Подземелье

Это место, казалось, было создано специально для подобного. Толстые каменные стены, выстроенные давними укладчиками, не пропускали ни единого звука, ни единого лучика света. В пляшущем свете, испускаемом факелами, уродливые тени растянулись по полу. Даже спустя многие столетия трупный запах не покидал это место. И повсюду — старые орудия пыток, оставленные будущим поколением Средними веками, а на них — застывшие тёмные пятна засохшей крови ведьм, еретиков и неверных. Он наткнулся на старое подземелье совершенно случайно. Будто оно само его нашло. Давно желал Амаймон найти подобное местечко. И нуждался он в столь “уютной комнатке" отнюдь не для отдыха и уединения. Здесь прольётся свежая кровь, уталяя жажду мести. Уже много дней к ряду вынашивал демон жестокий план расправы, услаждал разум мерзкими картинами пыток. Но этого было мало. Амаймон хотел, желал отомстить сыну Сатаны за всё то унижение, что он принёс ему, за то, что столько раз выставлял его идиотом и глупцом, доводя до белого каления вечно спокойного Короля Земли. И каждый раз всё сходило с рук этому недодемону, каждый раз он выходил сухим из воды. Но в этот раз он не сможет избежать наказания за все свои грешки. Амаймон сидел на высокой башне, в последний раз раздумывая над расплатой. Уже совсем скоро... Он посмотрел на небо: на тёмное полотно словно брызнули белой краской, и она въелась мелкими точками. Над ярким свечением академии они казались совсем блеклыми и ничтожными. Демон закусил длинный зелёный ноготь и принялся слегка раскачиваться. Осталось совсем немного. — Дорогой, милый Рин, надеюсь, — он медленно выдохнул, словно пытался успокоиться, и поднялся на ноги, — ты готов к нашей встрече.

***

Маленький ключик с самого раннего утра притягивал к себе взгляд Рина. Подернутый ржавым налетом, он, думалось, просуществовал уже не одну сотню лет. Судя по нему, замок, который он открывал, был создан настоящим мастером. Впадинки и выступы так и молили позволить им принять в себя сложные рычажки механизма, до основания погрузиться в замочную скважину. Но Рин не решался даже притронуться к нему. Уже несколько дней общежитие пустовало. О том, что здесь живёт кто-то ещё, напоминали лишь учебники и нескончаемые очки в столе. В этот раз Юкио всё же смог настоять на своем и оставить своего непутевого братца в их жилище, не позволив участвовать в задании. И хоть занятия никто не отменял, оставаться одному здесь было довольно утомительно. А ключ так и просил позволить ему открыть дверь в неизвестное местечко. Умостившись на стуле, Рин впился взглядом в ключ так, как сорока смотрит на блестящую безделушку, решая, достойна ли она оказаться в ее чудном гнезде. Он смотрел на ключ, а ключ, казалось, смотрел на него. Руки так и чесались, но что-то не позволяло прикоснуться к вещице. Недовольно взвыв, Рин отодвинулся от стола, запуская руку в ящик с очками и цепляя одни себе на нос. — Так, — перекривляя брата, дурачась от скуки, сказал он, — ключ лежит на столе. Стол принадлежит мне, так? А значит всё, включая ключ, всё, что лежит на моём столе — моё. А если этот ключ мой, — он снял очки и с наигранной небрежностью отбросил их, поднимаясь с места и сгребая ключик, — то я могу использовать его, как мне угодно. Машинально забрасывая Курикару за плечо, Рин подошёл к входной двери и аккуратно вставил ключ в замочную скважину, проворачивая. Внутри что-то неприятно щелкнуло, будто разломалось пополам. Метал заскрежетал по металлу, и дверь отворилась. Шагнув внутрь, Рин оказался в кромешной тьме. “Хоть глаз выколи,” — пронеслось в голове. И тут же вспомнились все ужастики, когда-либо прочитанные или услышанные. Да, хотя чаще всего они были совершенно бесполезными, именно из них Рин почерпнул один урок: идя в темную комнату, не позволяй двери закрыться полностью. Немного погодя, он приотворил дверь и хотел было сделать шаг вперед, как неожиданно что-то дернуло его сзади за пояс брюк, и тонкая лента света, исходившая из комнаты общежития, исчезла. По спине пробежал табун мурашек, и Рин вновь дернулся вперед — что-то по-прежнему держало его за пояс. Чувствуя, как к горлу подбирается противный ком, он попытался схватить удерживающего, и... Дверная ручка. Петля, которая обычно поддерживала брюки, зацепилась за ручку, и дверь захлопнулась. В мгновение ока освободившись от “грозного противника", Рин принялся шарить по