Альтернативы

      — Подними взгляд и посмотри на меня.       Том оторвал голову от пола. В тени что-то заворочалось, зашевелило восемью лапами. Что-то большое и черное.       — Ну же, смелее, посмотри.       Нечто согнулось по-паучьи и приблизилось к Тому, склонилось над ним. Сквозь сумрачную дымку он увидел над собой лицо, черное и глянцевое, как агат. Оно было без глаз, без носа — имелась только тонкая щель рта с иглами вместо зубов.       Том истошно закричал и вскочил на ноги. Он бросился через комнату к двери, но та разлетелась в щепки, стоило к ней приблизиться — и за ней обнаружилась голая кирпичная кладка.       Мужчина обернулся. Черноликий урод стоял на прежнем месте и покачивал восемью длинными суставчатыми конечностями. Его тело росло прямо из дощатого пола, как смоляной столб с угольными восковыми наплывами. Том снова закричал и начал креститься, но наваждение отказывалось исчезать.       Урод молча дожидался окончания истерики.       — Мне казалось, я был нужен тебе, — проворчал он огорченно, когда человек замолчал. — Ты ведь просил дозу.       Услышав это, Том немного пришел в себя. Тяжело дыша, он медленно сполз по стене.       — Да, я просил, — робко подтвердил он. — Ты галлюцинация, верно?       — Ничего подобного, — отозвалось чудовище. — Я твой ангел-хранитель. Я вполне реален, как и этот обоссанный тобой пол. Я всего лишь принес то, что ты просил.       — А-ангел…?       Монстр протянул Тому руку и раскрыл усеянную язвами ладонь. В ней оказалось два сморщенных черных комка. Мужчина изумленно посмотрел на «ангела».       — Это волшебные угли, — пояснил монстр, вздрогнув восковым телом. — Эффект лучше, чем от ЛСД. Достаточно прожевать один, и ты получишь представление о галлюцинациях. А вот сунешь в рот второй — и грань между реальностью и бредом для тебя размоется.       — Ты хочешь меня отравить… — просипел Том.       — Нет. Вовсе нет. Просто подойди и попробуй.       Мужчина поднялся и осторожно, с опаской приблизился к монстру. Приняв из его ладони один уголек, Том, помедлив, положил угощение в рот.       — Ну, как? — осведомилось существо, обнажая игольчатые зубы в хитром оскале.       Том блаженно прикрыл глаза и закачался, подобно иве на ветру. Он и был ивой, растущей на высоком берегу поросшего тиной пруда. Над ним развернулось медное небо, рядом в обе стороны пролегла асфальтовая дорога, отделявшая Тома от бесконечных полей…       Монстр нежно ласкал его своими руками, Том тихо постанывал от получаемого удовольствия. Ощущение, которое он испытывал, в разы превосходило оргазм и, в отличие от наркотической эйфории, было очень долгим.       Но впоследствии действие волшебного угля прекратилось.       — Хочу второй! — воскликнул Том и вытянул перед собой руку, но монстр не спешил вкладывать в нее очередной галлюциноген.       — Нет, — покачало агатовой головой чудовище. — Второй надо заслужить.       — Заслужить? — удивился мужчина.       — Ага, да, заслужить. Я ведь не просто так помогаю тебе бороться с твоей ломкой. Я продемонстрировал тебе товар. За все нужно платить.       — Деньги? Ты хочешь денег? — забормотал Том и судорожно стал шарить по карманам.       — Деньги? — монстр скрипуче рассмеялся. — Будь у тебя деньги, я бы не пришел. Я предлагаю тебе поработать на меня. Заняться одним интересным ремеслом.       Повисла пауза, в воздухе между собеседниками будто натянулась тонкая леска, ожидающая, когда кто-нибудь об нее споткнется. Молчание нарушил Том:       — Но я ведь ничего не умею.       — Умеешь, — возразил монстр. — Помнишь, ты раньше занимался ювелирным делом? До того, как подсел на наркоту.       — Ювелирика… — вспомнив что-то, Том печально улыбнулся. — Да, это помню, но так давно это было. Я разучился, и мне неохота. Проще заплатить.       Монстр ехидно улыбнулся. Уперевшись лапами в пол, он с небольшим усилием подтянул свое туловище, при этом доски отвратительно заскрипели, когда восковое тело приподнималось из дыры. Мужчина ужаснулся и отступил на шаг.       — Нет, не проще. Я не приму ничего, кроме работы. Если ты хочешь получать еще волшебные угольки, тебе придется смастерить мне янтарный перстень.       Том мрачно ухмыльнулся.       — И всего-то?       — Нет. Он должен мне понравиться.       В комнате потемнело, с улицы донесся шум дождя. Том затравленно огляделся и вперил взгляд в щель между темно-зелеными занавесками, закрывавшими окно.       — Помни, Том, каждый раз, как захочешь получить уголек, ты должен будешь выполнить мой заказ. Так, чтоб я одобрил. Понял?       Последние слова чудовища отозвались треском, и когда Том, рассеянно кивнув, поднял взгляд, в комнате кроме него никого не было. Дверную коробку снова занимала дверь. Мужчина рассмеялся.       Прошла череда дней, снова начиналась ломка. Где достать наркотик, Том не знал, у него не было денег. Он все чаще вспоминал свою воскресную галлюцинацию, то чудовище с агатовой головой. Все сильнее вымысел сознания походил на реальность. Или то было наоборот?       Настал момент, когда трясущиеся руки открыли прогнившую дверь мастерской. Том вошел в темную комнату и зажег свет. Посреди комнаты вырос запыленный стол, засверкали каскады паутины на пожелтевших стенах. Мужчина осторожно, будто опасаясь разбить, поднял со столешницы лобзик и провел пальцами по слою грязи, облепившей голубой корпус. На полу валялись давно никем не тронутые молотки и прочие инструменты. В углу дремал ржавый прокатный станок. На подоконнике, на кипе книг, лежали черные плоскогубцы. Их тоже давно никто не касался. Том по-отечески взял инструмент и с трепетом прижал к груди. Сколько лет прошло с тех пор, как он последний раз закрыл сюда вход?       И ведь все такое родное, такое по-прежнему привычное. Тигель, печь, пресс. Почему он от этого отказался, почему забыл? Мужчина прослезился.       — Янтарь, — забормотал он, — нужен янтарь…       Где было взять благородный камень? Об этом он не подумал. У него вообще не было никакого материала под рукой — ни самородков, ни стали.       Внезапно книги упали на пол. Том испуганно дернулся и посмотрел под ноги. Одна из книг почему-то привлекла его внимание, и он, отложив молоток и лобзик, поднял её. Открыв фолиант на случайной странице, мужчина увидел белый бумажный вкладыш с запиской.       «Все необходимое в подвале», — прочитал он. Выяснять, кто и как подложил записку в книгу, мужчина не стал.       Подвал оказался заставлен многочисленными картонными коробками, которых здесь раньше никогда не было. Открыв первую, Том ахнул: она до краев была наполнена серебряными брусками. В соседней коробке блестело огненно-рыжее золото. В следующих коробках обнаружились латунь, бронза и медь. Глаза просто разбегались от всего этого богатства. Но главное сокровище воцарялось на вершине картонной пирамиды. Взобравшись на коробки, мужчина заглянул в самую верхнюю, находящуюся вблизи тусклой лампы, и увидел янтарь — яркий смоляной сгусток манящего медового цвета.       — Неужели мне это видится? — спросил Том себя, чувствуя, как пересыхает горло.       Взяв нужные материалы, мужчина вернулся в мастерскую и на старой, сморщенной бумаге принялся возводить эскиз будущего перстня. Но рука предательски дрожала, Том явно спешил, и ничего у него не получалось. Отформовав полученный в тигеле расплав, он почти сразу перешел к основной работе; чем дольше он работал, тем сильнее нервничал, тем больше суетился, полируя и набивая полученное изделие. Когда до окончания работы оставалось лишь несколько этапов, Том, оглядев свою поделку, вдруг вспылил и бросил ее в печь.       — Дерьмо! Дерьмо! — разъяренно заорал он, в бешенстве смахивая инструменты со стола.       Бывший ювелир рухнул на столешницу и закрыл голову ладонями. Ему было невыносимо плохо, в сознании все помутнело, голова отказывалась соображать. Он хотел только одного: дозу. И, внезапно вспомнив о том, зачем он вернулся в мастерскую, Том вдруг окончательно осознал, что в его подвале лежит золото и серебро. Много золота и серебра. Том улыбнулся.       — Господи… — мужчина приподнялся на локтях и хрипло усмехнулся. — У меня же теперь дохрена...       Вернувшись домой с карманами, набитыми самородками, Том позвонил на нужный номер и договорился о встрече.       Прошло еще несколько мучительных дней. Том приобрел героин и вдруг обнаружил, что это вещество не оказывает на него эффекта. Никакой эйфории, никакого прихода, только чудовищная, неутолимая ломка.       — Что за черт! — воскликнул Том, отшвыривая третий шприц. Пластмассовый цилиндрик упал в лужу блевотины. Кроме героина у него было еще несколько наркотиков, но и они не решали проблемы.       — Я знаю, это все ты! Это все ты и твои проклятые угли! Выходи! — завизжал Том, но никто его не услышал.       — Мне плохо, мне очень плохо, — жалобно простонал он. — Ты мне очень нужен. Появись.       Ангел-хранитель был глух к мольбе.       Тяжело вздохнув, из последних сил мужчина поднялся со стула и побрел в свою мастерскую.       К вечеру первое кольцо было готово. Немного кривоватое, явно сделанное наспех, тем не менее оно было красиво: сверкающий серебряный обод и переливчатый медовый камень, инкрустированный в специальный захват. Том примерил изделие.       — Не, не пойдет, — раздалось в тишине, и мужчина нервно вздрогнул и обернулся. Позади него с потолка свисало на угольно-черном стволе восьмирукое тело с агатовой головой без глаз и носа. — Халтура.       — Я не могу лучше, — признался Том, — мне нужен приход. Дай уголек, пожалуйста, и я все переделаю, как ты скажешь.       — Как я скажу… — тихо повторил монстр, однако он не спешил делиться лекарством. — Я не хочу, чтобы ты делал, как я скажу, я хочу, чтобы ты угадал.       — Да понял я, понял! — ювелир сорвался на крик. — Дай уголь!       Монстр замысловато улыбнулся. В тусклом свету сверкнули игольчатые зубы. Это была улыбка оценщика аукционного лота. У Тома съежилось сердце. Наконец, чудовище приняло решение.       — Ладно, — промолвило оно, растворяясь в темноте. — В этот раз твоя взяла. Я буду ждать свой заказ.       На пол упало что-то черное. Том резко припал на колени и подобрал драгоценный уголь.       — Подожди! — крикнул он вдогонку исчезающему наваждению. — Как тебя позвать, в случае чего?       — Пепельник… — только и ответил монстр и пропал.       Том прожевал полученный дар и отключился.       Впрочем, в забытьи он пробыл не так долго, как в первый раз. Какой-то внутренний толчок выдернул его из опьянения, будто по телу прошелся разряд тока. Мужчина поднялся с пола и удивленно огляделся. Снаружи уже было утро.       Впервые мастерская казалась ему незнакомой. Он пытался вспомнить, владел ли он ей раньше, и если да, то почему до сих пор не додумался продать хотя бы один инструмент. За одну только вакуумную машину можно было получить столько, что хватило бы на несколько доз. А был ли он ювелиром? Наверное, был, раз знал, что такое вакуумная машина и как ей пользоваться. Но мастерская… Она была чужой. Он понимал это, но объяснить этот диссонанс себе не мог.       Время поджимало. Том вспомнил, зачем здесь находится, и отбросил все размышления. Сев за стол, он принялся за новый эскиз. Страх ломки подстегивал к работе.       На новое кольцо он потратил два дня. В этот раз Том старался не спешить, точно соблюдая все размеры и тщательно полируя изготовленную форму. Тем не менее, нарастающая ломка требовала своего, хотя он и пытался заглушить ее героином, который перестал спасать. Новое изделие он оснастил тремя изысканно ограненными янтарными пластинками и, с радостной улыбкой осмотрев свою поделку на свету, позвал Пепельника.       Монстр не приходил.       — Пепельник! — снова прокричал Том, и безумная улыбка постепенно начала сходить с его лица. — Нет? Не то?       