Под серым небом

*** Темная, дождливая ночь опустилась на крыши города. Тусклый свет фонарей выхватывал из темноты стены домов, медные таблички, дверные ручки и запертые ставни. Запертые на замки витрины магазинов и салонов ловили фонарные отблески, дробясь на иллюзорные осколки. Редкие и пьяные прохожие в столь поздний час напоминали заблудшие души, пытающиеся вырваться из каменных лабиринтов города. По улицам невидимыми змеями скользили запахи затхлой воды, дешевой выпивки и вонючего табака, пробираясь в карманы и под воротники одежды. Холодный дождь скапливался в лужах, размывал по брусчатке грязь, чавкающую под ногами мрачно-раздражительных стражников. Куроо бесшумно шел по сонному переулку, стараясь не входить в круги фонарного света. При виде стражи он легко проскальзывал вдоль стены, забавы ради срезая у пары стражников кошельки. Их жалкие пять-семь золотых ему были ни к чему, а вот детишки на площади, выпрашивающие у торговцев яблоки, будут им очень рады. Двигаясь от стены к стене, он плавно перетекал из тени в тень, будто бы сам являлся частью темноты, царящей в подворотнях. До гильдии оставалось совсем немного, надо было лишь миновать заброшенную часовню, где ютились попрошайки, но мерцающий прямоугольник открытого окна на втором этаже притягивал взгляд Куроо, как огонь трепещущего крылышками мотылька. Ювелирный салон всегда был для воров лакомым кусочком, а тут такая полезная оплошность со стороны хозяина, запирающего двери на все замки и засовы. «Небольшой приятный бонус после выполненного задания», - решил мужчина. Усталость в мышцах и мысли о сне отошли на второй план, когда Куроо, хватаясь за трубы, ловко забрался наверх. Подтянувшись, он сел на узкий подоконник, осматривая комнату. Хозяин ювелирной спал, даже не сняв одежду и ботинки. На полу валялась пустая бутылка из мутно-зеленого стекла. Усмехнувшись, Куроо соскользнул с подоконника, пересек комнату и выбрался в коридор. Дорожка мокрых следов протянулась за ним, но Куроо об этом не беспокоился – до утра времени много, вода успеет высохнуть. За одной из дверей обнаружилась ванная комната, за другой – спальня, где на кровати мирно спала и видела сны дочка ювелира. Аккуратно прикрыв дверь, Куроо спустился вниз и оказался в помещении, где ювелир принимал покупателей и клиентов. Широкоплечий охранник прохаживался по залу, разглядывая лежащие под стеклом серьги, браслеты, изящные пепельницы и шкатулки. По его лицу не сложно было понять, что он с радостью бы сейчас спал в своей постели или в постели какой-нибудь девицы, чем сторожил эту кучу блестяшек. Пользуясь его полусонным состоянием и полумраком комнаты, Куроо, бесшумно передвигаясь по залу, довольно быстро и ловко прибрал к рукам парочку украшений и прихватил один серебряный кубок. Для него это было детской игрой, не требующих особых усилий. Поймать его было все равно, что играть в салки с тенью. На главной витрине Куроо успел приметить шикарную золотую брошь в форме розы с драгоценными камнями – несомненно, самая дорогая вещь в салоне. Однако можно было не сомневаться, что под стеклом на бархатной подушке лежала подделка из позолоты и стекляшек. Настоящая же брошь должна была быть спрятана где-то в доме. Оставив охранника в одиночестве бродить по залу, Куроо вернулся наверх и снова оказался в комнате дочери ювелира. Наметанный взгляд сразу обнаружил сейф, спрятанный за картиной с незатейливым летним пейзажем и стадом идиллических овечек. Шифр нашелся тут же – вытащив из рамки фотографию мужчины с маленькой девчушкой на руках, Куроо увидел на обратной стороне пять цифр. Несколько щелчков – и сейф