карманам, пытаясь отыскать связку ключей, но не тут-то было. Все они, как оказалось, остались благополучно лежать на столе среди кип учебников и тетрадей. Из брюк удалось выудить лишь злосчастный старый ключик, что и привел его сюда. Решив всё же попытать удачи, Рин вставил ключ в замок и провернул. Вновь что-то треснуло, и из замка удалось извлечь лишь половину ключа. А за дверью — всё тот же коридор, будто вместо дверного проема кто-то поместил зеркало. Взвыв от отчаяния и собственной глупости, Рин схватился за голову. А ведь сколько раз Юкио говорил ему: не лезь, куда не надо, не суй свой нос в чужие дела — а то оторвет. И почему же он никогда не слушал своего младшего брата? Как бы то ни было, нужно было что-то делать. Конечно, ничего не мешало просто сесть и ждать, пока кто-нибудь да вытащит его отсюда. Но какова вероятность того, что это произойдет? Думать о том, что он навеки заперт в этой кротовой норе, Рину не хотелось, а значит, нужно что-то делать. Скользя рукой по стене, он медленно пошел вперед, невольно воображая, какие ловушки могут прятаться в этих старых стенах. Темно — первое, что приходило на ум, стоило сюда попасть. Тьма эта была настолько непроглядная, что глаза никогда бы не смогли привыкнуть к ней. Ладонь то и дело оцарапывали шершавые камни стен, кое-где поросшие мхом и плесенью. В воздухе повис запах сырости. Здесь не было ни единого живого существа. Даже черные крысы не подметали тут пол своими длинными хвостами. Даже угольной смолы не было в воздухе. В конце коридора мигнул свет. Сделав еще несколько шагов, Рин оказался в просторной комнате, освещённой факелами на стенах. От представшего перед глазами перехватило дыхание. Многие и многие средневековые устройства для пыток и казни. Башмаки с шипом и испанский сапожок, железный крюк и пресс для черепа, Нюрнбергская дева и колыбель Иуды, — и всё это покрыто пятнами засохшей крови, кое-где остались куски мяса несчастных. — Наконец-то ты пришел, а я уж думал, что ты заблудился, — раздался противный голос из-за спины. Не успел Рин и голову повернуть, как запястья сдавили тяжелые наручники. Всё случилось слишком быстро. — Уже собирался идти тебя искать. Амаймон с силой дернул руки своего пленника, не давая возможности высвободиться. Страх и злость охватили Рина, разрастаясь в груди, словно сорняки. Он попытался ударить мучителя ногой, за что тут же получил локтем по позвоночнику, да так, что хруснули косточки. Следующий удар пришелся точно в солнечное сплетение, и парень рухнул на колени, охая и задыхаясь от боли. Цепи на руках зазвенели. Не долго думая, Амаймон ухватил свою новую игрушку. Еще мгновение, и цепь наручников захватил ржавый крюк. Заскрежетал механизм, поползла вверх веревка с крюком, увлекая за собой и жертву. Руки потянуло назад, выкручивая суставы, принося адскую боль. Громкий крик разнесся по комнате, ударяясь эхом о стены и тая в проходе. А на ногах защелкнули металлические браслеты, соединённые прутом — разведенные ноги ни свести, ни шире раздвинуть. Подвесив мученика на дыбе, Амаймон подошел к массивному дубовому столу, где лежали разнообразные ножи, вилки еретика, железные груши. Рядом со всеми этими прелестями демон взгромоздил маленький детский рюкзачок. — Знаешь, пока я путешествовал по вашей любимой Японии, — начал он, копошась в сумке. Пленник уже не кричал, лишь тихо матерился. По щекам Рина потекли слезы, — я успел познакомиться не только с культурой и традициями. О, нашел. В руках у него оказался кляп с немалых размеров розовым шариком. Подойдя к Рину, он попытался наценить игрушку на него, за что его тут же укусили за палец. Амаймон отдернул руку, словно обжегшись, но в тот же момент хлестанул Рина ладонью по лицу, оставляя красный жгучий след, аж рука заболела. Демон затянул ремешки потуже, и они впились в кожу в уголках рта. Закусив кляп, Рин вновь попытался высвободиться, но лишь причинил себе больше боли: вывихнутые плечи словно обдало кипятком. Тем временем Амаймон принялся сдирать со своей жертвы одежду. Зацепляя и разрывая ткань ржавым ножом, он клаптик за клаптиком разрезал рубашку, а затем и штаны. Стоило ему дойти до нижнего белья, как парень снова замычал, не желая участвовать во всем этом. Не обращая на это внимания, демон стянул с него белье. Худое тело было теперь полностью в его распоряжении. Облизнув губы, Амаймон прикоснулся к соску, и тут же с