Мята

Я бреду по этому лесу уже неизвестно сколько. Вокруг одни деревья и кусты. Все так однообразно, что иногда кажется, будто я топчусь на одном месте. Куда я иду — неизвестно. Даже если этот лес меня куда-то приведет, что я желаю там увидеть? Не знаю. Я, черт возьми, ничего не знаю! И это незнание выводит из себя. Иногда мне хочется сдохнуть. Но людей, желающих моей смерти, почему-то не наблюдается, когда появляются «ходячие друзья», у меня срабатывает инстинкт самосохранения, а убить саму себя мне не хватает духу. — Да когда же этот лес закончится, а? — шиплю, завязывая растянутые шнурки на ботинках, тихо матерясь. Говорила мне бабушка, что маты — это грех, а за грехи нужно платить. Зря я ее не слушала. — Стань ровно и подними руки, — слышу за спиной мужской голос. Вроде бы, парень, но слегка хрипит, будто пару лет назад имел страсть к сигаретам. Я повинуюсь. — Медленно повернись. — А что еще остается? — Положи оружие на землю и оттолкни в сторону. Вот же мразь! Лишает меня единственной защиты. Но я все же выполняю приказ. Я даже не успела взглянуть на него. А жаль, интересный экземпляр. Пока вытаскиваю складной нож из ботинка, краем глаза смотрю на его обувь. Чистая. По сравнению с моей, она просто новая. Я так удивляюсь, что минуту, а то и две разглядываю его ботинки даже после того, как все оружие, которое при себе имею (а это два пистолета с пустыми магазинами, складной нож и обыкновенный револьвер), отталкиваю подальше. — И рюкзак сними. А вот это уже откровенная наглость. В рюкзаке мои личные вещи, и я не собираюсь с ними расставаться. Конечно, его тоже можно понять, это меры предосторожности и все в таком духе. Я только подняла голову, намереваясь высказать ему все, что я о нем думаю. Но как только смотрю в серые, холодные глаза парня, замираю на месте. Не зря говорят, что глаза — зеркало души. Он, видимо, много всего пережил. Не меньше меня, возможно, даже больше. Покорно снимаю со спины рюкзак и отбрасываю в бок. Парень подходит ближе и ощупывает буквально каждый миллиметр моего тела. Как будто я могу спрятать пистолет в животе. Отступает. Теперь можно и разглядеть этого человека. Лет семнадцать — восемнадцать, не очень высокий, но все же выше меня на несколько сантиметров. Одежда на нем, хоть и мятая, но более-менее чистая. Волосы длинные, почти до плеч, и кончики слегка вьются. На голове шерифская шляпа. Чистая. Да что ж он чистый такой?! Кажется, он начинает меня бесить. Несмотря на холодный оттенок глаз, черты лица у него мягкие. Прямой нос, небольшие губы. Он, вроде как, даже красивый. Хотя, судить я не могу, за последние два года я видела всего троих парней, не считая этого. — Сколько ходячих ты убила? — я бы удивилась, но вопрос вполне нормальный. Если учитывать нынешнее время, разумеется. — Не считала. — Сколько людей ты убила? Что? — Что? — кажется, я ослышалась. — Сколько людей ты убила? — повторяет он медленнее, при этом опуская мачете. Ого, даже так? — Ни одного. — Врешь. Он говорит это спокойно, не громко, но с некоторой резкостью, из-за чего по коже пробегают мурашки. — С чего ты взял? — спрашиваю я, наблюдая, как парень убирает свое оружие в чехол, висящий у него на ремне. Он делает шаг по направлению ко мне. — Сколько людей ты убила? Я смотрю на его лицо, но не в глаза. Врать, похоже, не имеет смысла. — Одного. — Зачем? Он смотрит мне прямо в глаза, как будто заглядывая в душу. Я сглатываю. — Это был способ самосохранения. Он хотел убить меня, я убила его. Замкнутый круг, выжил бы только один из нас. — Ладно, — он окидывает меня взглядом, — У тебя есть группа? Мне захотелось его ударить. Очень сильно. Пусть, внешне он и ангелочек, но характер у него отстойный. Да и вопросы тоже. — Нет. — Уже предвидя следующий вопрос, я продолжаю. — Три недели назад наш лидер повесился, люди посчитали, что мы не имеем шансов на выживание, поэтому разделились. С тех пор я никого из них не видела. — Три недели сама бродила по лесу? — интересуется он, недоверчиво смотря на меня сверху вниз. Вот теперь я точно хочу его убить. И плевать, что у него такая милая мордашка. — Я была с мамой. Она умерла спустя три дня. Оказалось, ее укусили. Надеюсь, допрос окончен? — я с вызовом на него смотрю. Правда, для этого приходится задрать голову, поскольку парень стоит так близко, что еще немного, и будет дышать мне в макушку. К чему такая близость я не понимаю, но ясно чувствую, как от него исходит тепло. И запах мяты. Так странно. — Да. Меня зовут Карл. Надо же, он даже представился. Неужели я удостоилась такой чести? — Джиллиан. — Хорошо, Джиллиан. Оставить тебя здесь я не могу, поэтому ты пойдешь со мной. Что? Что за наглость, черт возьми?! — Куда? — задаю вполне нормальный, на мой взгляд, вопрос, но парень прикрывает глаза, будто я ему надоела. — В одно место, неподалеку отсюда. Мой отец — лидер группы, — ну ни фига себе! — Есть два варианта: оставить тебя в общине, или же принять в нашу группу. Во втором я сомневаюсь. Я задумываюсь. Я уже давно ищу выход из этого леса, который недавно прозвала «тюрьмой». И, если