Выстоим

      Иногда то, что мы получаем не совпадает с тем, что мы хотели получить. Люди попадают в те места, где не хотели быть, в те ситуации, которых все боятся и дрожь пробегает по телу при упоминании о них. Война разрушает жизни. Она безжалостно проходит по головам и решает, кто останется жив, а кто умрет.       Одно из событий, которое всегда упоминается, это блокада. Блокада – окружение и полное отсоединение определенного места от остального мира. Окруженные души, потерявшие веру в будущее и счастье.       8 сентября 1941 год. Блокада, как и все ужасающие события приходят неожиданно. Тот день казался обычным для нашей семьи. Отец ушёл на работу, мать осталась нянчится с младшей сестрой, а я проводил свои «прекрасные годы» за книгами. Книги заменяли мне друзей, позволяли погружать в иной, более красочный мир. Иногда я обменивал какие-то свои старые игрушки на книги, а бывало так, что таскал столь прекрасных для меня «бумажных друзей» из библиотеки. Листая новую книгу, я погружался новый мир, пока меня не отвлекло сообщение о начале блокады. В тот же день произошёл пожар на бадаевских складах.       В первые дни мало кто верил в серьёзность ситуации, но многие жители города начали основательно готовиться к осаде: буквально за несколько часов из сберкасс были изъяты все сбережения, магазины опустели, было скуплено всё, что только возможно. Ещё через некоторое время всем становилось понятно, что всё это серьёзно, и паника вселилась в людей. Я завёл дневник, чтобы оставить хоть какие-то следы, воспоминания. Сейчас не так легко вспоминать об этом, но эти записи помогают мне восстановить эти события. ***

14 сентября. С каждым новым днём в городе всё тише и тише. Если пройтись по улице, то слышны лишь выстрелы. С самого первого дня начались артобстрелы. Эти ужасные звуки подавляют меня. Продовольствия почти нет. Мама ходила недавно на рынок, точнее, то, что от него осталось и купила «сладкую воду». Конечно, пришлось процеживать от земли, но мама говорит, что скоро всё станет хуже. Нормы на хлеб снизились. Рабочим и инженерно-техническим работникам — по 600 граммов, служащим — по 400 граммов, детям и иждивенцам — по 300 граммов. Отец говорит, что скоро ещё снизят и тогда голодная смерть будет стоять к нам лицом к лицу. Хх.