открыт. «Хранить шифр слишком близко к сейфу - опасно для его владельцев и полезно для нас, - Куроо улыбнулся, разглядывая массивную брошь, покоящуюся у него на ладони. – Теперь можно и в гильдию». Вернув на место картину и закрыв за собой все двери, Куроо вернулся в комнату ювелира. Мужчина продолжал спать сном младенца, не ведая, что в его дом пришел незваный гость. Остановившись около письменного стола, Куроо кончиками пальцев потушил свечу. - Доброй ночи, - негромко произнес он и выпрыгнул из окна в черноту ночи. Ночная тишина по-прежнему царила на улицах города. Лишь вороны были свидетелями тому, как зыбкая тень соскользнула со стены, пересекла дорогу и скрылась за брошенной часовней. *** В здании гильдии, расположенном на самой городской окраине, не было открытых окон. Хороший вор знает, где можно пробраться внутрь, поэтому всегда закрывает ставни в собственном жилище и оставляет открытыми двери. Хороший вор через двери не ходит. Если хочешь, чтобы тебя поймали, можешь смело дергать дверную ручку. И все же Куроо слишком устал. Сон уже настырно стучался в его сознание, напевая на ухо сладкую и тягучую, как мед, колыбельную. За два месяца он вряд ли спал больше двух дней. Решив на время прикинуться дилетантом, он толкнул тяжелую дверь. В таверне, располагающейся на первом этаже, было тихо и пусто. Лев и Алиса, разогнав всех посетителей и наскоро прибравшись, уже ушли спать. Быстрым и тихим шагом миновав столы и стойку, Куроо взбежал по лестнице на второй этаж, где располагались комнаты для гостей. Гильдмастер должен был быть в своем кабинете, Куроо был уверен в этом. Прислушиваться к каждому шороху стало неотъемлемой привычкой, поэтому Куроо, уже почти дойдя до кабинета, резко развернулся, направляя руку с зажатым в ладони коротким кинжалом точно в грудь своему противнику. Его больно ударили по запястью, выбивая оружие, а затем острие его же кинжала уткнулось ему в кадык. В живот упиралось колено, больно давящее на скудный походный завтрак в желудке. - Может, вор ты и первоклассный, но обороняешься как девица из притона, - хохотнул Савамура, щекоча кинжалом шею Куроо. – Не хватает только визга и удара веером в лицо. - Я бы на твоем месте не был так самоуверен. Куроо приподнял брови, взглядом указывая за плечо мужчины. Буквально в сантиметре от темного затылка замерло острие второго кинжала, спрятанного в рукаве. Гильдмастер широко усмехнулся и убрал руки. Перебросив кинжал Куроо, Даичи похлопал его по плечу широкой ладонью. Куроо поперхнулся воздухом – рука у Савамуры все же была тяжелой. - Долго же тебя не было, - произнес Даичи, открывая дверь кабинета. – Почти два месяца. Я бы начал волноваться, если бы не знал тебя так хорошо. Куроо скинул мокрый плащ и бросил его на стул, негромко кашлянув от попавшего в легкие спертого воздуха. Заставленный полками с книгами, коробками разного размера и присыпанный слоем пыли кабинет Даичи больше напоминал склад, но именно здесь, а не в зале таверны, он предпочитал общаться с важными клиентами, заключая крупные сделки. - Как жена? Не родила тебе еще парочку маленьких спиногрызов? – поинтересовался Куроо, откидываясь на спинку стула и блаженно вытягивая ноги. - Тебя не было два месяца, а не два года, - покачал головой Даичи. – Нам и одного хватает, - добавил он. В памяти Куроо возник образ хмурого мальчишки с побитыми коленками и колючим взглядом. Действительно, такого хватит и одного. - Скучно живете, мастер Савамура, - протянул он, закидывая руки за голову. - Зато ты, видимо, живешь слишком весело. Заметь, не у меня есть по брошенному котенку в каждом городе, где я был на