За воцарившейся тишиной ничего не последовало. Горько всхлипнув, мужчина разложил очередной лист бумаги и стал чертить новую модель кольца.       Новая поделка была изготовлена быстрее, чем он ожидал. Том редко отрывался от работы — только для того, чтобы перекусить, попить и вздремнуть. Колоться он перестал, поскольку понял, что это бессмысленно.       Но чудовище не пришло и за новым перстнем.       — Издеваешься, да? — яростно крикнул Том в пустоту. Им начинал овладевать злой азарт, и мужчина без промедления сел за новый чертеж.       Руки больше не дрожали. Уверенным движением карандаша Том начертил план и профиль будущего изделия, обозначил пояс-желобок и размеры. Затем, вырезав из мастики и отшлифовав нужную форму, залил ее гипсом и поместил в вакуумный аппарат. В это время в тигеле, в печи, расплавлялись вместе золото и бронза. После того, как из гипсовой формы был откачан воздух, Том поместил ее и горячий расплав в специальную центрифугу, где из них уже формировалось кольцо.       Последней была инкрустация. Том нашел янтарный камень вишнево-красного оттенка и на специальном станке вырезал из него шестьдесят миниатюрных пластин, после чего распределил их по всей площади желоба кольца и обжал плоскогубцами.       Мужчина повертел поделку в руках и рассмотрел со всех сторон. На его взгляд, получилось хоть и просто, но красиво; еще никогда ничего подобного он не изготавливал. Плоский золотой ободок выглядел элегантно и дорого и великолепно гармонировал с вишневым поясом, до краев втопленным в тело конструкции и словно перетягивающим ее. Представив, как кольцо заиграет в лучах дневного солнца, Том улыбнулся. Но оценит ли новую поделку Пепельник?       — Пепельник! — позвал мужчина. — Пепельник!       Но монстр не явился и в этот раз. Том обессилено рухнул на стул.       — Ну, тогда я не знаю, что тебе нужно, — проворчал он, положив кольцо на стол, и, прикрыв глаза, стал думать об усиливающейся ломке, о которой на время работы даже успел позабыть.       Случайно он задремал.       Когда Том проснулся, кольца на столе не было. Только записка, придавленная к столешнице долгожданным угольком. Том отложил галлюциноген и взял листок, на котором было написано каллиграфическим подчерком:       «Принято. За тобой новое кольцо».       — Опять кольцо? — удивленно спросил Том у воздуха, но ответом служила только угрюмая тишина.       Время полетело быстро. Том уверенно отливал кольца самых разных форм и цветов. Неделя сменяла неделю, он жил от прихода до прихода, и каждый раз мистическому заказчику угодить было все тяжелее, а ожидания растягивались все на больший срок. Все происходило, как и обычно: Том делал перстни в мастерской, затем звал агатовое чудовище и ждал, когда оно заберет поделку; в лицо он эту тварь больше не видел, кольцо просто исчезало, а на него месте лежали желанный уголек и записка с заказом. Но все чаще на столе оставалось лежать одно только кольцо.       По привычке Том иногда применял ЛСД или героин, но, естественно, никакого воздействия на сознание они не оказывали. С получаемыми угольками тоже становилось все плохо: их эффект постепенно уменьшался по времени. Том сильно страдал, но ничего поделать не мог. Монстр, назвавшийся ангелом, поработил его.       — Зачем? Зачем тебе столько колец? — возопил наркоман однажды зимним вечером, пытаясь напиться. Но даже алкоголь не опьянял, совсем. — Я стал уникальным человеком, — насмешливо заметил Том.       Пепельник не забирал кольца уже месяц. Сто янтарных перстней покоилось без надобности на пыльных полках мастерской.       Однажды Том позвонил бывшей жене.       — Мне кажется, что я умираю, — сдержанно произнес он в трубку. — Мне очень хочется с тобой поговорить.       Эмили смогла приехать лишь через неделю. В окно мужчина видел, как рядом с домом припарковался черный автомобиль, нуждающийся в хорошей мойке; эту машину он подарил своей супруге пятнадцать лет назад… Как давно и как недавно это было.       