Карл говорит правду, то спустя столько мучений, удача, наконец, на моей стороне. Мне, разумеется, терять нечего, все равно в конце мы все умрем. И чем быстрее это произойдет со мной, тем лучше. — Пошли. А что будет потом, то будет потом. Карл бросает все мое псевдо-оружие в мой же рюкзак и закидывает его себе на плечо. Я иду за ним, прожигая взглядом его спину. Какой-то подозрительный этот Карл. Последний раз чужие люди помогали мне четыре года назад, как раз тогда, когда мой старший брат нашел Джоша — нашего лидера, который повесился почти месяц назад. Хотя я не уверена в том, что прошло именно столько времени. Может, прошел месяц, может, больше. Я не знаю. — Сколько тебе лет? — спрашиваю, непонятно только, зачем. — Семнадцать. Круто, мы ровесники. Хоть какое-то утешение, а то в его присутствии я чувствую себя неловко. Мы идем дальше. Каждый из нас молчит. Я молчу, потому что боюсь, что Карл передумает и оставит меня в лесу, привязанной к дереву, или убьет. Почему молчит он — я не знаю. Опять я ни черта не знаю. Как же бесит это чувство. — Карл! — слышу негромкий оклик за спиной. Парень останавливается, а я, по закону жанра, врезаюсь ему в спину. Я должна была упасть на землю, разбить голову и сдохнуть от потери крови. Но, увы, я всего лишь покачнулась. Повернув голову назад, одновременно с Карлом, я вижу мужчину лет сорока. Он приближается к нам, а поскольку мой спутник не спешит отступать, значит это кто-то из его группы. — Кто это? — спрашивает мужчина, глядя на Карла и чуть кивая головой в мою сторону. Ну, он хотя бы, не наводит на меня мачете, уже радует. Я не успеваю и рта раскрыть, как Карл говорит сам. — Ее зовут Джиллиан. Я встретил ее в лесу, недалеко отсюда. Мужчина осматривает меня с ног до головы. Странно, но я не чувствую смущения или чего-то в этом роде. Я как будто всегда подвергалась таким взглядам, что, разумеется, совсем не так. — Как-то не очень она смахивает на жительницу Александрии. Ненавижу, когда обо мне говорят так, будто меня нет. Но, возможно, от решения этого человека зависит моя дальнейшая жизнь выживание, поэтому я не обращаю на это внимания. На этот раз мне удается опередить Карла с ответом. — Я не жительница Александрии. Я хочу в вашу группу. Если мужчина и удивляется, то виду не подает. Но в его глазах я замечаю секундное замешательство. — Этот вопрос еще нужно обсудить с другими, — молча киваю, — Рик Граймс. Я неуверенно пожимаю протянутую руку. — Джиллиан Брукс. Рик снова смотрит на меня. — Где твое оружие? Я поворачиваю голову и смотрю на Карла. Он протягивает мне рюкзак. Я удивляюсь, но делаю вид, что именно этого и ожидала. Дело в том, что когда мы встретили Джоша, он и его люди недели две нам не доверяли, а тут сразу оружие отдают. Хотя, может он посчитал, что от него толку никакого не будет. — В рюкзаке? — интересуется Граймс, оглядываясь по сторонам. Дурацкий вопрос, но я киваю и мы, наконец, продолжаем путь. Рик идет впереди, я и Карл сзади. — Кто он? — спрашиваю шепотом, а то как-то не вежливо получится, если человек, о котором я говорю, это услышит. Хотя, в наше время только о вежливости и думать. — Мой отец. Меня как будто кирпичом по башке шандарахнули. Отец его… Лидер группы, если я не ошибаюсь. Ну, будем надеяться, что эти «другие» не станут задавать глупых вопросов и спокойно меня примут. Хотя, я в этом сильно сомневаюсь. Мы проходим еще несколько метров, и выходим к открытой местности, избавленной от деревьев. Судя по остаткам домов, можно предположить, что раньше это была часть города. Впереди стоят высокие стены, служа, вероятно, защитой для так называемого «населенного пункта». Ворота, на мой взгляд, не очень надежны, но не мне судить, тем более, в таких делах я не разбираюсь. Рик что-то тихо говорит, подойдя к воротам. Как только их открывают, я смотрю на город и застываю на месте. Такое чувство, что я совсем в другом мире. Карл подталкивает меня вперед. Александрия — это частичка нашей прошлой жизни. Здесь все совсем по-другому. Чисто, красиво. Человек, выгуливающий собаку, женщина с коляской… это как-то нереально, они словно не должны здесь быть. Они, словно куклы, которыми играет тот, кто главный в городе. Рик останавливается возле большого двухэтажного дома. С начала «апокалипсиса», я таких не видела. Не разваленный, без выбитых окон и вообще, просто ухоженный. Переступив порог, я замечаю спальные мешки. Их не очень много, но достаточно, чтобы понять — людям здесь тесно. В гостиной мешков особенно много. Из соседней комнаты выходит мужчина, примерно одного возраста с Риком. В одной руке у него опущенный арбалет. По сравнению с теми людьми, что я видела, пока мы шли по городу, он выглядит каким-то настоящим, что ли. Кажется мне так наверно потому, что его одежда кое-где порвана, заляпана кровью и прочим. Заметив меня, рука с арбалетом дергается. — Это еще кто? — спрашивает он. Рик подходит к нему и что-то тихо говорит. — А откуда ты знаешь, что ей можно доверять? — Я этого не говорил. Но я думаю, что люди нам не помешают. Лучше, чтоб нас было больше. Но если