задании. - Но-но, после шестого я перестал их заводить. Куроо закрыл глаза и потер переносицу. Даичи подобрался к щепетильной теме, и внизу живота опасно потяжелело. Вздохнув, он поднялся со стула, пошарил по одному из множества потайных карманов, и бросил на столешницу небольшой сверток из темной ткани. - Вот колье мадам… мадам… - Куроо пошевелил пальцами в воздухе, пытаясь вспомнить имя, но махнул на это рукой и продолжил: - Пришлось изрядно за ним побегать, эту побрякушку перевозили с места на место трижды. Местный наводчик просто ни рыба, ни мясо. Как он вообще еще держится наплаву… И стражники там просто звери... Вполуха слушая, как Куроо с театральным драматизмом жалуется на трудности воровского ремесла, Савамура быстро проверил содержимое свертка и остался доволен. Из ящика в столе он достал мешочек, приятно звякнувший в его руке. - Держи, - мешочек перелетел в руки Куроо и был тут же спрятан в карман. – Зайди завтра, возьмешь у Яку информацию по поводу нового заказа. - Я же только что вернулся! – воскликнул Куроо, прижимая ладонь к груди. – И ты сразу посылаешь меня работать? Даичи промолчал, но взгляд его пригвоздил Куроо к месту, отбив дальнейшее желание паясничать. Невыплаченный долг все еще довлел над ним. - Хорошо, я понял, - кивнул Куроо, подхватывая свой плащ. – Кстати, у меня тут есть кое-что. Мгновение спустя, на столе перед Даичи рядом с колье безымянной мадам лежала золотая брошь, сверкая гранями камней в свете свечи. Савамура бегло осмотрел ее, и в глазах его мелькнула искра веселья. - Представляю, какую шумиху поднимет завтра ювелир, - хмыкнул он. – Опять обвинят во всем нас. Куроо лишь отмахнулся. Гильдию каждый день обвиняли то в краже, то во взломе, но клиенты продолжали стабильно приходить к Даичи, в дрожащих ладонях протягивая ему плату. Никто не хочет марать руки, но прибрать к этим рукам все, что плохо лежит, хочется многим. - Толкну завтра скупщику, – сказал Куроо, забирая брошь. - Можешь сделать это сейчас. Бокуто вряд ли спит. К тому же, он уже мне надоел – чуть ли не каждый день спрашивает, когда ты вернешься. Глаза Куроо хитро сузились, а на губах заиграла плотоядная усмешка. - У меня важное дело. К Бо я зайду потом. Гильдмастер убрал колье в ящик стола, а когда поднял глаза, то Куроо уже не было в кабинете. Дверь была закрыта, а где-то внизу щелкнула задвижка на окне. У Даичи был абсолютный слух, а у Куроо – непобедимая привычка. *** Куроо осторожно открыл чердачное окно и проник внутрь. Потревоженные голуби на чердаке обеспокоенно завозились на своих насестах. Застыв на месте, Куроо подождал, пока глупые птицы перестанут шелестеть перьями и снова заснут. Животные и птицы всегда были для него по другую сторону баррикады. Если человек не заметил тебя, притаившегося в тени, то кошачьи глаза обязательно найдут тебя в темноте, а собаки и птицы выдадут своим шумом. Чердачный люк легко поддался, и Куроо откинул крышку, радуясь тому, что когда-то он смазал петли, и теперь они не скрипели так, словно пытались перебудить всех горожан. Свесив ноги, мужчина спрыгнул на пол, оказываясь в знакомой и тесной прихожей. Ничего не изменилось здесь за два месяца – хозяин квартиры был консерватором, впрочем, как и его сосед. Прислушавшись к тихому сопенью за одной из дверей, Куроо довольно кивнул, и толкнул противоположную. В просторной комнате было тепло, приятно пахло мятой, растопленным воском и чуть-чуть - горьковатым запахом лекарств. Всюду лежали книги – на столе, стульях, тумбочках и даже на полу. Одна книжная башня шатко возвышалась на полу возле окна, и Куроо мысленно возрадовался, что решил пробираться