Черным по белому

Гет
PG-13
Завершён
85
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
3 страницы, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
85 Нравится 5 Отзывы 19 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Звон в ушах дезориентирует, а вязкая чернь сумерек наполняет легкие, застывая холодным обсидианом, – болезненный крик под давлением застревает где-то поперек горла. Она цепляется за проволоки веток, сдирая руки в кровь, опирается о наждачную кору деревьев и мысленно считает до десяти, приходя в себя. Вскидывает потом голову и выравнивает рваное сердцебиение: не душа, а решето, продырявленное титановыми иглами противоречий и шипами недавно пережитых ужасов. А небо над головой, пронзенное шпилями ветвей, продолжает стекать на нее тяжелым мазутом. Нерушимые понятия нравственности тлеют вместе с горящим заживо Каслом, и она понимает, что устала. Устала уверять себя в том, что способна укротить само воплощение хаоса, устала собирать жалкие осколки его воспоминаний и медленно идти ко дну, будучи связанной цепями болезненной привязанности: Фрэнк Касл – тире – якорь. Ни вырваться, ни бросить. Реальность пробивается сквозь дымку давящего отчаяния тусклым светом прожектора; Карен думает, что впервые за долгое время она готова сдаться. Оседает на землю, поджав колени, и упирается туманным взглядом в кромку лакового неба. Что-то внутри нее трещит и сыпется, распадаясь на базовые составляющие, а боль в плече пульсирует с интервалом в несколько минут. – Я ведь сказал вернуться в машину. Низкочастотные волны его голоса прорывают нейлоновую оболочку иллюзий, и Карен меняет угол обзора, инстинктивно впиваясь пальцами в сырую землю. Стелющийся у ног холод заползает под кожу леской оцепенения: Карен готова поклясться, что не чувствовала его присутствия. Она отчаянно хватается за плоскость действительности, скользит расфокусированным взглядом по контурам его фигуры и пытается встать на ноги под тяжестью его чудовищной энергетики. – Вставай. Я отвезу тебя. Ее чувства вдруг обостряются до абсолютного предела, и каждый шорох с его стороны отдается в голове нейронными вспышками. Он делает шаг к ней. – Не приближайся ко мне! Ее возглас – ножом между третьим и четвертым ребром, а хаотично забившееся сердце – молотом по грудной клетке. Он вычленяет ноты ненависти на звуковом диапазоне голоса, и понимает, что отвращение к самому себе начинает превышать допустимые нормы. Взгляд ее померк, а ранее кристальная акватория глаз подернулась ледяной коркой. – Послушай… – Ты убил его. – Так было нужно. – Ты убил его, Фрэнк! После всего, что я… – Черт возьми, Карен! Внутри него – багровый дым раздражения, выжженное пепелище внутренних противоборств и выцветшие кадры воспоминаний. Внутри нее – осознание того, что он впервые назвал ее по имени. Оно сочится гневом и непониманием, оно окрашено в непроницаемо-черный и даже на вкус отдает горечью. Касл ругается сквозь зубы и опирается рукой о ствол дерева, сшивая заготовки фраз нитями хладнокровия: он не хочет срываться. – Этот ублюдок заслужил смерть, ясно? Ему кажется, что пустота между ними резонирует, а шорохи леса врываются многочисленными помехами. А она утыкается лицом в колени, сжимая плечо: волна тупой ноющей боли выбрасывает ее на берег реалий. Тяжелый выдох рвется наружу, скрипя и царапая; Карен трясет, и Карен неимоверно трудно находиться рядом. – Тебе стало легче, Фрэнк? Она не поднимает глаз. Просто подозревает, что Касл, наверное, стоит сейчас к ней спиной, пытаясь профильтровать адресованный ему вопрос, и пикирует стремительно вниз, рассекая собой чернильную мглу пропасти. Пойдет за ним – разобьются вместе. – Прекрати играть в благодетеля. Завязывай с этим. Он вновь поворачивается к ней лицом. Почему-то его фигура в черном акриле сумерек практически не выделяется – единое целое. Дыхание Касла бьет по ней пулеметной очередью, а вдруг прояснившийся взор – точечным выстрелом прямо в центр защиты: многочисленные трещины расползаются узорчатой паутиной, и стеклянный сосуд летит вдребезги. Она захлебывается в омуте страха и непонимания, силится вынырнуть на поверхность и бьется раненой птицей, но накатившая истерика поглощает окончательно – печной жар в голове вводит в исступление. Карен не видит, как он застывает в нерешительности. Как растерянно перебирает в голове возможный список действий и опускается на колени, сравнявшись. Странно видеть ее полностью разбитой [не склеить даже], пытаться залатать зияющие раны, перекрывая кровотоки, и растворяться в оксиде чужой боли. Стандартный набор его функций не предполагает выхода за пределы убийств и расчленения. Каслу никогда раньше не приходилось вскрывать души, но сейчас, сдерживая ее порывы, чувствуя импульсы беспомощных ударов и горячее дыхание на своей груди, он понимает, что ломает ее снова. Она бормочет что-то несуразное, цепляется ладонями за его предплечья и разрывает кружево затянувшегося молчания пунктирами всхлипов. – Я так устала… Он вздрагивает, прошипованный децибелами ее голоса. Проводит рукой по потускневшему золоту волос и устремляет взгляд в просинь пустоты, что перед ним. Фрэнк пахнет лесом, кровью и отчаянием. Тоскливо-синяя безысходность во взгляде, кроваво-алые пятна на одежде и глянцево-черная жестокость в голосе сливаются воедино, превращая его в олицетворение диссонанса. Фрэнк понимает, что тянет ее вниз, в свою собственную Преисподнюю. Проблема лишь в том, что сама она никак не сопротивляется: сидит сейчас, уткнувшись ему в шею, будто не понимая, что либо сгорит, либо взорвется брызгами предсмертной агонии, будучи рядом. А он окружает ее кольцом собственных рук, пропитанных кровью десятков убиенных. Касл готов поклясться, что это и есть определение абсурдности. – Просто успокойся, ладно? Он отстраняется, накидывая куртку на ее плечи, и ловит болезненный взгляд, сверкнувший бирюзовым осколком в непроглядной тьме. Она отстранено кивает, стряхивая с себя пыль бессознательности. Наверное, это нужно порой – впадать в беспамятство, такое липкое и отупляющее, что закупоривает язвы и ссадины полимерной глиной, не позволяя болевому шоку впрыскиваться концентрированной кислотой под кожу. Ее тело ноет, разум отчаянно сопротивляется воспринимать нужную волну реальности, а мелкокалиберная дрожь пронзает насквозь. В поврежденном сознании мелькает лишь мысль о том, что она познает Касла чуть ли не на ощупь. Все это противоестественно – сидеть вот так в звенящей тишине, в то время как небо над головой крошится угольной пылью, труп неподалеку теряет последние градусы тепла, а пистолет в кармане его куртки упирается дулом прямо в район ее солнечного сплетения. Карен Пейдж думает, что ее жизнь достойна новеллизации. А Фрэнк Касл надеется, что все случившееся заштрихуется в памяти вместе с приходом кровавого зарева.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.