другие не захотят, чтобы она была с нами, то придется «отдать» ее Диане. Не оставлять же человека, даже ребенка, на произвол судьбы? Мужчина с арбалетом внимательно смотрит на Рика, как будто пытаясь понять, шутит ли тот, или говорит серьезно. — Ладно. Я облегченно выдыхаю. Кто такая эта Диана — без понятия, но это, собственно, и не важно. Арбалетчик еще раз окидывает меня взглядом и уходит обратно в комнату, из которой вышел. — Это Дэрил, — шепчет мне на ухо Карл, и я снова чувствую мяту, — Охотник. — То есть, он может меня убить? — спрашиваю так же тихо, поправив лямку рюкзака. Спрашиваю не потому, что боюсь смерти, а чтобы убедиться в том, что люди, к которым я хочу примкнуть, готовы на жертвы ради «своих». Краем глаза замечаю, как Рик заходит в ту же комнату, куда минуту назад зашел Дэрил. — Здесь любой может убить тебя. Даже я. Поворачиваю голову и смотрю на Карла. Мы встречаемся взглядами, и в его глазах я вижу ледяную серьезность. И ничуть не сомневаюсь в том, что он говорит правду. — Любой? — Да, — парень кивает, — Кроме Юджина. Он не сможет, даже если захочет. Я кривлю губы в полу-усмешке. Вряд ли она уместна в данной ситуации, но почему-то хочется улыбнуться. От этого «непривычного» жеста скулы сводит. — Здесь есть электричество, — от этих слов мое сердце замирает. Электричество вообще еще существует в этом мире? — А также горячая вода. Когда ты последний раз принимала горячий душ? Я напрягла мозги. Действительно, когда? Вероятно, лет пять назад, когда мир еще не сошел с ума окончательно. — Давно. — Отвечаю, глядя на Карла. Стараюсь понять, про горячую воду — это серьезно, или несмешной прикол? Парень обхватывает мою руку чуть выше локтя и выводит в коридор. Мы проходим арку, ведущую в кухню, и останавливаемся возле двери в самом конце коридора. Открыв ее, я в который раз за сегодняшний день удивляюсь. Душевая кабина, большая и просторная, чистое, не заляпанное кровью зеркало, синяя плитка, прикрытая разноцветными ковриками: такую ванную комнату я последний раз видела, опять-таки, лет пять назад. Карл закрывает дверь, оставляя меня наедине с собой. Защелкнув замок, я скидываю рюкзак с плеча и включаю воду в умывальнике. Горячая. Пальцы краснеют, но я не обращаю внимания. Даже не верится, что это реальность. Я думала, что в мире больше не осталось такого. Скинув с себя толстовку и некогда бывшую белой майку, смотрю в зеркало. Выгляжу, мягко говоря, ужасно. Губы потрескались, под потускневшими голубыми глазами залегли мешки от недосыпания, а щеки впали. Каштановые волосы грязные и поэтому выглядят как пакля. Шея, лицо, да и вообще все тело в царапинах от веток деревьев и неожиданных приземлений на асфальт, а также в кровавых разводах. Джинсы, потертые на бедрах и коленках, следуют примеру остальной одежды, то есть летят на пол. С нижним бельем поступаю аккуратнее, оно на то и нижнее. Став под горячие струи воды, я понимаю, что любой ценой должна остаться в Александрии. Хотя бы ради этой горячей воды. Кажется, бабушка говорила, что вода имеет магическое свойство снимать напряжение. И сейчас я в этом убедилась. Такое чувство, что вместе с водой уходит не только грязь, но и все тревоги, скопившиеся за несколько лет. Правда, страх перед людьми Рика никуда не исчез. Верней будет сказать, что я боюсь не самих людей, а их решения. Минут пятнадцать я провожу в душе. Понимаю, что так долго отсутствовать просто не имею права, поэтому беру с вешалки мягкое махровое полотенце и тщательно вытираюсь. Надеваю одежду и завязываю мокрые волосы резинкой, которая всегда весит у меня на руке. Закидываю рюкзак на плечо и выхожу из помещения. Возле двери стоит, прислонившись к стене, Карл. Его глаза прикрыты, но когда дверь ванной комнаты за моей спиной захлопывается, он их открывает. — Пошли. Парень ведет меня в гостиную. Появившись на пороге, я замираю. Людей в комнате больше, чем я могла предположить. Их тут человек пятнадцать. Группа Джоша вместе со мной состояла всего из шести. — Итак, Джо… Джин… — начинает Рик, но путается в моем имени. Как досадно, я думала, что оно довольно простое и легко запоминается. — Джиллиан, — подсказывает Карл, стоящий рядом со мной. — Итак, Джиллиан. Сколько ходячих ты убила? — Много. Рик кивает. — А людей? Мое сердце снова останавливается. Глупо этому удивляться. — Одного. — Где твоя группа? А вот это тоже болезненная тема. — Распалась после смерти нашего лидера. — Как давно это случилось? — Около месяца назад. Если бы это был мой первый допрос с такими вопросами, то я бы наверняка разревелась. Но, поскольку Карл уже спрашивал то же самое, дышать значительно легче. Рик смотрит на каждого человека, сидящего или стоящего в помещении. Некоторые кивают, некоторые просто смотрят на Граймса в ответ, но ни чем не выдают своего мнения. Я подвергаюсь тщательному осмотру со стороны женщины с белыми короткими волосами. — Она еще ребенок. Оставлять ее на произвол судьбы неправильно. Но и довериться ей мы тоже не можем, — Сказав это, женщина смотрит на меня. — Сколько тебе лет? — Семнадцать. Дэрил кивает