      Написав несколько строчек в дневник, я услышал, что обстрелы временно прекратились и можно выйти в город. Удивительно, но театр работал и там даже что-то показывали. Это довольно странно, видеть единственный, немного одинокий, работающий театр на улице, где теперь почти ни души. Немного позже люди начали выходить. В глазах каждого читался страх и недоумение. Голова начинала кружиться от такого зрелища. Огромная площадь, а ты почти один стоишь в середине. Папка с рисунками, книгами выпала у меня из рук. Тогда я понял, что это только начало, что всё самое ужасное, леденящее сердце впереди.       -Вы уронили,-раздался хриплый голос где-то сбоку.       -Да,-промямлил я.-спасибо большое.       -Я Гарри,-парень протянул мне папку. Он был симпатичным, длинные кудри слегка спадали на плечи, глаза были зелёные, с голубым переливом, но в них читался страх, вопреки спокойствию, которое он так прекрасно разыгрывал.       -Я Луи, тоже приезжий? – поинтересовался я, прижимая папку к груди.       -Да, три года назад приехал,-парень смущался.       -Я здесь живу почти с детства, но родился в Британии. Кто бы мог подумать, что начнётся такой ужас?       -Да,-повисло молчание.       Звук метронома прервал молчание быстрым ритмом, что значило, что срочно нужно скрыться в бомбоубежище. Гарри схватил меня за запястье и бегом потащил за собой. Фашистские самолёты плотно летели, закрывая солнце. Под крики «Воздушная тревога!» нас всех загнали в бомбоубежище. Спустившись вниз, нас охватила темнота и сырость. Звуки капель разбивающихся о пол гулял эхом по этим сырым стенам. Женщина зажгла керосиновую лампу и подняла над собой. Осмотревшись, ужас пробрал до костей. Женщины прижимали к себе своих детей, немного покачиваясь. Дети вызывали жалость, крепко схватившись в своих матерей, бабушек, задерживали дыхание, будто боялись, что бомба вот-вот разорвет их. Я взглянул на своего «спасителя», он старался выглядеть спокойно, что восхищает.       -Ты в порядке? -прошептал он, на что я лишь кивнул, прижимая папку к груди сильнее. В бомбоубежище мы просидели до конца бомбежки, а когда вышли, то столкнулись с разрушением на улице. Некоторые дома были разрушены, люди лежали в не естественных позах. Люди быстро разбежались, а я посчитал нужным добежать до дома.       -Увидимся ещё, Луи,-попрощался Гарри.       -Увидимся,-я кивнул и рванул до дома.       Бомбёжка шла в том районе, где я жил, поэтому паника пожирала меня. Видимо не зря. Мать стояла у дома, держа на руках Лотти, и горько рыдала. Я подошёл к ней, пытаясь узнать всё.       -Отец! -она показывала на наш дом, где прошлась бомба. Это всё что она смогла сказать. Стиснув меня в крепких объятиях мать рыдала ещё несколько минут, после чего передала мне сестру. Так погиб мой отец.       -Следи за ней, я договорюсь с Маринкой, чтобы она позволила переночевать сегодня у неё,-мать вытерла слёзы и пошла в сторону к дому. Маринка – наша соседка, женщина молодая, есть Женя - сынишка восьмилетний, мужа её отправили на фронт, поэтому воспитывала она сына одна. Всегда отличалась силой духа, добротой, милосердием и готовностью прийти на помощь ближнему.       К вечеру мы забрали теплые вещи из нашей разрушенной квартиры и ушли к Маринке. Вместе с мамой они сделали студень. У моей мамы было множество приправ, поэтому студень оказался не так уж плох. На фоне голода всё окажется вкусным. Как по расписанию в восемь часов вечера началась бомбежка. Квартира содрогалась, свист падающих бомб стоял в ушах. Комнату трепетно освещала лишь одна свеча, которая вот-вот погаснет. Холод охватил квартиру, пронизывая всё тело дрожью. Мать достала толстое одеяло и накрыла нас с Женей, ей и Маринке, в свою очередь, пришлось надеть теплые вещи. Укутавшись во всё, что только можно, мы легли к печурке. Много тепла от неё не было, но всяко лучше, чем замерзать. Каждый из нас вслушивался, ожидая, что бомбёжка прекратится.       На утро мать отправилась на Неву за водой, приказав нам с Женей найти дома документы, теплые вещи, спички, керосин, крупу. Проводив маму до подъезда, я увидел знакомый силуэт.       -Здравствуй, Луи,-парень немного наклонился корпусом вперед.       -Здравствуй, что ты тут делаешь? -спросил я.       -Я живу рядом,-обаятельно улыбнулся парень.       -Не знал, прости мне надо дома забрать вещи, квартиру разбомбили,-вздохнул я.       -Я помогу тебе.       -Ты уверен, я думаю, у тебя есть дела в другом месте,-я уже было сделал шаг по направлению к своему подъезду.       -Я настаиваю,-Гарри догнал меня.       Оказалось, что семья Гарри не жила с ним, что ему 21 год, он любит классическую музыку, играет на фортепьяно. Он оказался милым парнем, даже помог мне с вещами. Рассуждения, мысли этого парня восхищали меня. Я не был уверен в нем на все сто процентов, но сейчас никто никому не верит.       С Гарри мы долгое время сидели и разговаривали. Разговаривали обо всём, о его прежней жизни, о книгах, о людях, о войне, он покорял меня. Я попросил его сыграть мелодию на пианино, но что тот любезно согласился. Его пальцы медленно, словно в танце, перемещались по клавишам, создавая творение. Мелодия была грустная, но в тоже время будто о счастье. Так и началась наша с Гарри история.