Пять лет Том не видел свою жену. Из салона вышла женщина, которую он когда-то любил, и которая за пять лет внешне немного изменилась, везде по чуть-чуть: отощавшее туловище и несколько отяжелевший зад, опустившаяся грудь и утратившее кровь лицо, тронутые первой сединой светлые длинные волосы. Ничто не вечно, вдруг подумал Том. Даже красота его бывшей супруги. Даже он сам.       Он открыл дверь и встретился с Эмили лицом к лицу. Теперь можно было видеть морщинки вокруг ее глаз. Отчего-то Тому вдруг до слез стало жаль жену.       — Эмили, — промолвил он и обнял ее так, словно не видел несколько веков. Самый верный друг откликнулся, спустя столько лет. Друг, которого он обменял на наркотик.       — Ты выглядишь лучше, — сухо заметила она, и была права: с тех пор, как обычные наркотики перестали действовать, Том словно расцвел: исчезли черные круги под глазами, стерлись язвы на руках, взгляд выражал осмысленность. Эмили холодно улыбнулась мужу. Уголки тонких губ дрожали.       — Что-то не похож ты на умирающего.       — Мне очень плохо, — признался Том. — Я еле стою на ногах. У меня давно не было прихода, и я не понимаю, в чем дело.       — Может, ты заболел?       Том покачал головой. Он провел Эмили на кухню, где рассказал ей все, что произошло за год. Она слушала, не перебивая, без каких бы то ни было эмоций; она пила чай, он — хлебал из горлышка бутылки виски, чтобы наглядно продемонстрировать свои возможности.       — Видишь? — сказал он, завершив рассказ. — Я совсем не пьян. Но ты не представляешь насколько мне херово без тех… Угольков. И все хуже и хуже. Однажды, может уже совсем скоро, я не проснусь.       — Тебя тревожат галлюцинации, — вынесла грустный вердикт Эмили. — Героин на тебя не действует, это верно. Твой организм как-то перестроился, и, наверное, с медицинской точки зрения это любопытно. Но что если, пытаясь утолить потребность в наркотике, ты не заметил, как пришел к передозу, и теперь страдаешь от этого? Странно…       — Ты мне не веришь… — разочарованно проронил Том. — Ладно, Пепельника я тебе наверное не вызову, так что его ты не увидишь. Но я тебе могу кое-что показать в своей мастерской.       — У тебя никогда не было собственной мастерской.       На последнее замечание жены Том махнул рукой.       — Пойдем со мной, — попросил он и встал из-за стола.       Вскоре они были в мастерской. Эмили завороженно рассматривала кольца, которые за год успел изготовить ее муж.       — Очень красиво… — прошептала она. — Ты никогда ничего подобного не делал.       Том улыбнулся.       — Зависимость обязывает, — тихо произнес он.       Эмили подошла к столу и начала рыться в бумагах, пока вдруг не извлекла на свет цветной рисунок, похороненный под кипой чертежей. На бумаге в нескольких ракурсах было изображено то самое кольцо с янтарным поясом из шестидесяти пластин, которое когда-то в первый раз забрал Пепельник. Рисунок был объемным, красивым и очень точным.       Эмили вдруг почувствовала, что будто бы оттаивает. Вместе с обрушившимся на сердце теплом пришло чувство вины — вины за то, что пять лет назад она отвернулась от своего человека, оставив в одиночку бороться со своим пороком. Проще ведь ничего и не придумаешь.       — Что это? — удивленно воскликнула Эмили, сдерживая слезы.       — А… Это… — Том смущенно почесал затылок. — Это моя любимая поделка, здесь ты такую уже не найдешь. — объяснил он. — Я решил нарисовать ее. Когда рисуешь, на время забываешь о ломке. Точнее, кажется, что забываешь…       Внезапно в глазах потемнело, и он чуть не упал. Эмили подхватила его и помогла удержаться на ногах. Том обнял ее и вдруг почувствовал, что тело ее дрожит; Эмили плакала.       — Том, прости меня. Прости, что бросила в беде. Том, золотой мой…       — Я сам себя предал, — пробормотал Том и запустил ладонь в ее волосы. — Теперь пойдем в подвал. Осталось еще кое-что. Это должно заставить тебя поверить мне.       