Рыжий, упрямый, мой

— Ну, чё хотел, рыжий? — спросил Грэхем, мрачно оглядываясь. Вообще-то он прекрасно знал, чего именно хотел «рыжий», но назначать для этого встречу в ангаре для мётел не казалось удачной идеей. — Как — чего? — удивлённо вскинул брови Фред, небрежно опираясь на свою метлу. — Того, что ты обещал. Грэхем нахмурился, тяжело глядя в упор. — Я не понял, грифф, у тебя зубы лишние? — Мы договаривались! — побледнев, огрызнулся Фред. — Если я сыграю за охотника и смогу забить вам хоть один гол, ты мне... — Заткни пасть, — прервал тот, сгребая воротник его мантии в горсть. Дёрнул, притягивая Фреда ближе. — Но ты же обещал? — прошептал тот. — Обещал. Тебя за язык никто не тянул! Грехэм скривился и засопел, обдумывая ситуацию. Чёрт его дёрнул сказануть перед тренировкой такую ерунду! Чёрт дёрнул директора сослать после выпускного все хогвартские квиддичные команды в полном составе в этот тренировочный лагерь на целое лето! Чёрт дёрнул Флинта вообще начать идиотские тренировки совместно с гриффами! То есть, бывшими гриффами, теперь-то они уже не студенты, но память живучая штука, и факультетские прозвища, видимо, останутся в ней и через десять лет. Впрочем, Грэхем знал, что врёт сам себе: на самом деле общие тренировки ему нравились гораздо больше, чем прежние, когда они тренировались только своей командой. Гриффы не давали расслабиться и заставляли выкладываться на полную. Но в последний раз получилась явная хуйня. Перед выходом на поле парни, как обычно, зацепились между собой на извечную тему «кто в квиддиче лучше». — Да у вас хорошего — только новые мётлы, — дерзко заявил Фред Уизли, насмешливо улыбаясь. Именно он на пару с братом, а иногда и без него, чаще всего лез на рожон и отважно ввязывался в любую склоку. Грэхема это бесило как никого другого, заткнуть рыжего недоноска он считал делом чести. В результате получалось, что половина всех ссор во время тренировок сводилась к жаркому и неугасимому противостоянию между ним и Фредом. Тот осклабился с выражением явного превосходства: — Сами по себе ни на что не годитесь. Пьюси и Боул возмущённо дёрнулись, намереваясь начистить обидчику рожу за такой явный поклёп, но Грэхем удержал их взмахом руки. Флинт за драку перед тренировкой всех кастрирует — и своих, и чужих. После — деритесь сколько влезет, хоть убейте друг друга, но не до. Впрочем, тренер убьёт их ещё раньше. — Ты бы молчал лучше, рыжий, — усилием воли унимая взметнувшееся внутри бешенство, нарочито лениво протянул Грэхем. — Битой махать много ума не надо, работёнка для дегенератов. — Он хищно прищурился, игнорируя сердитый взгляд загонщика Боула. — А слабо за охотника сыграть, а, Уизли? Раз ты умный такой? — Не слабо! — запальчиво воскликнул тот, не обращая внимания на встревоженно дёргающего его за рукав брата. — Отсосёшь ещё, когда я вам гол зафигачу. — А и отсосу! — с каким-то бесшабашным азартом оскалил зубы Грэхем. Помолчал и многозначительно ухмыльнулся: — А если проиграешь, вытрахаю из тебя всю спесь. — Парни, хорош, — неуверенно вмешался Майлз Блэтчли. — Что за херню городите? Посмеялись, и хватит. — Он подхватил свою метлу и выдвинулся из раздевалки. Все эти пошлые разговорчики и шутки ниже пояса были обычным делом среди парней, особенно когда на тренировку собирались вместе бывшие представители противоположных факультетов. Пари никто не воспринял всерьёз, один лишь Пьюси внимательно посмотрел на спорщиков и усмехнулся, покачав головой. Но никак не прокомментировал и