так далеко, и нет, это не Трой расстроенно вздыхает прямо сейчас. Он рад Лорелль. В какой-то момент даже начинает казаться, что, возможно, разговор с мамой поможет ему все прояснить. — Привет, ма. — Трой, мой мальчик, как ты? — от ласки в голосе женщины Сивану хочется кричать, по его коже бегают мурашки и он думает, что просто не заслуживает такого хорошего отношения к себе, ведь Трой столько всего ужасного натворил за последнее время. — Знаешь, — ему хочется сказать, что все так плохо, что чуть ли не звёзды срываются с небес, но все, что он говорит, это: — Дом ещё никогда не казался мне таким далёким, ма. — О-о, мой дорогой сынок, — Лорелль тяжело вздыхает. — Приезжай домой поскорее, пожалуйста. Мы все очень скучаем по тебе. — Я знаю, ма. — Ты хорошо питаешься?~BN~
До отъезда в Австралию остались ровно сутки, и Трой лежит на диване в гостиной, так и не решившись войти в их спальню. Сиван прожигает взглядом маленький чемоданчик, в котором забита его одежда, потому что он надеется побыть в Перте как можно больше. Трой старается не думать о том, что во время его пребывания в Австралии Коннор может вернуться в их квартиру. Зажмурившись так сильно, как получилось, Трой сразу же расслабляется, выдохнув. Нет, всё будет хорошо. Трой не готов сказать «нет». Но Сиван чувствует одиночество своей тонкой бледной кожей, чувствует себя голым, и тишина в квартире кажется невыносимой. Страшно признаваться, но парень был бы согласен выслушивать громкую ругань, самые безумные слова, сказанные в его адрес, харкать кровью, будучи избытым, лишь бы не вслушиваться в гнетущую тишину. Он включает London Grammar. Наутро Сиван узнаёт, что печаль пахнет дешёвым растворимым кофе с щепоткой сахара, делающей этот напиток просто непригодным к употреблению (Трой старается не думать о том, что Коннор бы долго ругался из-за этой кофейни); приторными пирожными, которым явно не меньше двух дней; и вонючими тряпками, которыми здесь вытирают столы. В любой другой день парень вряд ли бы вообще обратил внимание на это заведение, но сейчас, просто подумав о своём виде, Сиван решил, что именно здесь ему и место. Его палец завис над кнопкой «позвонить» рядом с выученным наизусть номером Коннора. Трой не понимает, почему же сейчас он чувствует себя настолько плохо? Он решает не звонить пока, потому что на самом деле даже не знает, что хочет сказать Коннору. В голове столько всего, и одновременно ничего. Это пугает. Он потерян и пока что не готов найти себя. Перед отлётом в Австралию Трой прямо из самолёта шлёт Франте сообщение о том, что улетает в Перт и позвонит послезавтра. А потом отключает телефон на целых пятнадцать часов, решив потратить их на раздумья.~BN~
Трой оказывается в Австралии поздно ночью. Его встречает отец крепким объятием, и на какое-то время это приводит его в порядок. Он обнимает мужчину так сильно, понимая, что скучал по родным как безумец. Ему не терпится встретиться с остальными, но когда они вдвоём оказываются дома, все спят. Не то чтобы Трой расстроился, но чувство усталости было намного сильнее, так что Сиван справедливо решил, что у них есть куча времени для приветствий. Когда он заваливается на свою кровать, кинув чемоданчик где-то в углу комнаты, у Троя пропадает желание спать. Он лежит без сна десять минут, сорок, час, разглядывая свои руки, вспоминая, как на этой самой кровати вот так лежал с Коннором, ласково переплетая пальцы, а их лица находились так близко друг к другу, что он чувствовал тёплое дыхание Франты. Его воспоминания с Коннором казались намного ярче, чем все происходящее за последнее время. Не без грустной усмешки Трой думает о том, что без Франты рядом парень слеп на цвета. На самом деле, так ужасно когда весь твой смысл существования (нет, это всё-таки слишком громко сказано, ведь Трой, конечно, в состоянии прожить без Франты, но ему не очень хочется) сводится до одного человека. Ужасно, когда один маленький человечек на такой огромной Земле кажется твоим всем. И, несмотря на такую прекрасную семью, которая есть у Троя, ему кажется, что без такого любимого, прекрасного, замечательного Коннора все теряет свой смысл. Они вдвоём были фиолетовым, созданным из синего и красного, и этот цвет был самым прекрасным, который можно было когда-нибудь увидеть. Это цвет был тёплым и уютным, прям как Коннор.~BN~