Они пошли вниз. Том спускался по лестнице с большим трудом и Эмили приходилось поддерживать его. Человек, внешне совершенно здоровый, таял буквально на глазах.       — Смотри, — сказал он, зажигая свет.       Эмили ахнула.       Всюду стояли раскрытые коробки с золотом и серебром. На полу блестели металлические бруски.       — Я в это не хотела верить… Что это, откуда у тебя? — женщина недоверчиво посмотрела на бывшего супруга.       — Это от Пепельника, — сказал Том, тяжело опускаясь на пол. Эмили отвернулась и подошла к одной из коробок. В ее сухой руке оказался золотая призма.       — Нет никакого Пепельника. Откуда у тебя все это? — строго повторила она вопрос. — Как ты набрел на это место?       — Эмили, мне плохо, — простонал Том. — позови врача…       — Ты нашел чей-то тайник. Какие-то бандиты устроили здесь хранилище, — заключила Эмили, — и никто ведь не подумал бы искать вблизи заброшенной мастерской.       — Не неси ерунду… Нет никаких бандитов, это мое и только мое. Воры никогда бы не сообразили так плохо прятать свое золото. И не заброшена мастерская, электричество подведено.       — Я все равно не верю, — холодным тоном произнесла Эмили. — И что же, ты ни разу ничего не потратил на собственные нужды? Машину, дом… Все, что угодно. У тебя был целый год, чтобы разжиться.       — Нет, — сказал Том. — Эмили… Ты не представляешь, как это все… Не нужно. На самом деле. Я бы мог все это потратить. Я бы мог устроиться как король, да. Но вещи надоедают. Они ничего не приносят. Помнишь, когда я впервые попробовал наркотики… Как думаешь, почему я сделал это? Потому что все надоело. А потом я получил свободу. Настоящую. Сначала героин заменил мне все. Теперь уголь заменил героин. Я не могу без него. Он разжег меня изнутри. Все, что мне нужно — уголь. Не исцеление. Не искупление. Не дом, не машина. Уголь, Эмили.       Том закрыл глаза и понес невнятный бред. Не слушая его больше, Эмили выскочила из помещения и побежала вызывать доктора.       Что-то зашевелилось в глубине подвала. Том открыл глаза. Он лежал посреди пустого склада, и лампа еле освещала комнату. Свет не дотягивался до стен — они утопали во тьме, придававшей комнате иллюзию бесконечности.       Том прищурился и различил чей-то высокий силуэт у дальней стены. Там возвышался над полом восьмирукий черный урод с агатовой головой. Пепельник.       — Я думал, ты пришел мне помочь тогда, — просипел Том, силясь приподняться, — а ты вот как все устроил.       — Я? — удивленно спросил Пепельник, медленно, тяжело шагая навстречу. Теперь у него были длинные железные ноги, стучавшие о плиты, как тяжелый молот о наковальню. — Ты сам все это заварил.       — Я уже окончательно сбился с толку. — Том усмехнулся. — Так ты грезишься мне? Как грезится Эмили, этот подвал и созданные мною кольца?       — Почем мне знать? — Пепельник ненадолго остановился, размышляя. — Ты сам наделяешь это все смыслом. Думай сам.       Пепельник снова медленно двинулся навстречу, вытянув к Тому свои длинные суставчатые лапы.       Мужчина потянулся в карман и извлек золотое кольцо. То самое, с янтарным поясом.       — Бывший ювелир… Бывший муж. — пробормотал он, примеряя перстень. — Бывший человек… В какой-то момент я подумал, что ты помогаешь мне вернуться.       Он снял кольцо и протянул монстру. Взяв перстень, тот исчез.       Том перевернулся на живот и попытался встать, но сил не хватало.       — Где же ты, Эмили… — прошептал Том.       Неимоверным усилием он поднялся на колени и потащился к лестнице. Достигнув ступенек, он медленно пополз по ним наверх, на выход из подвала. С трудом преодолев последнюю, он толкнул дверь и…       …Упал на пол в своем доме. Зрение выхватило серый потолок, затем пространство закружилось, пока взгляд не замер на зеленых занавесках. Том ощутил, как по исколотым венам разлилась божественная прохлада. Отяжелевшие веки медленно сомкнулись, бледная рука выронила шприц, и дыхание прекратилось.