молча отправился за Блэтчли. Остальные потянулись за ним. Грэхем отмер и сделал шаг вперёд. Навис над Фредом, выдохнул почти в самое ухо. — Забились? По-настоящему? — Он протянул свою огромную лапищу. — Или уже в штаны напрудил? — Фред, не слушай его, — вклинился слегка раздражённый Джордж. — Пойдём отсюда, там уже Олли ругается, тренировка вот-вот начнётся... — А ты не встревай, — шикнул на него Грэхем. — Или твой хвастливый братец ничего без тебя не решает? — Забились! — выпалил Фред и смело пожал протянутую ладонь. — У вас не вратарь, а дырка. Посмотрим, что запоёшь, когда я вам его вместе с квоффлом в кольца забью. * * * И ведь забил, мелкий рыжий паршивец! Наблюдая, как заветный мяч с подачи Фреда Уизли красиво влетает в крайнее кольцо — прямо поверх вскинутых рук Майлза, — Грэхем сглотнул и почувствовал, что его обдаёт жаром. Он знал, что должен быть сейчас в бешенстве. Должен рвать и метать, разбить долбоящеру Блэтчли морду в кровищу за то, что тот умудрился пропустить именно этот квоффл. Ловил же он другие, говнюк. Тоже не все, конечно, но ловил, а здесь! Всё это Грэхем понимал умом, а чувствовал только тягучее, удушливое… нечто. Странное и будоражащее, постыдное и горячее, слегка отвратительное в своей запретности и настолько же влекущее. Пусть сейчас будет немного не то — трахнуть рыжего нахала хотелось куда сильнее, чем отсасывать, ему уже давно пекло это сделать, — но... * * * Всё началось этой весной. В середине апреля их кэп внезапно и неожиданно совсем ёбу дался и объявил, что теперь они тренируются с гриффами. Целую минуту в раздевалке царила звенящая тишина, а потом воздух наполнился дружным ропотом. Флинт набычился, обводя своих игроков тяжёлым взглядом: — Кто-то недоволен? — и потёр кулаком о кулак. Судя по постным физиономиям, недовольны были все, но сказать об этом вслух никто не посмел. А потом и вовсе стало нравиться, хотя они упорно в этом не признавались, продолжая ворчать и зацепляться с гриффами при каждом удобном случае. Флинту на всё это было глубоко похер — небось не младенцы, сами разберутся, а пар спускать надо. Вуд же, когда слышал очередные подъёбки в адрес своей команды или факультета в целом, краснел и начинал орать. Марк на это обычно пожимал плечами, аккуратно хватал его под локоть и выводил, игнорируя сопротивление и надсадные вопли. А через несколько минут приводил обратно — абсолютно спокойного и умиротворённого. Парни всё гадали, как это Флинту всегда удаётся так ловко и быстро унять грифферского кэпа: следов побоев на том ни разу замечено не было. И когда уже почти сошлись на том, что Флинт использует какое-нибудь тёмное фамильное заклинание, вдруг выяснилось, что эти двое… встречаются. Как натуральная парочка! То есть не совсем натуральная, конечно. Сначала были шум и скандал, слизеринцы возмущённо возбухтели, но после пары сломанных носов и выбитых зубов, которыми бешеный Вуд, не скупясь, наградил особо болтливых, присмирели и махнули рукой на личную жизнь двух капитанов. Грэхем, в отличие от остальных, Флинта с самого начала не осуждал, молча наблюдая со стороны, во что выльется этот голубой романс на глазах у всей школы. И с изумлением осознавал, что ничего страшного не происходит. Конечно, шептались за спиной и пальцами иногда показывали, но это были мелочи. А как-то раз, перед самым выпускным, Грэхем заявился на тренировку гораздо раньше остальных — хотел успеть отполировать метлу перед игрой. И нарвался на беспрецедентное зрелище: голый по пояс