Рику. — Хорошо. Думаю, мы можем принять тебя. — Я еле заметно выдыхаю, но Карл замечает. Понимаю это по взгляду, которым он меня «одаривает». — Но мы не можем доверять тебе сразу, ни с того, ни с сего. Везде это проклятое «но»! Дэрил продолжает за Рика. — Диана выделила нам два дома, мы поселились только в одном. Ты можешь жить во втором. Я киваю. Конечно, жить одной в доме — это замечательно, но опасно. Вдруг ночью меня убьет кто-то из людей, проживающих в Александрии изначально? Карл показывает мне дом, в котором я должна буду жить. Большой, почти такой же, как тот, в котором мы были, но немного меньше площадью. Да какая, в принципе, разница, я же одна. Я стою на крыльце, прямо перед дверью, а за моей спиной стоит Карл. — Почему? — спрашиваю я, поворачиваясь к нему лицом, — Почему ты предложил мне пойти с тобой? Ты ведь спокойно мог убить меня. — Мог. — Соглашается парень. — Но не стал. Потому что ты не показалась мне опасной. Глупо было сразу предлагать тебе прийти сюда, приводить тебя прямо к нам, но что сделано, то сделано. Карл хватает меня за запястье и тянет на себя. Наши лица находятся очень близко, и я чувствую его мятное дыхание на своей щеке. — Я привел тебя сюда, поэтому если ты попытаешься кому-то навредить, я тебя убью. *** Черт бы побрал эту чертову Александрию! Прошло две недели с тех пор, как Карл привел меня сюда. С каждым днем жизнь в этом месте становится все ужасней и паршивей. Диана оказалась неплохой женщиной, но ее желание сделать этот город «пригодным для жизни» кажется мне глупым. Я ценю такие старания, это очень хорошо, что у нее есть какая-то другая цель, помимо выжить. Но Рик и его группа, в которой я, как бы, официально состою, согласны со мной. Верней, это я согласна с ними. Мое мнение выслушивал только Юджин, ибо я осмеливалась говорить только с ним (Карл был прав, он не сможет меня убить, а вот остальные очень даже). Люди Рика доверились мне не окончательно, в принципе, как и я им, но все же обидно, что иногда они разговаривают на некоторые темы без меня. Даже не предупреждают, что вообще собираются что-то обсуждать. Я все еще живу отдельно, что меня вполне устраивает. Конечно, временами бывает скучно, но лучше поскучать, чем лишний раз находится на глазах у Карла. И не дай бог, чтоб я начала общаться с Роном или Майки. Энид мне нравится, наверно, больше всех, кого я за последнее время увидела, несмотря на то, что мы ни разу не общались. Просто Карл однажды сказал Мишонн о том, что нашел меня тогда, когда следил за Энид, перелезшей через ограду. И я была ей чертовски благодарна за этот опрометчивый поступок. Сейчас уже ненавижу за это. Кажется, я говорила, что Александрия — это кусочек нашей прошлой жизни. Но шутка в том, что прошлой жизни не вернуть. И даже в этом месте может происходить неразбериха, похлеще той, что творится за стенами. И именно по этой причине сейчас я поправляю рюкзак и жду, пока Юджин откроет ворота. Ему я сказала, что просто иду проветриться. Не уверена в том, что он поверил, но молчит, значит, не против. Когда слышу за спиной звук, словно металл потерли о металл, быстрым шагом иду к деревьям. Можно было, конечно, сразу побежать, но черт знает, что об этом подумает часовой. Мне лишние проблемы, вроде преследователей, не нужны. Я твердо решила уйти из Александрии еще три дня назад, не хочу, чтобы все полетело коту под хвост. Скрывшись в тени деревьев, оглядываюсь и начинаю бежать. Бегу, не считая времени. А оно бежит вместе со мной. Странно то, что я пока не встретила ни одного ходячего. Это даже настораживает. Проходит час, два, три. Поворот за поворотом, я не знаю, в какую сторону бежать. Просто бегу, не разбирая дороги. Останавливаюсь, чтобы попить воды и дать отдых ногам. Путь предстоит не из легких. Скидываю рюкзак с плеч и оглядываюсь по сторонам, чтоб не стать легкой добычей. Вижу вдалеке ходячего. Живого. Ну, в смысле не добитого. С работающими остатками мозгов, в общем. Достаю нож из ботинка и направляюсь к нему. Пока он меня не замечает. Делаю шаг, и тварь поворачивается. Кожа лохмотьями свисает с лица, живот распорот, видны только ребра и кожа, натянутая на позвоночник. Он клацает зубами и тянет свои противные руки в мою сторону. Я отшатываюсь. Вид ходячего вызывает рвотные позывы. Хочу побежать, но зацепляюсь за корень дерева и падаю, больно ударившись головой уже о другой, торчащий из земли, корень. Нож выпадает из руки и теряется в листве. Кажется, вот моя смерть и настала. Как бы, смерти я не боюсь, но умирать почему-то не хочется. Закрываю глаза, пытаясь нормализовать сбившееся дыхание. Рукой вожу по листве, стараясь нащупать оружие, но тщетно. Далеко отлетело. Черт. Мертвяк слишком близко ко мне. Он падает на меня, царапая сломанными ребрами тело, клацает зубами и хрипит прямо возле моего лица. Пытаюсь руками и ногами его оттолкнуть, но ничего не получается, тварь слишком сильно хочет жрать. Опять закрываю глаза, непонятно только, зачем. Вдруг хрипение на ухо прекращается, и ходячего на мне уже нет. Остается только ужасный запах гнили и