силой клацнул зубами — парень приглушенно вскрикнул. Видя, как покраснел сосок, демон принялся покрывать уродливыми укусами всю бледную кожу. Острые клыки впивались в тело, и то тут, то там выступали капельки крови. Не желая больше ждать, демон вновь направился к столу и полез в рюкзак, вынимая оттуда зелёный фаллоимитатор с большой головкой. Взглянув на парня, он приблизил игрушку к его лицу. — Ты ведь знаешь, что это? — с издевкой спросил он, видя страх в глазах парня. Головка фаллоса коснулась щеки Рина, и демон принялся спускаться ею по телу вниз. Проведя по промежности, он довольно хмыкнул: парень мычал и скулил. Рука направила головку в проход, но Рин мгновенно сжал ягодицы, не позволяя войти. Тонкие пальцы обхватили горло страдальца, длинные ногти впились в кожу. Демон сильнее сдавил горло, и лицо парня начало наливаться алым. — Поиграть захотелось? Раздвинь-ка ноги, — наигранно сладко попросил Амаймон, но в ответ получил лишь невразумительное мычание. — Не хочешь по хорошему? А как насчет снять с тебя шкуру или зажарить тебя заживо, — злобно процедил он, указывая на факел. Парень вздрогнул. Мышцы слегка расслабились. Одним резким толчком, приложив всю свою силу, Амаймон вошел в него. Как же красиво он порвал мальчишку. Слёзы наполнили синие глаза, тело затрясло от нескончаемых потоков боли. Несколько капель алой крови упало на пол. Рин забился в иступлении. Резкими, грубыми движениями Амаймон разрывал его анус всё сильнее, вторгаясь в него до упора, хаотично трахая фаллосом. Не вынимая игрушки, Амаймон взял со стола старый нож. Металлическую рукоятку разъело от старости ржавчиной, лезвие — неровное, с многочисленными зубчиками. Сжимая одной рукой рукоять, другой же он ухватил болтающийся хвост Рина, намотав на запястье и играя с кончиком. — Знаешь, мне всегда так нравился твой хвост, — прошипел Амаймол, дергая за хвост. Парень тихо всхлипнул. — Ты так мастерски прятал его от всех, просто молодец. И тогда я думал, — он перехватил нож поудобней, — может он тебе попросту не нужен? Кривое лезвие сверкнуло в свете факела, отсекая темный хвост. Рин содрогнулся от невыносимой боли, разрыдавшись. Обрубок хвоста остался висеть на руке Амаймона, и тот весело размахивал им из стороны в сторону. — Оставлю я его, пожалуй, себе, — констатировал он, пропуская шерсть на кончике сквозь пальцы. — Сделаю себе брелок, на ключи. Прекрасная идея, как считаешь? Не дожидаясь какого-либо ответа, демон одним движением извлек фаллоимитатор из задницы Рина, отбрасывая игрушку в сторону. Корча рожи, пытаясь изобразить отвращение, Амаймон стряхнул с рук свежую кровь, и мелкие брызги разлетелись вокруг, падая на всё вокруг: на пол, стол и рюкзачок, расползаясь по поверхности. Несколько капель попали и на лицо пленника, но тут же были смыты слезами, что текли по щекам. Оглядев результаты своего труда, демон довольно склонил голову к плечу, любуясь измученным телом парня. Но это лишь начало. Запустив руку в раскрытый, словно пасть хищного зверя, рюкзак, Амаймон извлек оттуда новое орудие пыток — добротный кнут, с хвостом, сделанного из толстого ремня сыромятной кожи, загнутого на конце когтем. Поудобнее перехватив короткую деревянную рукоять, демон замахнулся, и кнут разрезал воздух. От резкого неприятного звука Рин содрогнулся всем телом. Сквозь слёзы он видел, как его палач подошел к нему, готовясь к новому удару, что теперь рассечёт не воздух, а кожу с мясом. Мгновение, и удар обрушился парня. Хвост, твёрдый, словно кость, с каждым ударом пробивал кожу. Кровь текла ручьями, стекая на пол. Кожа отставала кусками, вместе с мясом. Всего несколько жестоких ударов, но в них Амаймон вложил все силы, наслаждаясь криками и рыданиями мученика. Голова Рина безвольно повисла, тело укрыли уродливые кровоточащие узоры ран. Наигравшись с кнутом, Амаймон вплотную подошел к Рину и, приподнявшись, расстегнул наручники. Не в силах удержаться на ногах, пленник рухнул ниц. Крепления на лодыжках всё ещё не позволяло свести вместе ноги, тело содрогалось от боли. Он попытался сжаться в клубок, обхватить измученное тело руками, но самое малое движение отдавалось невыносимой болью. Тем временем, демон подошёл к своей игрушке и ухватил за волосы, наматывая их на пальцы. Резко дернув, он поволок его по полу, словно мешок с навозом, и взгромоздил его на приспособление типа стола с сильно приподнятой