Вуд стоял с приспущенными штанами, выгнув спину и упираясь в стену острыми локтями, а Флинт, их суровый и грозный капитан, у которого на всё один ответ — кулак в морду, опустился перед ним на колени и со вкусом отсасывал. В первую секунду Грэхему захотелось вытереть рот, отплеваться, зажмурить глаза. Убежать или хотя бы отвернуться, чтобы не видеть. Тело перетряхнуло от омерзения, которое буквально тут же, не давая опомниться, ломая все правила и понятия, тесно переплелось с ненормальным, липким возбуждением — острым, до головокружения и колючей горечи в пересохшем рту. Ничего не соображая, он застыл на месте, не в силах оторвать взгляд. Вуд постанывал, Флинт молча сопел, Грэхем смотрел, глотая слюну, и чувствовал, что на его стояк уже можно повесить все форменные мантии команды. А ещё лучше — одному борзому гриффу, тощему, долговязому и рыжему, стояк этот в рот воткнуть. Или ещё куда. Рука невольно потянулась вниз, пролезла в трусы, и Грэхем, помимо воли представляя на месте развлекающейся парочки себя и Фреда, быстро дошёл до разрядки и кончил так бурно, как ещё никогда не кончал. После того случая он как будто окончательно помешался. Рыжий говнюк по-прежнему нарывался, совершенно неуважительно ржал и за словом в карман не лез, провоцируя на ругачки, а Грэхема преследовала навязчивая мысль подвалить к нахалу, бесцеремонно загнуть и поиметь хоть разок. Смачно так, с оттяжкой. И чтобы Фред тоже вот так стонал во весь голос... Моргнув, Грэхем отвлёкся от воспоминаний и рассеянно огляделся. Тренировка давно закончилась, все ушли. И Блетчли, сука, благоразумно свалил раньше всех, опасаясь его справедливого гнева. Каким бы тот ни был тупым, но засёк бешеный взгляд, которым одарил его Грэхем, когда он проворонил квоффл. Тот вздохнул. Что ж, хрен с ним — отсосёт он рыжему, раз обещал, так и быть. А потом обязательно трахнет. И тогда это блядское наваждение наконец-то отпустит. Тем же вечером он получил мятую записку, где неровным почерком было обозначено время, место и имя. Грэхем усмехнулся, читая прыгающие строчки. Скомкал бумажку, подпалил палочкой, сжёг и пошёл. И вот он здесь. * * * — ...Ладно, грифф, — возвращаясь в реальность, нарочито небрежно бросил Грэхем, специально представляя всё так, словно делает одолжение. Это чтобы никому не пришло в бестолковую рыжую голову, будто он сам чего-то хочет. — Не ной. Обещал — выполню. Раздевайся. Тот широко распахнул глаза, явно не рассчитывая на такую покладистость. Интересно, а на кой он вообще тогда сюда припёрся? Поймать на слове, убедиться, что «подлые слизеринцы слово не держат», и с чистой совестью удалиться? Грэхем хмыкнул, красноречиво оглядывая застывшего у стены Фреда: — Оглох или онемел? Тот не пошевелился. Грэхем подошёл вплотную, приподнял пальцем подбородок и пристально вгляделся в веснушчатое лицо. — Ну, чего застыл? — спросил неожиданно мирно. — Штаны-то сними, как я условие пари выполню, грифф? — Меня зовут Фред, — неожиданно произнёс тот, убирая его руку от своего лица. — И что? — пожал плечами Грэхем. — Ты же всё равно грифф. — Тебе всё равно, кому отсасывать? — с деланным недоумением посмотрел на него Фред, и Грехэм завис, ошеломлённо моргая. А рыжий не так-то прост, уделал его одной фразой. — Хорошо... Фред, — снисходительно согласился он и усмехнулся. — Доволен? И если сейчас не разденешься, будем считать, что ты отказался от пари и прощаешь мне долг. Я тебя здесь уговаривать полвечера не нанимался, усёк? И тогда, чтобы всё было