Когда ты грустишь — мне хочется петь, И так вот всегда. Упреком ли словом захочешь задеть — Так я не горда.
Бейбарсова съедала тоска. Он чувствовал, как одиночество сковывает его тело, а сердце медленно замерзает. Черноволосый лежал на мягкой двухместной кровати и смотрел в потолок. Ему хотелось уснуть, забыться на время, но Гроттер пела в соседней комнате и это мешало. Жутко. Выводило из себя. Взяв в руки очередную книгу в красном переплете, черноволосый открыл её на первой попавшейся странице и, попытался вникнуть в суть написанного, но у него ничего не получалось. Гроттер всегда пела хорошо, но она пела только тогда, когда он чувствовал грусть. Наконец-то рыжеволосая зашла в спальню, продолжая напевать незатейливую мелодию себе под нос, и готовясь ко сну. Бейбарсов устало и злобно посмотрел на девушку, следя за каждым её движением. Татьяна же, словно не замечая его тяжелый взгляд, продолжала петь. — Может хватит? — спустя какое-то время с упреком в голосе поинтересовался черноволосый. Гроттер лишь улыбнулась и продолжила петь, но уже немного тише.Ты хмуришься вечно, а я так беспечна, Не быть нам вдвоем. Мы разные песни поём — ты о вечном, А я о земном.
Таня присела рядом с черноволосым, всматриваясь в его черные глаза. Парень недовольно скривился, но взгляд не отвел. «Не грусти», — прошептала Гроттер и легла, обнимая Бейбарсова. — Ничего ты не понимаешь, рыжая, — тихо произнес он. — Если я допишу эту книгу, то, возможно, мы с тобой попадем в историю. Будем вечными. Понимаешь? — Мы не живем вечно. Понимаешь? — пробубнила себе под нос Татьяна, засыпая. Бейбарсов перебирал рыжие пряди, думая о чем-то своем, и с нежностью поглядывал на девушку.Ты ночью сидишь при свете луны Над книгой своей. Страницы алы, а знаки черны, И ты все черней.
Рыжеволосая открыла глаза и тут же осмотрела комнату, взглядом ища черноволосого. Парень ссутулившись сидел за письменным столом. Лунный свет освещал его и, казалось, что тьма подступает к нему все ближе и ближе. В этот момент он был похож на Дьявола и Гроттер невольно отряпнула. — Глеб… — прошептала она. Парень не отозвался, поглощенный работой, но рыжая знала: её Глеба больше нет.Сползаются тени из дальних углов К твоей голове, А я ухожу на запах костров По мягкой траве.
Гроттер медленно встала, наблюдая, как луна прячется за очередным облаком, а Бейбарсов окунается в сплошную тьму. Девушка вышла из спальни, стараясь не шуметь. Бейбарсов отметил, что она вышла, но не обратил на это должного внимания. Татьяна достала из шкафа голубой сарафан с нарисованными на нем ромашками, переоделась и обув босоножки вышла из квартиры. Лес был недалеко от их дома и рыжая отправилась в нужную сторону. Наконец-то Гроттер дотронулась рукой до первого лесного дерева и смогла сделать глубокий вдох. Её переполняла радость. Таня сняла босоножки и, выбросив их прочь, пошла в глубь леса по мягкой траве. Оная покалывала ступни, вызывая детский восторг. Теплый летний ветерок подул в сторону города и рыжая почувствовала запах магического костра.А ночь так свежа, и пахнет сирень, Гудят провода. Останешься ты стеречь свою тень, Один, как всегда.
Рыжеволосая вдыхала ночной воздух и довольно улыбалась. Она чувствовала запах свежести, сирени и свободы. Свободы от городской суеты, от обязанностей, от страданий. Её воспоминания возвращались к Глебу и Гроттер была уверена, что слышит, как гудят провода. Бейбарсов же сидел за письменным столом, но его взгляд был устремлен не на книгу, а в окно. Он видел, как Татьяна сбежала в сторону леса. В лес. Он знал: его любимой Татьяны больше нет. Теперь он один.Ты писем не будешь писать и стихов Про ревность и грусть, Не станешь моих дожидаться шагов, И я не вернусь.
Бейбарсов опять чувствовал грусть. Но теперь Гроттер не пела. Гроттер больше не было. Она ушла и больше не вернется. Черноволосый не писал ей писем, он не писал ничего. Парень знал, что рыжая не вернется. Он потерял свою любимую навсегда. Черноволосого не хватало, но возвращаться Таня не собиралась. Она знала, что любит своего Глеба и так же знала, что никогда не вернется. Она не нуждалась в вечности, она нуждалась в семье...