серединой. — Знаешь, раньше оно использовалось для пытки водой. Ну, там, привязывали так, чтоб живот выпирал, накачивали водой, а потом палач прыгал на живот, и... — он громко хлопнул в ладоши, после чего принялся привязывать руки парня колючей проволокой. Небольшие ранки зарастали, всё глубже втягивая в себя шипы. — Но это было бы скучно, совсем неинтересно, — демон привязал Рина так, что тот лежал на животе, а столик упирался в самый низ живота, заставляя выпятить задницу. Что Амаймон желал с ним сделать, и думать не хотелось. Став сзади, демон стал бесстыдно пялиться на задницу парня. Разорванный анус успел зажить, но целым ему быть недолго. Протянув руку, Амаймон взял со стола с инструментами железную грушу. Три сегмента и винт, украшенный завитками. Она легко проникла в анальное отверстие юноши. Немного подождав, Амаймон провернул винт, и сегменты начали раскрываться, словно лепестки цветка, разрывая прямую кишку. Рин мычал, тело содгоралось от боли. Но это лишь подготовка, лишь начало. Раскрыв грушу до предела, Амаймон дернул её на себя, извлекая из тела. И вновь хлынула кровь. Но это не останавливало демона. Впившись ногтями в талию, он притянул его зад на себя. Проход был разорван. Славненько. Ни о чем не думая, он ворвался в этот организм, вошел на всю длину. Прекрасно. Хотелось большего, хотелось засадить вместе с мошонкой. — Неужели ты девственник? — Издевательски хмыкнул Амамон, продолжая вбиваться в тело. — А разве ты не трахался со своим братцем? Или с отцом? Этот старый хрыщь не развлекался с вами, а? Нет, унизить, сломать лишь физически было чересчур мало для демона. Он должен был растоптать мальчишку морально, издеваться над ним, заставить ненавидеть его. Грубо насилуя, Амаймон чувствовал, как слабо подрагивал анус жертвы. Тело не двигалось, лишь его задница скакала от безумных движений. Член входил на всю, пульсируя всеми венами. Несколько рваных ударов, и Амаймон кончил, наполняя сфинкер Рина своей спермой. Не спеша выходить, демон смотрел, как вытекает его семя из ануса, смешиваясь с кровью. В конце-концов, он всё же вышел. Наконец почувствовав, что его тело покинули, Рин тихо всхлипнул и застонал, давая понять, что всё ещё чувствует боль. Амоймон хмыкнул: подобная реакция его радовала. Веселье ещё не окончено. Рыская взглядом по комнате, он осматривался в поисках нового устройства для пыток. В глаза бросился демонический меч, что покоился на полу неподалёку. Какая удача, аж поверить было трудно. Радостно подняв Курикару с пола, демон поспешно стянул чехол с него. Тёмная ткань упала на пол. Лёгким движением руки Амаймон извлек меч из футляра, и синее пламя мгновенно охватило разбитое тело парня. Поудобнее перехватив меч, демон приблизился к Рину. Рукоятка легко вошла в разорванный анус, покрываясь кровью. Никогда мальчишка бы не подумал, что рукоятка, которую он обхватывал рукой бесчисленное количество раз, такая неровная. Каждый выступ, каждая зазубринка, — он чувствовал всё. А Амаймон всё крепче сжимал Курикару, и вот острое лезвие вонзилось в ладонь, окрапляя пол новой кровью. Но демону было все равно: он ожесточенно продолжал вгонять рукоять в поддатливое тело своей жертвы. Этого мало. Ему хотелось большего. Рывком извлекая меч из мученика, Амаймон ухватился за покрытую алыми и белесыми пятнами рукоять и, ни на секунду не задумываясь, на половину вонзил лезвие в задницу парня. Меч разрывал его, разрезал стенки кишечника. Но демону всё было мало. Хотелось вогнать лезвие по самую рукоятку, разрезать внутренности. Ещё немного, и он двинул вперёд, ещё глубже. Тело содрогнулось в конвульсиях, отказываясь принимать в себя меч. Кровь хлынула изнутри, из глубин истерзанного тела. Продолжая насиловать мальчишку, Амаймон запустил руку в его тёмные волосы и потянул на себя. Голова послушно откинулась назад. Глаза закатились, по подбородку стекала прозрачная слюна. Плавно, словно наслаждаясь видом кровавого месива, демон извлек меч из ануса Рина, и резко отбросил старую игрушку в сторону, отскочив назад, будто испугался содеянного, осознал весь ужас того, что сотворил. Но вместо крика отчаяния или судорожных попыток помочь бессознательному — или уже мертвому? — парню, он спокойно развернулся к выходу, вытаскивая из кармана маленький старенький ключик. — А я-то думал, что будет интересней, — он с сожалением вздохнул. — Скучно, — и растворился во тьме коридора.