не зря, я тебя выебу. Чтобы хоть одно условие спора было выполнено. Фред отмер и суетливо завозился, расстёгивая мантию и стаскивая через голову растянутый страшноватый свитер с вышитой на груди буквой «Ф». Грэхем ему не помогал, с любопытством наблюдая за ним. Высокий, худой, но вовсе не хрупкий, и близко нет. Кожа бледная, а веснушки, оказывается, не только на лице, а по всему телу. Фред наконец перестал шебуршать. Выпрямился у стены, держась за пояс расстёгнутых брюк, и, отведя взгляд, медленно спустил их вместе с трусами до колен. И отчаянно покраснел. Грэхем придвинулся к нему, скосил глаза вниз. Член мирно покоился в отливающих медью завитках волос и даже не думал стоять, был лишь слегка напряжён. Фред проследил за его взглядом и робко потянулся губами навстречу, но Грэхем отпрянул: — Мы чё — бабы?! — Разве целуются только бабы? — удивился тот, широко распахивая глаза. Перед таким необычно серьёзным, рассудительным и спокойным Фредом — будто незнакомец, а не привычный до зубовного скрежета, насмешливый и дерзкий Уизли! — Грэхем вдруг ощутил себя ломающейся капризной тёлкой. И разозлился. Сплюнул на пол, схватил своего партнёра за волосы на затылке, привлёк к себе и впился в послушно раскрывшиеся губы жёстким поцелуем. Фред недовольно замычал ему в рот, но отстраниться даже не пытался — просто оцепенел в его хватке и слабо шевелил языком, отвечая на поцелуй. Почувствовав, как в бедро ему упёрлось что-то твёрдое, Грэхем прервался. «Возбудился», — мелькнула дебильная мысль, и он протянул руку, обхватывая чужой горячий и пульсирующий член. Ну... ничего страшного, почти как свой. «Нет, лучше», — признал он через минуту и крепче стиснул ладонь. Фред издал задушенный вздох со всхлипом, непроизвольно толкнулся в его кулак, и Грэхем с превосходством усмехнулся. — Что, малыша Фредди ещё никто там не трогал? — он прекрасно знал, что как раз в апреле обоим рыжим стукнуло по восемнадцать, но не подъебнуть не мог, в этом же весь кайф! — С-сам ты м-малыш, — задыхаясь, предсказуемо огрызнулся Фред, невольно упираясь лбом ему в плечо. И накинулся с новым пылом. — Притормози, — наконец пробормотал Грэхэм, отдёргивая руку — у самого в штанах стояло колом, ломило, ныло и требовало ласки. Фред замер, громко сопя. Поднял голову, глянул на него выжидающе. Тот слегка растерялся: а дальше что? Как именно делать это, он понятия не имел, он же не хуесос какой-нибудь! Фред смотрел, Грэхем мялся, топтался на месте. Член начал медленно опадать. — И? — подал голос вконец раздосадованный Фред. — Ты будешь что-то делать? — Закройся, — смущённо буркнул Грэхем. Снова переступил с ноги на ногу и неловко опустился на колени, чувствуя себя по-дурацки. Он никогда ещё ни перед кем так не стоял! Колкое раздражение взвинтилось до краёв, и ему пришлось приложить все усилия, чтобы не психануть, бросить всё и уйти. Ещё и Фреду навалять за его провокации. Но тупое бычье упрямство взыграло на полную, не давая отступить: ведь потом этот рыжий мудак будет кривить свою невыносимо насмешливую рожу и смотреть, молчаливо подкалывая. Ещё хуже, чем раньше. Можно силой заставить заткнуться, можно вообще забить и послать, но тот всё равно будет знать. И Грэхем будет. Он вздохнул, наклоняясь вперёд, и неловко обхватил губами головку. Прислушался к ощущениям — ничего противного. Тем более, что Фред от его прикосновения судорожно втянул носом воздух и сипло застонал, слегка шевельнув бёдрами ему навстречу. Грэхем моментально вскинул голову и не