до десяти

Пять таблеток галоперидола, стакан ледяной воды и Стилински чувствует, как его сердце отбивает чечетку в грудной клетке. Парень сдирает пленку с губы, закусывая их до жгучей боли. Раз. Два. Прикрывает глаза, чтобы привести сбивчивое дыхание в порядок. — Малыш, — женщина усаживается на колени рядом с парнишкой, поглаживает его по волосам, довольно улыбается, — я думала, что ты больше не придешь. Ты ведь обещал больше не приходить. — Я просто скучал по тебе, мам. — Стайлз поднимает потерянный взгляд, встречаясь с её медовыми глазами, от которых уголки губ расползаются в жутком подобие улыбки. Она с ним. И он может ощущать её так же, как и тогда, когда ему было пять. Кажется, она совсем не изменилась. Всё те же уставшие, но горящие теплом и заботой глаза и мягкие кудри, вьющиеся сами по себе. От неё по-прежнему пахнет чем-то домашним вперемешку с ромашками. На её лице едва виднеются морщины. Она прекрасна. Три. Четыре. Кислород исчезает из легких. Грудная клетка горит при каждой попытке обогатить себя воздухом. — Папа, как всегда, забыл позавтракать и потерял значок. Ты же знаешь, он всегда рассеянный, правда? Скотти схлопотал двойку по биологии, Лидия..Лидия снова влюбилась и снова не в меня. А еще Мелисса сказала, что мне нужно больше спать и перестать принимать аддералл, но я думаю, что моя головная боль — последствия алкоголя. Ты же не будешь наказывать меня за это? — на одном выдохе проговорил парнишка, пытаясь найти в глазах матери оправдание самому себе. Клавдия мягко улыбается, прижимая Стайлза к себе: — Не бери пример со своего отца, дорогой. Он тоже любил вечеринки в твоем возрасте, а потом начались проблемы с сердцем. А ты слишком молод для этого. Теперь он знает, что это такое. Делиться с родителями всем, что происходит в его жизни. Даже просто говорить о том, как прошел день. Стайлз помнит, как все одноклассники рассказывали о том, что их матери готовят превосходные вишневые пироги, а он лишь, вздыхая, пожимал плечами. Его отец мог только сжигать бекон, а на день благодарения стол был заставлен едой из какой-то кафешки, в которую Джон заезжал по пути домой. Пять. Шесть. Из носа на пепельно-серый ковер капает красная жидкость, оставляет багровые пятна. — Мы ведь можем друг другу всё-всё рассказывать? — парнишка в надежде смотрит на Клавдию, и она, будто слышит его немую мольбу, кивает, озаряя комнату своей улыбкой. Стайлз молчит пару минут, а после поднимает на женщину серьёзный взгляд и продолжает: — Почему ты не винишь меня? Это ведь я. Всегда был я. Я убил тебя, мам. Я убил тебя той ночью, помнишь? — Руки невольно трясутся, воздуха становится всё меньше и меньше, вынуждая юношу делать частые паузы, чтобы добрать кислород, который обжигал легкие изнутри подобно жидкому азоту. — Ты кричала, ты молила, чтобы я позвал врачей, а я стоял и смотрел на тебя. Я видел все, что там произошло. Я держал тебя за руку. Я видел, как свет угасал в твоих глазах. Я видел, как ты перестала дышать. Я видел, как твое подсознание сыграло с тобой плохую шутку. И теперь ты здесь. Со мной. Почему? Семь. Восемь. Стайлз ощущает себя Лидией. Тысяча голосов в голове твердят о том, что это единственное, в чем он прав. Твердят, что это его вина. Всегда была его вина. Джон считает, что Стайлз просто маленький, гиперактивный ублюдок, который рушит жизни, лучший друг забыл значение дружбы, а девушка, в которую он влюблен, сколько себя помнит, встречается с другими парнями. — Досчитай до десяти, малыш. — Женщина поднимается с пола и постепенно шагает назад. — Мам! Мам! Стой, мам.. — Стайлз вскакивает и снова валится на пол. Не может ориентироваться в пространстве. Все кружится. И он уверен, что лицо матери становится до боли незнакомым. Клавдия молчит, не смотря на все просьбы сына. Парень скулит, как брошенный щенок, будто бы из него вырвали все родное, будто бы его оставили совсем одного. — Стайлз! — шериф моментально оказывается возле сына, хлопает его по щекам, пытаясь привести в сознание. Девять. Десять. Стайлза трясет. И он не может это контролировать. Веки тяжелеют, и глаза, под их тяжестью, сдаются, плотно закрываясь. Последний тихий добор воздуха, более похожий на всхлип, и парнишка затихает в руках отца. Он наконец-то засыпает. Скоро Стайлз снова увидится со своей матерью, но она уже никуда не исчезнет.