Трой так и не заснул. Теперь он чувствует себя уставшим как никогда, и он всё-таки рад, что в самолёте ему удалось немного поспать. Ещё рано, но он слышит, что понемногу люди просыпаются, жизнь потихоньку начинает бурлить. Отлично, а то Сиван уже начал думать, что все внезапно умерло. Неохотно повернув голову в сторону окна, Трой понимает, что скоро только начнёт светать. Часы на телефоне показывают ранее утро, шесть часов пятьдесят две минуты. Скинув тёплое одеяло, он натягивает спортивные штаны, носки, новую чистую футболку, которые находит в своём кинутом чемоданчике. Умывшись и почистив зубы, он надевает заранее подготовленный свитер и незамедлительно идёт на улицу. Утро встречает его морозной свежестью, нехарактерной для Австралии. Очень редко температура зимой в Перте опускалась до двенадцати градусов по Цельсию. Так что сейчас, стоя на крыльце своего дома, он выпускал воздух ртом и видел перед своим лицом едва заметный пар. Он стоял, чувствуя прохладу всем телом, но зайти обратно в дом даже и не думал. Обведя каждую мелочь внимательным взглядом, Трой думает, что несмотря на все убеждения матери о том, что ничего не меняется, за три месяца его отсутствия, кажется, поменялось абсолютно все. На лицах родителей появляется всё больше и больше маленьких морщинок, особенно заметных, когда они улыбаются. Тайд стал выше ещё на дюйм; у Сэйдж появился парень; а соседская самая ласковая собака в мире по имени Боб стала намного седее, хотя Сиван помнит, как ещё ребёнком часто игрался с ней не обращая внимания на все запреты злющего дядьки, хозяина Бобби. Услышав разговоры недалеко от себя, он заметил Сэйдж, сидящую в машине, и её парня, Сэма, кажется, неловко копающегося в капоте. Видимо, эта парочка пыталась завести машину, а Сэйдж время от времени крутила ключ зажигания, безуспешно пытаясь привести развалюху в чувства. Трой машет сестре, и когда девушка его замечает, то солнечно улыбается, высовывает голову из открытого окна и кричит: — Доброе утро! Сиван не замечает, как на его лице расползается широкая улыбка, а все проблемы незаметно отодвигаются на второй план. Он наконец-то дома.~BN~
Из-за безумной смены часовых поясов, а затем и в разнице во времени, Трой запутался, когда же должно наступить его «послезавтра». Однако он точно знает, что сейчас, пока у него десять часов утра, у Коннора должен быть поздний вечер. Вообще-то, Трой собирался поговорить для начала с мамой, может быть даже посоветоваться, но спустя какое-то время Сиван начинает понимать, что должен разобраться во всём сам. За долгое время в Трое наконец-то появляется умиротворение, он чувствует себя менее одиноким, если вообще можно быть одиноким в доме, полном родных тебе людей. Определённо, возвращение домой идёт ему на пользу. Так что, взвесив все «за» и «против» (которых практически не было), Сиван набирает номер Франты и звонит. Он искренне надеется, что Коннор не окажется занятым в это время и не против внезапного звонка. Определённо, он звонит раньше, чем обещал, но разве это плохо? До крови прокусывая губы, Трой убеждает себя, что — нет. — Привет, Трой, — кажется, сердце Сивана замирает на секунду, а пальцы становятся холоднее, чем вообще может быть. Собравшись с мыслями, парень говорит: — Привет, Кон, — голос Троя ломается, и он чувствует подступающие слезы и то, как они душат горло, как это происходит, когда ты провинился перед кем-то очень дорогим и тебе чертовски жаль. — Прости меня? Не совсем понимаю, что на меня нашло. Столько всего происходит, ты же знаешь. Наверное, я просто переоценил свои возможности, — Трой говорит быстро и тут прерывается на коротенькую паузу. — Я чертовски сильно жалею о том, что выплеснул все дерьмо в тот день, хотя именно благодаря тебе все время придерживался на плаву. — Трой… — Стой, нет. Я ненавижу себя за этот поступок, ты знаешь? Ненавижу себя за то, что так обошёлся с тобой, ведь ты этого не заслуживаешь. Ты такой прекрасный, на самом деле. Ты