разлагающегося тела, дающий понять, что это действительно было, и я только что чуть не сдохла. Открываю глаза, но не успеваю ничего разглядеть, как мой спаситель хватает меня за руку и резко тянет вверх. От такого движения в глазах на секунду темнеет. — Дура, зачем ушла?! Этот голос я узнаю из тысячи. Ну почему именно он? — Прогуляться решила. — Отвечаю грубо, выдергивая руку из хватки. Лучше бы я умерла от рук ходячего, чем от его ножа или пистолета. — И ушла на четыре километра? — Ну, подумаешь, заблудилась. В первый раз, что ли? — с вызовом смотрю на Карла. А он усмехается, зараза такая! — Пошли. Парень идет обратно в ту сторону, из которой я пришла. Подхожу к дереву, под которым оставила рюкзак и закидываю его на плечи. Смотрю в спину Граймса и удивляюсь. Зачем он пошел за мной? Ему что, заняться нечем, кроме как за девушками по лесу гоняться? Разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и бегу. Бегу, как можно дальше от Карла. План не самый лучший, но другой придумывать времени нет. Слышу маты за спиной, но не оборачиваюсь. А смысл, я все равно знаю, кто это кричит, только время потеряю. Наконец-то выбегаю к дороге. Бежать по ней не безопасно, Карл сразу меня заметит. Бегу между деревьями, стараясь не выпускать из вида дорогу. Рюкзак мешает, но я не могу его оставить, там еда, вода, одежда и ценные вещи. Через несколько минут замечаю вывеску на столбе, гласящую о том, что через двадцать метров будет поселок «Маркус». Значит, где-то рядом должно быть хоть какое-то здание, где я могу спрятаться. И действительно, вскоре вижу киоск какого-то мастера («Ремонт…» чего-то там, времени читать нет). Хочу забежать в него, но из-за дерева выходит ходячий. Я в ужасе смотрю на него. А за ним идут еще и еще. Стадо, мать вашу! Мысли о Карле сразу уходят на второй план. Перебегаю дорогу и рывком открываю заржавевшую дверь киоска. Она легко поддается, лишь слегка скрипит. Закрываю дверь и скидываю рюкзак, кидая его куда-то в угол. Маленькое окошко замусолено, свет сюда почти не попадает. Делаю шаг, чтобы прислониться к стенке, как на что-то наступаю. Это «что-то» захлопывается со страшным скрежетом. Опускаю взгляд и понимаю, что это капкан. То, что он наполовину заржавел, не позволило ему захлопнуться окончательно, но зубцы все же разрывают ткань джинсов и ранят правую ногу. Я открываю от боли рот, но крик застревает в горле. Дверь киоска открывается. Думаю, что это ходячий, но она тут же плотно закрывается. Чуть поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с Карлом. — Чего застыла? Он зло на меня шипит, а потом смотрит вниз. — Черт, Джилл, как с тобой сложно… — Выдыхает парень и, зажав ладонью мне рот, тащит ближе к стене. Я всхлипываю, когда он меня разворачивает, поскольку раненая нога двигается вместе со всем телом. Спиной чувствую грудь Карла, к которой он меня прижал. Его вторая рука покоится на моем животе, от чего я чувствую накатившуюся тошноту. — Карл… — Молчи! — шепчет парень мне на ухо, — От тебя и так много проблем. На кой-черт ты сбежала? Кто тебя сюда тянул? Мне нечего ответить, да и не очень хочется говорить. Я хотела от него сбежать, а в итоге он уже второй раз меня спасает. Жизнь надо мной смеется, однако. За железными стенками киоска слышится хрипение, клацанье зубов и шарканье ног ходячих. Надеюсь, стадо не очень большое, находиться так близко к человеку, который может меня убить не очень-то приятно. Стараюсь подвинуть ногу с капканом, чтобы стать по удобней, потому что я уже практически падаю, и от встречи с полом меня спасают только руки Карла, одна из которых все еще закрывает мой рот. От неожиданной боли в лодыжке я прикрываю глаза, из которых тут же начинают литься слезы. Я не помню, когда последний раз плакала. Горячие слезы текут по щекам и падают Карлу на ладонь. — Господи, только не реви. Я бы хотела, но ведь мне, черт возьми, больно. Проходит минут десять, прежде чем шум, издаваемый ходячими, прекращается. Когда за пределами киоска становится тихо, Карл аккуратно убирает руку от моего лица. Я всхлипываю и откидываю голову назад. Больно ударяюсь затылком о плечо парня, но это ничто по сравнению с болью в ноге. Такое чувство, что мне ее ампутируют ржавой пилой без наркоза. Хотя, если подумать, так оно и есть. — Успокойся, — шепчет Карл, скользя ладонью по моему бедру, спускаясь к икрам и раненой лодыжке, — Все не так плохо. Потерпи немного. Парень отходит от меня, и я опираюсь плечом о холодную стену. Он садится передо мной на корточки и берет в руки отвертку. Где он ее взял я не знаю, но это не важно. Карл начинает выкручивать из капкана болты, и он рассыпается. Как только ногу перестает сжимать, я едва не теряю сознание и съезжаю по стенке. — Спасибо. — Шепчу, едва шевеля губами. — Нужно идти. — Куда? Карл удивленно смотрит на меня. — В Александрию, а куда бы ты хотела? — Нет, я туда… — пытаюсь подняться, и жмурюсь от боли, — …не вернусь. — А тебя никто не спрашивает. Карл закидывает мой рюкзак на плечо и подходит ко мне. Я недоуменно на него смотрю из-под опущенных ресниц. Он берет