Очарованный тобой

Очарованный тобой, мой лес, Ослепительный сад. Неподвижный и прямой все дни. Кто мог знать, что мы Никогда не вернемся назад, Однажды выйдя из дверей. Темный Лес прекрасен. Он неизменен и вместе с тем переменчив, как рябь на воде. Он шуршит опадающими листьями, на месте которых тут же проклевываются юные почки, лохматится фиолетовым мхом, манит тайными ходами и глубокими норами, в которых скрываются неизведанные еще чудеса. Оборотню никогда не надоедает их исследовать. Подкапываться под древесные корни, где огненные лисы пляшут в своих подземных хоромах, забираться в пещеры под самыми высокими холмами, где ветер играет сталактитами, как струнами арфы, рыскать по берегам озера, сияющего сапфировой каплей в самом сердце Леса, где в песке можно найти яйца водяного дракона. А когда душа его жаждет покоя, он отправляется в самую глубь болота послушать песни бледного Саары. Но раз в год Слепого охватывает глухая тоска, и он выходит из Леса на шоссе между закусочной и заправкой. Когда-то Дом любил выбрасывать туда Прыгунов. Сфинкс возвращается на место, где был когда-то Дом, каждый год. Просто просыпается однажды утром и понимает, что должен идти именно сегодня. Забывает про все ежедневные дела, и ноги несут его сами. Вначале ему приходилось перебираться через ограждения стройплощадки и прятаться от охранников, чтобы увидеть кучи битого камня, в которые превратились стены Дома. Потом там выросла коробка из стекла и бетона, родной до боли двор похоронили под узорами тротуарной плитки, и остался лишь дуб, — надгробным памятником на огороженном пятачке — чьи нижние ветви стелятся по земле, закрывая вырезанную когда-то и едва теперь видную надпись: «Когда меня срубят, разведите костер из моих ветвей». Очарованный тобой, я ничего не скажу, Между нами нет стекла и нечего бить. Кто мог знать, что нам будет нечего пить, Хотя вода течет в наших руках. Скажи мне хоть слово, я хочу слышать тебя. По шоссе уже давно никто не ходит. С каждым годом асфальт все больше крошится, разметка стерлась почти полностью, а обочина заросла колючим кустарником. Заброшена придорожная закусочная, и опустевшую заправку ветер заносит пылью. Жители Чернолеса вытащили из кафе всю мебель, оставив лишь тяжелый ларь, который не прошел в дверной проем. В этом ларе Слепой прячет свою гитару. Когда тоска выгоняет его из Леса, он достает ее и перебирает струны, чувствуя фантомную боль в разбитой о столешницу Кофейника руке. Сфинкс не знает, какая сила тянет его сюда каждый раз. Здесь уже не осталось ни рисунков, ни стихов, ни адресов, ни номеров телефонов. Только одна надпись — и призрачное треньканье гитары, которое он слышит, когда прикладывает голову к стволу дуба — как, приложив к уху раковину, можно услышать море. «Это просто галлюцинация, — говорит ему внутренний голос. — Он давно умер. Тебе завтра на работу». Но он продолжает слушать, пока мелодия не истончается, теряясь в шуме разросшегося города. Щиплет глаза. Проходящая мимо женщина спрашивает: «Что-то случилось? Вам помочь?» Он качает головой и вытирает о колени мокрые щеки. Я, оставленный один, беззащитен и смят. Этот выбор был за мной, и я прав. Вот мой дом, мой ослепительный сад, И отражение ясных звезд В темной воде, в темной воде, в темной воде... Оборотень ежится — предутренний холод забирается под футболку. Пора уходить. Пальцы ослабляют замолкшие струны — и гитара вновь отправляется в старый ларь. Спустя несколько мгновений серая тень выскакивает из разбитого окна закусочной. Тень похожа на собаку с тремя парами лап (случайный прохожий мог бы испугаться — но здесь больше нет прохожих). Оборотень бежит быстро. Он не останавливается на опушке, а углубляется в Лес все дальше, пока лапам не становится мокро. В тумане, вечно висящем над болотом, он слышит сладкозвучный мотив. Песни Саары прекрасны и неповторимы, они исцеляют боль и дарят Слепому забвение. Сфинкс возвращается в квартиру перед рассветом. Призрачная мелодия все еще крутится у него в голове и не дает уснуть. Он садится на подоконник и курит в форточку, стряхивая наружу пепел. Со своей жердочки слетает филин и усаживается ему на плечо. Сфинкс понемногу опустошает всю пачку, наблюдая, как светлеет небо над изломанным профилем города. Филин чистит перья и иногда что-то тихо ворчит ему на ухо. А потом в облако сигаретного дыма вплетается с кухни аромат кофе, и Русалка зовет Сфинкса завтракать.