поверил своим глазам: в кои-то веки тот растерял всю самоуверенность и наглость. Красный, как рак, он обкусывал губы и громко дышал. Что, не ожидал, грифф? Грэхем самодовольно усмехнулся. Вид ошалелого Фреда ему так понравился, что он с утроенным энтузиазмом вернулся к прерванному занятию, старательно посасывая и облизывая со всех сторон твёрдый блестящий член. Правда, на практике всё оказалось не так просто, как ему представлялось: слюны было слишком много, она текла по подбородку, головка тыкалась прямо в горло, отчего Грэхем давился и машинально дёргался, задевая зубами чувствительную плоть во рту — и тогда уже болезненно вскрикивал Фред. А «стонать от удовольствия», как Грэхему мечталось, тот, видимо, и вовсе не собирался. Челюсти нестерпимо заломило, и он сдался: вскочил на ноги, навалился на Фреда, придавил к стене и упёрся руками по обе стороны от его головы. — Слышь, рыжий… Фред то есть… — исправился он. — Давай по-нормальному, а? Ну… потрахаемся? — и испытующе уставился в лицо. Глаза у Фреда стали круглые-круглые. И испуганные. — Но… — Не боись, — придвинувшись к нему совсем вплотную, зашептал Грэхем. — Не обижу. Сделаю всё путём, как сам захочешь. М?.. — Как сам захочу? — неожиданно сердито сверкнул глазами тот. — Может, в задницу поцелуешь? — А надо? — растерялся Грэхем. Поймал ошарашенный взгляд, пришёл в себя и покраснел от гнева, непривычного смущения и жаркого возбуждения, пробившего с головы до пят. — Всё, допизделся, — прошипел зло, крепко ухватил Фреда за шею, одним движением развернул спиной к себе. — Теперь усохни. А то метлой выебу, — и настойчиво надавил, вынуждая своего партнёра прогнуться, а потом и вовсе упасть на четвереньки. Тот, что странно, не сопротивлялся — сдавленно хмыкнул, засопел, потом покорно замер, опустив голову. Грэхем бухнулся на колени позади него. Огладил жёсткой, шершавой ладонью мелко подрагивающее тело — от шеи до поясницы. Резким движением раздвинул крепкие, подтянутые ягодицы. Полюбовался, чувствуя, как мутится в голове. «В задницу поцелуешь?..» — пронеслось в голове призрачным шёпотом. Тяжёлое, иссушающее возбуждение медленно заворочалось, поднялось изнутри, отдалось в паху так остро, что он чуть не задохнулся. Секунду поколебавшись, он махнул на всё рукой. Легонько шлёпнул напряжённого, как струна, Фреда по внутренней стороне бёдер, заставляя расставить колени шире, и решительно наклонился. Высунул язык, осторожно касаясь судорожно сократившегося отверстия. Но на долгие прелюдии он сроду не был мастак, поэтому с исследовательским интересом сразу протолкнулся дальше, так глубоко, как только мог. Фред дёрнулся, задышал с присвистом, подаваясь навстречу его неумелому, но старательному языку. Попытался выпрямиться, и Грэхем на автомате опустил широкую ладонь на выпирающие лопатки. Властно надавил, почти утыкая засранца носом обратно в пол. Фред заёрзал, невнятно зашипел что-то сквозь зубы, всхлипывая и трясясь. Грэхем ускорился, впадая в раж. Вот теперь всё было как надо: рыжий стонал так развратно и зажигательно, что мёртвый бы кончил, и он всё больше распалялся, позабыв про стыд и сомнения. Тем более, что ни мерзко, ни плохо по-прежнему не было — было улётно, крышесносно, и отчаянно хотелось большего. Фред заскулил, бесстыдно оттопыривая задницу, полностью открываясь. Член от этого зрелища запульсировал, налился тяжестью, почти болью, и Грэхем выпрямился, пережал его у основания. Вытер пот со лба, смутно вспоминая обрывки своих скудных