через чердак. В углу стоял манекен, на который были наброшены отрезки ткани, а вместо головы торчало павлинье перо. Рядом с манекеном стоял большой сундук с тканями, иголками, нитками и прочими инструментами, нужными для работы портного. В камине тлели угли, свечи давно потухли, но все же Куроо увидел бледную руку, свисающую с подлокотника. Рядом с деревянной ножкой кресла лежала упавшая книга. Внутри приятно потеплело, и мужчина улыбнулся. «Все как всегда», - подумал он, подходя к креслу и наклоняясь за книгой. Стремительно несущуюся ему в голову кочергу Куроо все же успел заметить. Перехватив узкое запястье, Куроо потянул руку на себя, вытаскивая нападавшего из кресла. - А вот это не как всегда, - произнес он. – Я тоже рад тебя видеть, Тсукки. - Так и знал, что это ты. Высокий блондин особо не сопротивлялся. Выронив из руки кочергу, он позволил Куроо обнять себя. Широкие ладони скользнули по спине и остановились на пояснице. - Это все голуби, - пробормотал Куроо, вжимаясь носом в теплую шею. – Передай Ямагучи, что в следующий раз я передушу его чертовых птиц. - Обязательно, - фыркнул Тсукишима. – Все никак не научишься пользоваться дверью? Куроо что-то промычал в ответ. - Ты мокрый. И от тебя пахнет борделем. - А от тебя пахнет домом. Ты рад, что я вернулся, Кей? Янтарно-желтые глаза скользнули по лицу Куроо. Тсукишима за капюшон притянул мужчину к себе, а затем теплые губы коснулись уха. - Очень. Кей отстегнул застежку, удерживающую плащ, и сбросил ненужную вещь на пол. Куроо обхватил ладонями лицо Тсукишимы, принимаясь покрывать поцелуями лоб, впалые щеки, ровный нос и острый подбородок. Кей жмурился и едва заметно улыбался, зарываясь пальцами в темные волосы Куроо и притягивая его к себе еще ближе. Мазнув поцелуем кончик носа, Куроо прижался к теплым губам. Легким касанием языка он прошелся по ровным зубам, погладил нёбо, и чуть прикусил чужой язык. Тсукишима рвано выдохнул. Большими пальцами Куроо неторопливо гладил кожу на щеках Кея, наслаждаясь ощущением сладкой нежности, заполняющем его сердце. Куроо не уставал удивляться, как мастерски Тсукишима обращается со всеми многочисленными ремнями и застежками на его одежде. Он не всегда сам мог так быстро раздеться, как его раздевали руки Кея. Длинные пальцы профессионального портного скользили от одного замка к другому, то и дело касаясь самыми кончиками открывшихся участков кожи. Стащив с плеч Куроо рубашку, Тсукишима припал губами к старому шраму, затем коснулся его кончиком языка. Кажется, сюда ему когда-то воткнули крюк и подвесили на дереве. У Куроо было много шрамов, и Кей не помнил всех историй. Он просто гладил их ладонями и губами, когда Куроо просыпался ночью от ноющей боли. В те редкие и безумно короткие ночи, когда Куроо оставался в этом доме. Оказавшись без одежды сам, Кей лег на кровать, прижимаясь животом к холодным простыням, и Куроо накрыл его сверху своим теплом. Он целовал плечи Тсукишимы, покрытые мелкими родинками, прикусывал и вылизывал позвонки, гладил ладонями узкую спину, едва касаясь кончиками пальцев ямочек на пояснице. Когда руки огладили ягодицы, Тсукишима тихо выдохнул, прикусывая губу. Кей скучал по этим прикосновениям, а Куроо – по ощущению гладкой кожи под ладонями. - Перевернись, - шепот обжег ухо, а горячий язык лизнул висок, собирая соленые капельки. Тсукишима подчинился, переворачиваясь на спину. Пальцы Куроо коснулись его подбородка и скользнули ниже – по шее, ключицам, яремной впадинке. Увлекая Тсукишиму в новый поцелуй, Куроо одной рукой касался его щеки, а второй продолжал гладить по груди, ногтями осторожно цепляя соски, вызывая