меня за талию и под колени и поднимает. Я инстинктивно обхватываю его шею. — Зачем ты это делаешь? От меня ведь одни проблемы, сам сказал. Говорю не громко, чтобы не привлечь стадо ходячих, которое вряд ли ушло далеко. — Знаешь, если есть проблема, то ее нужно решать, а не забивать на нее. — Карл толкает ногой дверь, и мы выходим на «свежий» воздух, пропахший гнилью и кровью. Больной ногой задеваю дверной косяк и шиплю, как раненая змея. — И проблема, в данный момент, это ты. Мне должно быть обидно, но мне стыдно. Кто бы мог подумать, что мне будет стыдно. Он прав, я всегда доставляла, и буду доставлять кучу проблем, но это что-то вроде моей изюминки. Проблемы любят меня, я люблю их, у нас все взаимно. Кладу голову Карлу на плечо и прикрываю глаза. Я слишком устала за сегодняшний день. Несколько часов блужданий по лесу, «игра в догонялки» с Карлом, «игра в прятки» с ходячими и «игра в кто кого» с капканом вымотали меня. Чувствую себя выжатым лимоном. И так грустно осознавать, что мой побег не удался. Смотрю на дорогу и понимаю, что мы идем не в лес, откуда пришли, а по асфальту, то есть, можно сказать, в противоположную сторону. — Куда мы идем? Карл выдыхает мне в затылок и перехватывает под коленями. — Слишком далеко идти. Мы быстрее найдем машину, чем дойдем до дома. — Дома? — переспрашиваю и поднимаю голову, встречаясь с парнем глазами. — Так ты его называешь? — Дом должен быть у каждого. — Что-то тебя на лаконичные философские речи потянуло. Может, поставишь меня на землю, и я сама попробую идти? — Так будет еще медленнее. — Я тяжелая. — Нет. Твой рюкзак тяжелее. — Это ты меня только что так оскорбил? — я себя, конечно, жирной никогда не считала, но слышать о том, что кто-то считает меня дистрофиком — обидно. Особенно в наше время. — Возможно. Я поджимаю губы. И все-таки Карл очень странный. Сначала он мне помогает, потом обещает убить, спасает, а теперь оскорбляет. Вопрос — зачем? — Аллилуйя… Я поворачиваю голову и вижу метрах в пятидесяти синюю машину, кажется, форд, издалека не видно. — Ты так не радуйся, там может не быть бензина или еще в чём-нибудь подвох. Когда мы подходим к машине, Граймс ставит меня на ноги, и я облокачиваюсь на капот. Открыв дверцу, парень заглядывает внутрь, проверяя на наличие мертвецов. После смотрит на панель управления. — Бензина не много, но на дорогу хватит. — А ты водить умеешь? Карл кидает мой рюкзак на заднее сиденье. — Не очень, но представление имею. Я заглядываю в машину. Все обычно, стандартно. — Я умею водить. Только не смогу нажимать на газ больной ногой. Карл осматривает меня с ног до головы. — У меня есть идея, — я заинтересованно на него смотрю, — Но даже если она тебе не понравится, не перечь. Согласно киваю и сама, сжав зубы, обхожу дверцу, чтобы сесть на водительское сиденье. Парень залазит в машину передо мной и подает мне руку, чтоб удобней было залезть. Я недоуменно на него смотрю, но ничего не говорю, как он и просил. Захлопываю дверцу и сажусь так, чтоб было удобней. Наши с Карлом бедра соприкасаются, от чего мне становится неловко. Граймс же никак не выдает своих эмоций. Только сейчас замечаю, что на нем нет привычной шерифской шляпы. Но все равно половину его лица скрывают отросшие почти до плеч волосы. — Ладно, — кладу руки на руль и поворачиваю ключ зажигания. — Жми на газ. Машина начинает ехать, и от неожиданности я чуть не сворачиваю в кювет. Я не совсем понимаю, куда нужно ехать, но на перекрестке поворачиваю в ту сторону, из которой, по моему мнению, мы пришли. Мы еле ползем, это надоедает. Хочу увеличить скорость и инстинктивно двигаю правой ногой, совершенно забыв о том, что она ранена. Вскрикиваю от боли и нечаянно нажимаю на тормоз. Машина со скрежетом летит в сторону кювета, но Карл резко поворачивает руль в другую сторону. Когда машина останавливается, я открываю дверцу. Вдыхаю прохладный воздух и, стараясь не наступать на правую ногу, выхожу из автомобиля, держась рукой за крышу. Карл выходит за мной, резко захлопнув дверцу. — Какого черта?! — рычит парень, смотря на меня. Я закатываю глаза, положив голову на крышу машины. Только истерики не хватало. — Я хотела нажать на газ, но забылась. Прекрати… — Ты издеваешься? Карл зло смотрит по сторонам и начинает материться. Такого я от него еще не слышала. — Больше ты за руль не сядешь! — Это еще почему? — удивленно восклицаю я, злясь уже не только на себя, но и на Граймса. Как по мне, если он будет вести, то риск попасть в аварию увеличивается вдвойне. — Ты еще спрашиваешь? — Хорошо, хорошо! — говорю я, пытаясь его заткнуть, — Только прекрати орать. — Ты понимаешь, что вообще только что произошло? — Да, черт возьми, понимаю! А ты понимаешь, что кричишь, привлекая ходячих? Карл оглядывается по сторонам и разводит руки в стороны: — Ты видишь хоть одного? — Нет, — складываю руки на груди, — Но это не повод разрывать глотку. Парень откашливается и снова начинает крыть меня матом. Мне, как бы, обидно, но я понимаю, что он прав, хоть и отчасти. Зачем мне вообще нужно было это дурацкое увеличение