У каждого есть свой маленький секрет

      У каждого есть свои тайны, не так ли? У кого-то это — неразделенная любовь, у кого-то — курение, так тщательно скрываемое от родителей. Неверный муж скрывает от жены наличие любовницы, нерадивый ученик отскабливает в дневнике двойку, полученную накануне. Все что-то скрывают, а те, кто думают, что у них нет от других секретов, и сами уже позабыли о какой-то мелочи, которую так же от кого-то когда-то скрывали. Я — обычный человек, у которого есть самая обычная работа, жена и детишки, машина и загородный дом. У меня есть друзья, живые и здоровые родители, которые каждому моему приезду дико радуются, и ворчливые соседи. Когда-то были даже враги… Но с враждой давно покончено, после крупной сделки наших компаний, и бывшие противники превратились в давних знакомых, разъехавшихся по разным концам страны. Да, все это было так давно…       Так и сидел я, предаваясь воспоминаниям, в кресле перед камином, в своем старом загородном доме. Погода за окном была промозглая, ветреная, но она создавала необходимый контраст с тем уютом, который царил в просторной гостиной комнате. Было еще светло, но, не смотря даже на большие окна, в комнате царил полумрак, хаотично разгоняемый пламенем в камине. Я сидел в большом кресле спиной к ближайшему окну. На моем промокшем под дождем строгом черном пальто плясали от огня пятна света, превращая его в чудесный диковинный наряд. Уже как пару минут в комнате раздавались редкие, едва различимые ухом, но уже порядком поднадоевшие, глухие постукивания. Несведущий принял бы их за постукивания веток об оконную раму. Но я догадывался, откуда на самом деле идут звуки.       Я медленно поднялся и огляделся в наполненной идущими с улицы отсветами комнате. Странные звуки, видимо, доносились из погреба. Я отодвинул пыльный ковер, нашарил нужную доску и, подцепив ломом, стоявшем обычно в щели за камином, с трудом поднял тяжелый деревянный люк. На меня пахнуло затхлостью и нестерпимой вонью. В ужасе я поморщился. Погреб был довольно глубоким, но я легко смог различить в нем две ужасно тощие бледные руки, тянущиеся кверху, к теплому каминному свету, так, видимо, похожего на надежду для существа, обитавшего в темном и глубоком холодном погребе. Длинные тощие руки, принадлежавшие неизвестному затворнику, дико закачались вперед-назад, и, освещенные лишь каминным светом, вызывали ужасающее зрелище, ведь даже головы затворника не было видно. Вы думаете, я отпрянул? Ничуть. Зачем мне боятся существа, которое я сам же в эту клетку и посадил? Правильно, незачем. Но я кое-что вспомнил. Затворников же нужно кормить. Я резко нагнулся к полу и поднял с нее миску, наполненную едой, затем подошел к краю погреба. Руки перестали неистово качаться и теперь просто тянулись вверх. Я вытянул перед собой руки и отпустил миску в свободный полет через тьму зиявшего под ногами отверстия в полу. Бледные руки тотчас скрылись в темноте. Судя по тому, что никакого звука не последовало, тарелка о дно погреба не разбилась. «Все остается таким же ловким», — с издевкой подметил про себя я. С довольным лицом я со стуком вернул дверь погреба на место. Дощечка к дощечке, лом за стену и прикрыть ковром. Так, все сделано. Медленным шагом я вернулся в уютное кресло, стараясь унять приятную дрожь во всем в теле. Я слушал оркестр из скрипа деревьев за окном, шелеста листвы и шума теплого апрельского ветра, изредка дополняемого стуком капель об оконное стекло, смотрел на танец искр в язычках пламени, и на душе у меня было спокойно. Спокойно от того, что я точно знал, что никому и в голову не взбредет навестить меня здесь в мой единственный выходной, который я обычно посвящаю рыбалке и охоте в этих местах. И уж точно никому не взбредет в голову проверять мой подвал, о существовании которого, впрочем, никто не знает.       Я не скажу вам, что за существо обитает в погребе под полом моего старого загородного дома, но я точно скажу вам, что его немые страдания доставляют мне несказанное удовольствие. Как я и говорил, у каждого есть своя маленькая тайна. И у меня она, как видите, тоже есть.