знаний. Кажется... растянуть вроде надо. Он плюнул на пальцы и приставил их к облизанному входу, погружая внутрь один и почти сразу второй. Фред ойкнул, слегка напрягаясь, но не стал брыкаться, послушно терпя и часто сглатывая. Грэхем осторожно похлопал его по ягодице и вновь сосредоточил внимание на пальцах, двигая ими по-всякому, разводя в стороны и изучая ощущения. Внутри было горячо, тесно, обхватывало, сжимало со всех сторон... Вид собственных пальцев, то показывающихся из растянутой, хлюпающей дырки, то вновь погружающихся в неё, завёл так, что перед глазами поплыло и замельтешило. Коротко рыкнув, он добавил слюны и бесцеремонно втиснул ещё один палец. Услышал сиплый вскрик, но его это уже не остановило. Фред затрепыхался, замычал, подаваясь вперёд, словно пытаясь убежать. Грэхем снова придавил его к полу и машинально согнул пальцы, случайно задевая что-то внутри. Фред взвился, захлёбываясь очередным криком, резко подаваясь ему навстречу. Тот снова надавил туда же, уже сильнее — Фред мучительно застонал, вскидывая голову. Бледное тело заходило ходуном, ноги разъехались, и Грэхем понял: ещё хоть секунда промедления, и он сольёт прямо в штаны. Грубо выдернув пальцы, он быстро расстегнул брюки, вытащил разрывающийся от жгучего возбуждения член, приставил его к чуть припухшему отверстию и надавил, погружая головку. Вспышка ослепляющего удовольствия резанула по глазам, вышибая мозги, и он резко подался вперёд, вламываясь до конца и сразу начиная размашисто двигаться, уже не слыша, как бьётся и орёт под ним Фред, судорожно цепляющийся пальцами за деревянные половицы и выгибающийся так, что худое длинное тело, казалось, вот-вот переломится надвое. * * * — Эй, рыж… э… Фред… — Грэхем потеребил его за плечо. Тот всё ещё тяжело дышал после сумасшедшего секс-марафона, отвернувшись к нему спиной и скрючившись на полу. Из растраханной задницы медленно вытекала сперма, и Грэхем, наконец вспомнив про палочку, взмахнул ею, мимоходом произнося Очищающие. — Ты что затих? Тот слабо пошевелился, дёрнул плечом, сбрасывая его руку, и с усилием поднялся на дрожащие колени. Подтянул болтающиеся на щиколотках трусы, надел их, поморщился и сел прямо на пыльный пол, с измученным видом привалившись спиной к стене — бледный, лишь искусанные красные губы выделялись ярким пятном. Вытаращился исподлобья, смотря не мигая. Этот взгляд — с вечной насмешкой в глазах — всегда бесил Грэхема, но теперь, помимо обычной насмешки, в нём было что-то ещё. Что — боггарт его знает, но всё же стало слегка не по себе. — Что так вылупился? — хмуро спросил он. — А нельзя? — ехидно поинтересовался Фред, и Грэхем почувствовал, что моментально закипает, как это часто бывало, стоило им с Уизли — именно этим Уизли — закуситься на очередной тренировке. У поганца просто талант доводить его до психа. — В зубы хочешь? — мрачно осведомился Грэхем. Плечи у Фреда неожиданно поникли, глаза потухли, а натянутая ухмылка расползлась шире, превращаясь в ядовито-презрительный оскал. — Тупой ты дебил, — сказал спокойно, даже с некоторым сожалением. Упёрся ладонями в пол, медленно поднялся на ноги и начал одеваться, морщась и не поднимая головы. Совершенно незнакомый, послушный и отзывчивый Фред, который только что ему подставлялся и весьма забавно краснел при этом, исчез без следа, и Грэхем почувствовал раздражение. — Слышь, чего ты дерзкий такой? — спросил он, с трудом сохраняя спокойствие. — Я же с тобой… нормально. Тот подхватил с пола метлу, выпрямился. Лицо