легкую ответную дрожь. Тсукишима втянул живот и поджал пальцы на ногах, когда ладонь Куроо прошлась по ребрам, огладила бок и замерла на внутренней стороне бедра. Очень хотелось свести колени, чтобы рука Куроо сместилась и погладила его чуть ниже. Внутри все сводило от желания, и дышать становилось все труднее. Усмехнувшись ему в губы, Куроо сжал ладонь на чужом члене, неторопливо проводя вверх и вниз. Тсукишима застонал сквозь зубы и хрипло втянул ртом воздух. Сильные пальцы поглаживали напряженный ствол, ощутимо надавливая и сжимая. Мягко поцеловав тонкую кожу внизу живота, Куроо коснулся приоткрытыми губами влажной головки, погладил кончиком языка выступающие венки и слизал выступившую смазку. Прижавшись к стволу губами, Куроо провел несколько раз по всей длине, иногда касаясь горячей кожи языком. Вязкий привкус во рту его будоражил. Заглотив головку, Куроо опустился до самого основания, поднялся и снова опустился. Его ушей достиг очередной приглушенный стон. Пальцы Тсукишимы коснулись его волос, несильно сжимая и тут же отпуская. Свободная рука Куроо гладила Кея по плоскому животу – он знал, что ему это нравится. - Тетсу, - едва слышно позвал Кей, кончиками пальцем прикасаясь к плечу. Куроо выпустил член изо рта и поднял голову, на секунду замирая, глядя перед собой. Хриплое дыхание, блестящие золотом глаза, растрепанные светлые волосы и яркий румянец на щеках – Кей был настолько прекрасен, что Куроо стремительно подался вперед, впиваясь в чужие губы поцелуем и вжимая Тсукишиму в подушки. Тсукишима приподнял бедра, потираясь о Куроо напряженным членом, и мужчина, резко выдохнув, прикусил его губу. Пальцы Кея пробежали по выступающим ребрам, провели ногтями по бокам и сжали ягодицы, пытаясь притянуть Куроо ближе, хоть между ними и иглу было бы невозможно протиснуть. На тумбочке Куроо нашел флакон с душистым маслом. Он сам как-то привез его Тсукишиме из города на юге Империи, куда его отправили на задание. Воздух тут же наполнился запахом винограда и миндаля, когда Куроо открыл хрустальную крышку. Кей поерзал на месте, собираясь перевернуться на живот, но Куроо остановил его. Рука мягко легла Тсукишиме на грудь и толкнула обратно. - Я слишком долго тебя не видел, чтобы лишать себя возможности смотреть тебе в глаза, - с улыбкой произнес он, взъерошив светлую челку Кея. Фыркнув в ответ, Тсукишима мимолетно погладил Куроо по запястью, а затем оттолкнул руку. Масло тонкой струйкой вытекло Куроо на ладонь, и затем Тсукишима почувствовал скользкие пальцы в себе. Пальцы сначала покружили у входа, средний и указательный провели по сжатому колечку мышц, слегка надавили и проникли внутрь. Тсукишима прикрыл глаза и простонал в губы Куроо, склонившегося над ним. Пальцы неторопливо двигались внутри, скользя вперед и назад, массируя и расслабляя. Когда их стало три, Тсукишима вытолкнул воздух из легких вместе с очередным стоном и подался навстречу пальцам, шире разводя колени. Спустя пару мгновений он прогнулся в спине, сводя лопатки и царапая плечо Куроо. И тот решил больше не медлить. Скользкий от масла член Куроо проник внутрь, заставив Тсукишиму поджать пальцы на ногах и вцепиться в покрывало, сбившееся где-то сбоку. Куроо начал двигаться медленно, размеренно, водя ладонями по бедрам Кея. Трение горячих мышц о напряженный ствол сводило его с ума, заставляя с каждым толчком двигаться все быстрее. Тсукишима под ними ерзал по простыням, прикрывал глаза и сладко стонал, радуя слух Куроо. Два долгих месяца ему не хватало этой приятной узости и теплоты, смыкающейся вокруг его члена. Этого человека ему не хватает всегда. Много