заслуживаешь всего, а не просто мальчика, который ищет лучшего, да? Но я люблю тебя. Блять, как же я тебя люблю, Кон. Прости меня, прошу. Оба молчат, и эти две секунды кажутся парню невероятно длинными. — Трой Сиван Меллет, — на выдохе говорит Коннор. — Какой же ты идиот, серьёзно. Сердце австралийца, кажется, уносится в пятки из-за странной интонации Франты. Зрачки сужаются до предела, а дыхание становится судорожным. Казалось, что такие слова не предвещают ничего хорошего и Трой ожидает какой-нибудь гневной речи, такой несвойственной Коннору, но вполне себе реальной. Сиван поступил как мудак, так что если Коннор и начнёт ругаться, то Трой это заслужил. Но когда Франта начинает заливисто смеяться, австралиец приходит в замешательство. — Ты такой идиот, но я люблю тебя. Не говори так о себе, это всё равно не правда. — Ты издеваешься, да? — Трой, к своему удивлению, чуть ли не пищит и прокашливается. — Нет, Трой-бой, — Коннор хихикает. — Знаешь, как бы я хотел сейчас заснуть вместе с тобой. Как там в Австралии? Трой улыбается, потому что все теперь так правильно, и он с воодушевлением рассказывает, что температура сильно упала, и тут безумно холодно. И Коннор смеётся снова и снова, наверняка краснея, потому что «нет, Трой, это ещё не мороз».~BN~
Коннор купил самый ближайший до Перта билет и оказывается в Австралии уже через двадцать часов. Стоит ли говорить, как счастлив Трой? Он бежит с парковки так быстро, как только может, потому что хочет увидеть Кона скорее. И когда вдалеке он видит знакомую русо-каштановую макушку, то бежит, выжимая из себя все сто процентов, не замечая горящих огнём лёгких и ноющих ног. И вот Трой буквально запрыгивает на парня, не волнуясь о том, что Франта может больно упасть. Но он падает, и Сиван чуть ли не лелеет мысль о том, что если Коннор что-нибудь сломает, то останется здесь больше, чем на три дня. Но с ним все в порядке, и Трою всё равно хорошо. Он настолько рад видеть Франту, что обнимая его, еле сдерживает слезы. Сиван не понимает, с каких же пор стал таким сентиментальным. — Поехали домой, Трой-бой, — шепчет на ушко Кон, и этот жест был скорее милейшим на свете, чем имеющий какой-то сексуальный характер, но Трой всё равно краснеет и все его внутренности переворачиваются. Парни помогают друг другу встать и бегом направляются к машине, оставленной на платной парковке, как будто спешат навстречу всей их жизни. Они бегут и смеются, не оглядываясь назад. Оказываются в тёплой машине, смазано чмокают друг друга и едут домой так быстро, насколько это позволяет закон. Когда они останавливаются на светофоре во время красного света, Коннор поворачивает Троя к себе и крепко целует в губы, кладёт руку на колено, поглаживая, и Сиван готов сделать что угодно, лишь бы это не прекращалось. Но загорается зелёный, и они отрываются друг от друга, а рука Франты все так же остаётся лежать на колене парнишки, пальцами вырисовывая круги на внутренней стороне бедра. Если сказать, что Трой был вне себя от счастья, значит сказать ничего. Потом Коннор говорит о том, что они — это такое большое ходячее клише, но Сиван не заостряет внимания и просто смеётся. Когда они оказываются в комнате Троя, то сразу же запираются. Почти шесть утра, и они лежат на небольшой кровати Троя, рассказывая всякие забавные истории, не думая о том, что совсем недавно они находились в ссоре. Это фигня, они слишком молоды, чтобы тратить время на подобное дерьмо. Поэтому они просто обнимаются, разговаривают и громко смеются, не боясь разбудить родственников Троя. Но когда наступает момент, когда все слова закончились, и они просто лежат так близко друг к другу, чувствуя чужое дыхание на своих щеках, им начинает казаться, будто они в центре бури, посреди затмения, будто в кромешной тишине, и они тянутся, придерживая шеи друга пальцами совсем невесомо, и прижимаются губами. И в этот момент, в абсолютной тишине, прерываемой частыми вздохами, ни один из метеоритов не достиг земли, не начался ни один из катаклизмов или второе пришествие Иисуса на землю бренную. Просто в этот момент Трой и Коннор почувствовали, что именно так все и должно быть.