скорости? — Идиотка, тупая идиотка! Меня это начинает раздражать. Его крики уже наверняка услышали, и я не удивлюсь, если в нашу сторону начнет идти целое стадо. Стараясь не наступать на правую ногу, делаю шаг по направлению к Карлу и хватаю его за плечи. — Ты можешь замолчать? Уж кому, как не тебе, знать, к чему приводят лишние звуки в наше время. Он на секунду замолкает и смотрит на меня. — Безмозглая… Он выдыхает мне это буквально в губы, от чего мое тело покрывается мурашками. — Скажешь еще что-нибудь в мой адрес? — спрашиваю, приподняв брови. — Обойдешься. — Да неужели? Отхожу от парня, стараясь снова прислониться к стеклу, но он обхватывает одной рукой мою талию, другой подхватывает под коленями и поднимает. Садит на капот и отходит на пару шагов назад. — Ну и что это значит? — Это значит, что ты меня раздражаешь. — Вот как? И ты решил посадить меня сюда, чтобы я свалилась на дорогу, когда машина тронется? Что же, неплохой план, мне нравится, — говорю с сарказмом и бью здоровой ногой по бедному форду. — Хороший ход мыслей, но нет. Мне от твоей смерти нет никакой выгоды. — Серьезно? А я думала, что ты мечтаешь избавиться от меня. Я ведь одна ходячая… проблема, — усмехаясь, смотрю на парня, который делает шаг по направлению к машине. — Именно. Но ведь жизнь без проблем — это не жизнь. — А мы разве живем? — Карл подходит ко мне и ставит руки по обе стороны от моих бедер, — Выживаем — может быть, но не живем. Он пожимает плечами и опускает голову, смотря на мои ноги. Ну, я так думаю, что именно на ноги, его глаза скрывает челка. Как же бесит то, что его лицо постоянно что-то скрывает. Кладу пальцы на подбородок Карла, и приподнимаю его голову. Он смотрит на меня удивленно, но зато теперь я вижу его глаза. Такие серые, с ледяным оттенком. «Да простит мне бог то, что я хочу сделать…» Наклоняюсь и накрываю его губы своими. Это даже поцелуем назвать сложно, лишь легкое, едва уловимое прикосновение, но меня словно током прошибает. Губы Карла мягкие и сухие, с легким привкусом мяты. Отстранившись от него, я встречаюсь взглядом с его серыми глазами. Улавливаю в них шок и непонимание происходящего. Я и сама не понимаю, зачем это сделала, но совершенно не жалею об этом. — Джилл, нам нужно ехать. Я киваю и кладу руки парню на плечи и спрыгиваю, наступив на правую ногу. От боли, пронзившей практически все тело, негромко вскрикиваю и едва не падаю вместе с Карлом. Ему удается сохранить равновесие, чего не скажешь обо мне. Я буквально повисла на нем. Он закатывает глаза и поднимает меня, обходя машину. Я открываю дверцу, и парень сажает меня на пассажирское сиденье. Закрываю глаза и скрещиваю руки на груди. Этот день просто пестрит событиями. Карл поворачивает ключ зажигания и машина трогается. Не смотря на то, что, по словам самого Граймса, он первый раз за рулем, ведет он довольно ровно, хоть и не обращает внимания на ямы, от чего меня иногда подбрасывает на сиденье. Открываю глаза и смотрю на профиль парня. Форма носа с прошлого раза не изменилась, хорошо. Только губы припухли от того, что он их уже минуты три не прекращает кусать. Проходит где-то минут сорок, прежде чем форд останавливается, и я недоуменно смотрю на Карла. — Бензин кончился. — Поясняет он, выходя из машины и направляясь ко мне. Чувствовать его руки у себя на спине и под коленями уже не кажется мне чем-то необычным, даже наоборот. — Далеко идти? — спрашиваю прежде, чем замечаю знакомые стены в метрах пятидесяти. — Нет. Карл берет с заднего сиденья мой рюкзак и закидывает себе на плечо. Ворота отрывает Юджин и, увидев меня, широко распахивает глаза. — Не парься, все в норме, — говорю ему и утыкаюсь подбородком в шею Граймса. — Смотря под чем подразумевать слово «норма», — усмехается парень, неся меня в сторону лазарета. *** Прошло три дня с момента моего «побега». Раненая нога перемотана бинтом, наступать на нее больно. То, как я хожу, и ходьбой назвать сложно: прыгаю на одной ноге, придерживаясь руками за разные предметы интерьера. А еще я ничего не ем. Совсем не притрагиваюсь к еде, которую мне несколько раз на день приносит Кэрол. Она все время говорит о том, что нужно питаться, но, не смотря на то, что я ее слова игнорирую, продолжает готовить для меня. Это так странно понимать, что кто-то о тебе заботится и кому-то не безразлично твое состояние. Хотя поступки Кэрол понятны, Мэгги как-то сказала, что у нее была дочь, и если бы она осталась жива, то была бы со мной одного возраста. Я лежу на диване в гостиной и смотрю в потолок. Скучно быть практически инвалидом. Слышу звук открывающейся двери и хлопок от ее закрытия. Наверно, Кэрол принесла еду. — Спасибо, но я не голодна, — говорю на автомате, даже не глядя на человека, вошедшего в помещение. — Если не голодна, так помирай же в одиночестве. Я резко поворачиваю голову в сторону входа в гостиную и смотрю на Карла. С того момента, как он принес меня в этот дом из лазарета три дня назад, я его ни разу не видела. — Привет. — Осторожно говорю я, принимая сидячее положение. — Привет. Почему ты ничего не ешь? — Не