времени, чтобы дойти до конца, Куроо не понадобилось. Чувствуя, что находится на пределе, он обхватил рукой ствол Тсукишимы, проводя от основания до головки и обратно. Покинув тело Тсукишимы, Куроо кончил на смятое постельное белье. Следом Тсукишима на хриплом вдохе излился в его руку. Приятная слабость разлилась по всему телу, сладко ныли мышцы. Поцеловав Кея, Куроо упал рядом, прижимаясь распаленным телом и укладывая голову Тсукишиме на грудь. Чужие пальцы привычно скользнули по волосам, взъерошив их еще больше, и ладонь легла Куроо на щеку, неторопливо поглаживая указательным пальцем по подбородку. Куроо прикрыл глаза, впервые за долгое время чувствуя покой и полное умиротворение. Мерный стук дождя по стеклу успокаивал, тепло тела Тсукишимы – усыпляло. - И когда ты опять уходишь? – негромко спросил Кей, нарушая уютную тишину, воцарившуюся в комнате. - Я только что вернулся. - Поэтому и спрашиваю. Куроо вздохнул. Обхватив пальцами запястье, он поцеловал ладонь Тсукишимы. - Не знаю. - Ясно. Еще раз поцеловав ладонь, Куроо приподнялся, опираясь на локоть, и посмотрел Тсукишиме в глаза. Лихорадочный блеск золота пропал, но мягкое янтарное сияние нравилось Куроо гораздо больше. - Как ты себя чувствуешь? – Куроо погладил ладонью худой живот. - Приступов больше не было? - Нет, - качнул головой Тсукишима. – Два месяца без тебя прошли спокойно. Не замечаешь здесь никакой связи? Негромко рассмеявшись, Куроо лег на подушку рядом с Кеем, обнимая его и прижимая к себе. - Я же знаю, что ты жить без меня не можешь, - произнес он, целуя светлую макушку. - Тогда не удивляйся, когда вернешься через полгода и увидишь мой хладный труп. Куроо нахмурился. - Не говори ерунды, - он укусил Тсукишиму за мочку уха. Кей беззлобно, но ощутимо толкнул его пяткой. - О, совсем забыл! Выпустив Тсукишиму из объятий, Куроо свесился с кровати и за штанину притянул к себе свои брюки. Пошарив по карманам, он вытащил темно-синий мешочек, перевязанный шнурком от плаща. - У меня кое-что есть для тебя, - торжественно изрек Куроо, возвращаясь на место. - Я тебе миллион раз говорил, мне не нужны твои краденые подарки. - Оно не краденое. На ладонь Тсукишимы упал серебристый перстень с темно-зеленым камнем. Узоры из серебра красиво сплетались между собой, а по поверхности камня художник словно мазнул кистью, оставляя на ней удивительный рисунок. - Я его купил. Для тебя. Взяв перстень в руку, Куроо надел его Тсукишиме на палец. - На деньги от краденого товара? – усмехнулся Кей, разглядывая украшение. Он старался не заострять внимание на том, что щеки его предательски порозовели. Перстень был немного великоват, но, кажется, у Тсукишимы где-то была изящная серебряная цепочка – подарок от брата. Сняв украшение и сжав его в ладони, Тсукишима повернулся к Куроо спиной и укрылся одеялом. - Утром у меня примерка с господином Азумане. Поэтому прошу дать мне выспаться, - пробормотал он в подушку. - Как скажешь. Обняв Тсукишиму со спины, Куроо прижался лбом к светлым завиткам на затылке и закрыл глаза. У него на сон еще есть несколько часов до рассвета. *** Утреннее серое небо роняло на город дождевые слезы, пряча за грязной ватой облаков солнечный свет. По улицам белесыми лентами стелился туман. Люди торопливо спешили по своим делам, и не обращали внимания на Куроо, сворачивающего в очередной переулок. Он не любил солнце, в его деле свет – один из главных врагов. Пробираться по крышам в такое время суток опасно. Всегда оставайся в тени, даже днем – такому правилу следовал Куроо, поэтому дождь и тучи лишь обрадовали его, а туман помогал оставаться незаметным. Ему пришлось покинуть