дрогнуло, искажаясь в странной гримасе. — Скоро отбой, — нейтральным тоном произнёс он, направляясь к выходу. — Тренер убьёт за несоблюдение режима, я пошёл. — И всё? — Грэхем прищурился, глядя в удаляющуюся спину. Вроде бы и сам понимал, что вопрос глупый — в самом деле, ну переспали и разбежались, делов-то. Однако перед глазами до сих пор проносились картинки недавнего секса, дыхание снова учащалось, и в голове неприятно и надоедливо билась мысль, что прямо сейчас он упускает из вида что-то важное. Непонимание ситуации нервировало. Фред притормозил у самой двери. — Чего тебе ещё? — не оборачиваясь, спросил он тихо. — Ты меня поимел, радуйся. Получил, что хотел. Захочешь растрепать — трепи, тебе же хуже: все узнают, что ты гомик, и будут показывать пальцами. А мне плевать, цветов и конфет я от тебя так и так не ждал. — Я не гомик! — вызверился Грэхем. Ответом ему был ехидный смешок. Дверь хлопнула, и он остался один. — Ну и вали, недоумок рыжий, — пробурчал он, пытаясь побороть чёткое ощущение, что это не он поимел, а его поимели. — Упрямый, чёрт. — Он с остервенением сгрёб в охапку свою одежду и начал быстро приводить себя в порядок. У порога Грэхем остановился и в приступе нахлынувшей неконтролируемой злости впечатал кулак в стену, разбивая костяшки. Зашипел от боли и почувствовал, как его слегка отпускает. Глубоко вздохнув пару раз, он вышел на улицу и побрёл в сторону мужского флигеля, который их команда делила с бывшими рейвенкловцами. Гриффиндорцы с хаффлпаффцами жили в таком же поодаль, а немногочисленные девчонки — в отдельной комнате в главном корпусе, находящемся слегка в стороне. Грэхем замер на полушаге, устремив рассеянный взгляд вдаль, на поле для квиддича. Кольца одиноко торчали в быстро сгущающихся сумерках. В воздухе внезапно возникла маленькая фигурка в развевающейся синей мантии (у всех без исключения здесь была однотипная форма, которую им выдали по прибытии и заставляли носить практически не снимая). Рыжие как костёр волосы трепал ветер. Одинокий игрок взмахнул битой и с силой ударил по невесть откуда возникшему мячу (почему-то не бладжеру, а квоффлу) в сторону правых ворот — именно за них обычно играла на тренировках слизеринская команда. Мяч стремительно полетел вперёд, потом вдруг превратился в три, и каждый влетел в одно из колец. К меткому игроку тут же подлетели три тёмных, расплывчатых фигуры, обняли, увлекая за собой. Рыжий выгибался на метле и весело хохотал, запрокинув голову. «И что, теперь все трое ему отсосут? — возникла дурацкая мысль. — А может, и ещё кто-то?.. — Грэхем обалдело моргнул и замотал головой, прогоняя видение. — Обломитесь, — усмехнулся кривой волчьей улыбкой. — Мой!» Мельком взглянув ещё раз на пустое поле, он отвернулся, ускоряя шаг. — Нахрена ему цветы? — уже поднимаясь по деревянной лесенке в тёмный флигель, озадаченно пробормотал он под нос. Впрочем, кто его знает, придурка, что там у него на уме. Вдруг правда надо? Грэхем-то во всей такой чепухе ни рожна не смыслит. С Флинтом бы посоветоваться — у него опыт, он должен знать, как с этими трёхнутыми гриффами обращаться. Грэхем скривился — плохая идея — и снова задумался. Ну... цветов можно из общественной клумбы надрать, не проблема — у главного корпуса аж целых две по бокам расположились. Главное, проследить, чтоб цветочки не хищниками оказались, а то отожрут ему пару пальцев ненароком. Он содрогнулся. «А за конфетами, — решил он, — в субботу в деревню смотаюсь. Отпрошусь у тренера на часок...»