хочу. — Почему? — парень садится на подлокотник дивана и смотрит на меня сверху вниз. — Глупый вопрос: просто не хочу. Аппетит отсутствует. Я складываю руки на груди, пытаясь успокоится. Он слишком близко, стоит подвинуться немного вправо, и мой локоть будет касаться его бедра. Почему я так реагирую на его присутствие? Все просто — я глупая влюбленная идиотка, доставляющая предмету своего обожания лишь проблемы. — Кэрол сказала, что нормальную еду ты есть отказываешься, — я согласно киваю, не глядя на Карла, — Поэтому я принес это. Я все же поворачиваю голову, ожидая увидеть в его руках картофелину, помидор, или что-то в этом духе. Но не это. — Шоколад? — Я подумал, что его ты хотя бы попробуешь. И правильно подумал. Парень кладет батончик в мою раскрытую ладонь. Я разрываю обертку с фольгой и смотрю на плитку темного шоколада, на идеальные квадратики и выгравированные на них слова. Я не совсем понимаю, что они значат, ибо шрифт слишком мелкий, но это и не важно. Разламываю плитку на две равные части и протягиваю одну из них Граймсу. — Я принес это тебе. — Если ты не будешь есть, то и я не буду. Я шантажист от бога! Парень закатывает глаза, как бы говоря, насколько я его раздражаю, но берет шоколад из моих рук. Наши пальцы на секунду соприкасаются, и я едва заметно вздрагиваю. Надкусываю плитку и наслаждаюсь приятным вкусом. Неужели в мире осталось еще хоть что-то такое вкусное? Сахар я последний раз видела очень давно. — Почему ты спас меня, а не оставил умирать в том киоске? «Умею» я разрядить обстановку. Карл молчит, и я уже думаю, что он не ответит. Я считаю секунды с момента, как задала вопрос. Пятьдесят два, пятьдесят три… — Потому что мы своих не бросаем. Конечно я не такого ответа ожидала, но и так сойдет. Хотя, погодите, «своих»? — Ты считаешь, что я ваш человек? — Разумеется. Ты сомневалась? Я пожимаю плечами и откусываю еще кусочек шоколада. То, как люди Рика относились ко мне сначала, и рядом не стоит с тем, как они относятся ко мне сейчас. За эти три дня ко мне два раза заходили Мэгги с Гленном, один раз Рик и семь раз Кэрол. Даже Дэрил в первый день поинтересовался у меня, как я себя чувствую, но тогда, когда Карл нес меня в дом. Я была сильно удивлена тем, что никто не спрашивал, зачем я убежала. Может, Карл что-то сочинил, или Юджину поверили, не знаю. Но как-то это странно. — Ты идиотка, ты это знаешь? Я улыбаюсь и согласно киваю. Еще б я не знала! — С чего такие выводы? — Ты сбежала из Александрии, сбежала от меня. А теперь отказываешься есть. — Ну да, причины основательные, — с сарказмом говорю я, доедая шоколад, — Ты уже съел? Парень кивает и вдруг встает. Он берет в руки книгу, лежащую на журнальном столике возле дивана, и смотрит на обложку. — Читаешь Джека Лондона? — Нет. Да. То есть… В общем, я пыталась читать. Он усмехается. Кладет книгу на место и берет со столика блокнот. Тут я сама поднимаюсь, стараясь не наступать на раненую ногу, и забираю из рук Граймса записную книжку. — Не трогай. — Это твое? — он не пытается забрать ее у меня, он просто интересуется. Без наездов, без претензий. — Нет. Думаю, эта вещь принадлежала бывшей хозяйке этого дома. Я читала то, что здесь написано, а тебе это делать не обязательно. Личный дневник молодой женщины, когда-то живущей здесь, парню читать совершенно не нужно. Карл смотрит на меня удивленно. Потом усмехается и вдруг подается вперед, целуя меня. От неожиданности блокнот выпадает из моих рук. Его губы мягкие, с привкусом мяты. Ничего не меняется. Я запускаю пальцы в шелковистые волосы парня и неумело отвечаю на поцелуй. Думаю, у него опыта не больше, чем у меня, но все равно он целует меня уверенно, а не как я его тогда на дороге — боясь сделать лишнее движение. Чувствую руки Карла на своей талии сквозь тонкий свитер. Он близко, так близко, что сердце тревожно замирает, а ноги дрожат от ощущения спокойствия и умиротворения. Парень отстраняется, но не отходит. Он обхватывает мое лицо ладонями и наши лбы соприкасаются. — Ты такая странная. — Я чувствую его мятное дыхание на своем носу. — И мне это нравится. Поднимаю взгляд и смотрю на парня. Понимаю, что нужно что-то сказать, но не придумываю ничего лучше, чем: — Почему мята? Карл улыбается. Господи, в такие моменты хочется его придушить. — Мне нравится мята. Она растет возле этого дома, как раз под тем окном, — он показывает рукой в сторону окна, которое я вчера задернула шторой, а то света в помещении было слишком много. — Ты пьешь чай, или как? — Жую свежие листья. Граймс достает из заднего кармана джинсов сложенный вчетверо носовой платок, разворачивает его и протягивает мне листочек свежей мяты. Одурманивающий запах. Беру мяту и осторожно пожевываю кончик листика. Смотрю на Карла, делающего то же самое, и кое-что понимаю: я не влюблена, я действительно его люблю. Люблю с тех пор, как поцеловала первый раз. Люблю его шерифскую шляпу, скрывающую половину лица, люблю серые глубокие глаза, прямой нос, мягкие губы с привкусом мяты, люблю всего и без остатка. И мяту тоже люблю. Отныне и навсегда. Аминь.