дом Тсукишимы раньше, чем тот проснулся. Легко поцеловав его и коснувшись на прощание мягких волос, Куроо выбрался через окно, спустился по желобам и трубам и оказался на мощенной камнем улице. На каминной полке он оставил мешочек с деньгами, полученный от Даичи. Как бы Тсукишима не отпирался, ему нужны были лекарства, а лекарства требовали больших денег. Для него Куроо было ничего не жалко. Внутри, под сердцем, скопилась свинцовая тяжесть. Куроо всегда трудно было покидать этот дом. На площади, залитой дождем, Куроо обступили дети. Они всегда могли различить его среди толпы и выловить в плотной пелене тумана. Он отдал им украденные у стражников монеты, получив в благодарность сухой цветок и серый камешек на нитке. Дети разбежались в стороны, как напуганные мыши, теряясь в тумане. Их смех звонкими монетками катился по брусчатке, становясь тише с каждым шагом. Куроо буквально на секунду позавидовал Нищей Госпоже, приютившей под своим крылом разношерстную малышню. Усилившийся дождь смыл непрошенные мысли, и Куроо проскользнул в узкий промежуток между домами, сокращая путь к гильдии. В таверне «Коготь и клык» было практически пусто. Открытые окна пропускали в помещение серый свет. Лев лениво протирал столы и периодически широко зевал, а Алиса что-то быстро писала за стойкой, то и дело заправляя светлые пряди волос за ухо. Увидев Куроо, брат и сестра синхронно поздоровались. Алиса предложила выпить, но мужчина отрицательно качнул головой, направляясь с самому дальнему столу, спрятанному в тени большой бочки. Яку уже был здесь. - Есть работа? – спросил Куроо, усаживаясь за стол. Яку ничуть не удивился и даже не вздрогнул. Поправив капюшон на голове, он толкнул Куроо конверт. - Тебя ждут в Столице через два дня, - тихо заговорил Яку. Куроо вскинул глаза, отрываясь от чтения, но ничего не сказал. Внимательно пробежав глазами по ровным и острым буквам, Куроо убрал письмо в конверт и протянул обратно Яку. Наводчик молча поднес его к свече. Яркий язычок пламени лизнул бумагу, и огонь резво побежал вверх. Бросив горящий конверт в пустую тарелку, стоящую рядом, Яку свел вместе кончики пальцев. - Готов пойти против советника Императора? – Яку по-прежнему говорил тихо и безлико, но в его глазах Куроо видел яркий огонек. Мужчина не сомневался, что это отнюдь не отблески свечи. Куроо наклонился вперед, упираясь грудью в деревянную столешницу. - Хоть против самого Императора, - произнес он, широко скалясь. Яку остался доволен ответом. - Найдешь в Столице Сугавару, он торгует пряностями в Угольном квартале. Он скажет, что тебе делать дальше. Кивнув, Куроо поднялся со стула и обошел стол. Капюшон привычно скользнул на голову, скрывая лицо. - Оикава ведь однажды уже перешел тебе дорогу? – голос Яку заставил мужчину остановиться. Куроо усмехнулся. Столько времени прошло, а он все еще помнит эту ломаную улыбку, сочащуюся сладкой патокой и едким ядом. И острый нож, спрятанный в голенище сапога. - Буду рад повидать его снова, - махнув рукой, Куроо зашагал к дверям. Крупные капли по-прежнему падали с вышины сизого неба, разбиваясь о брусчатку на осколки. Вдохнув сырой воздух, пропитанный запахами мокрой земли и печного дыма, Куроо натянул пониже капюшон и шагнул вперед. Бокуто жил в паре кварталов от таверны. Необходимо было заглянуть к нему, чтобы избежать смертельной обиды и заодно пополнить арсенал для длительного путешествия. «Это будет опасно, - подумал Куроо, слушая, как хлюпает под сапогами вода. - И интересно». Хищная улыбка скользнула по обветренным губам, теряясь в уголках. Туман сомкнулся за спиной Куроо, скрывая от посторонних глаз.