***
Холли думала зайти в бар и отметить трудоустройство, но вспомнила, что в одиночку пьют алкоголики. У нее и так было отличное настроение: судьба, видимо, подслушала ее мысли, подкинув ей желаемую работу чуть ли не через неделю после приезда. Холли остановилась у пирса, закинув голову и закрыв глаза. С моря дул холодный ветер, было уже темно, небольшой городок начинал подсвечиваться уютными разноцветными огнями. Молодая учительница и не думала, что знакомый только по рассказам недавно переехавшей сюда мамы город ей так понравится. Мимо проезжали машины. Одна из них остановилась, из нее вышел мужчина средних лет, навстречу ему направилась какая-то юная барышня. Холли отвлеклась. Ее завлекал, манил куда-то за собой соленый морской ветер, запутавший пряди волос и приятно холодящий кожу. Проказливые потоки воздуха кружили вокруг, вспенивая локоны и укладывая их по своему усмотрению; запах йода, водорослей и едва нагретого за день песка казался до боли знакомым, хоть девушка никогда не была у моря до переезда. Холли представила, как бродила бы по этому пляжу в юности: в смешных джинсах, казавшихся тогда модными, с кошмарными белыми прядями осветленных волос, которые точно так же бы запутались, всё ждала бы чего-то… Кого-то? Холли усмехнулась про себя. Холли давно не было так легко. Её внимание снова привлекли мужчина и рыжая девушка, чье лицо показалось ей… знакомым? Кажется, она видела эту девочку в школе, когда вышла из кабинета после собеседования. Только сейчас новоиспеченная учительница заметила довольно броский наряд своей потенциальной ученицы и обилие эмоциональных жестов и выкриков в ее разговоре с незнакомцем. Наконец, после выяснения отношений мужчина уехал. …После выходных было родительское собрание. Холли проводила уже почти все супружеские пары, но за пару минут до окончания встречи к ней влетела бойкая светловолосая женщина, представившись мамой Лорин, той самой рыжеволосой барышни.***
— Лорин, я знаю, что ты в том возрасте… — Мама! — …но не нужно наговаривать сразу на почти не знакомого человека. Я уверена, что мисс Шоукросс — говори о ней в уважительном тоне, будь добра, она учит тебя родному языку — так вот, я уверена, что она всего лишь хотела как лучше. — Почему ты не веришь своей дочери, но веришь какой-то выскочке, которая первый день работает?! Ник измученным жестом отер капли пота с лица. — Послушай, милая Лорин. Мы с мамой хотим разобраться в этой истории и помочь тебе, не стоит воспринимать это как личное оскорбление — в голосе отца Лорин услышала непривычно жёсткие нотки — Завтра я беру отгул и иду в твою школу. — Папа, да почему вы не хотите понять?!.. — Я. Иду. В твою. Школу.***
Холли едва не плакала. Отвратительные, отвратительные неблагодарные подростки! Так испортить своим небрежно-нахальным поведением первые дни работы нужно было постараться. Конечно, ей говорили, что дети эгоистичны, безразличны и порой бесчувственны. Но едкие ужимки девушек и плещущее через край самодовольство парней просто не допускали мысли о том, что у них не было никакого умысла. — Простите, мисс Шоукросс? Я отец вашей ученицы, Лорин. Я могу войти? Не сразу разобравшись, в чем дело, Холли буркнула что-то вроде «дверь открыта», поспешно приводя свое лицо в порядок и натягивая маску серьезной, но благодушной женщины — такой, какой она видела себя в роли учительницы, учась в колледже. — Простите, я не вовремя? — О Боже. Это вы меня простите, я… я немного задумалась, и… — Я понимаю. Потому что я умный. — Ник усмехнулся, будто пришел поболтать со старой знакомой. Холли, всё ещё невежливо стоявшую спиной к гостю, передёрнуло. Отчего — она сама не поняла. Ей показалось, что эту фразу и сам голос незнакомого родителя она не просто когда-то слышала — его мягкие, бархатистые ноты перемежались с твердыми, уверенными интонациями, и этот голос был словно… да нет, даже не из прошлого, а будто из давно забытых снов. Детских снов о полетах. Ник наконец был удостоен прямого взгляда, когда всполошенная учительница села за стол напротив него. Подняв глаза, он на мгновение замер, и в это мгновение в его голове молниеносной вспышкой пронеслись неясные воспоминания — хохот, несуразные серьги-кольца, пышная розовая юбка, светлые желтоватые волосы, солёный ветер, солёные слёзы… и странный гудящий звук, раскатами раздающийся в ушах, как будто услышанный только сейчас. Через секунду «зависшие» собеседники вышли из оцепенения: — Эм, да, конечно, я уверена. Вы пришли поговорить о дочке? Я… эм, с её оценками пока всё нормально, не думаю, что у вас есть… повод, причина для беспокойства — слова вдруг стало возможно подобрать с большим трудом. Учительница английского, называется. — Я покажу вам её последнее эссе, если хотите. — Спасибо, мисс Та… Шоукросс, спасибо, но я не из-за этого пришел. «Откуда эти идиотские флэшбеки? Откуда эта фамилия — Тайлер? Я даже не знаю никого, кого бы так звали! Пора менять работу. Эти рекламные ролики мне скоро сниться начнут.» — Что же заставило вас отпроситься? — Холли вдруг доброжелательно улыбнулась. Её немного удивлённый собеседник улыбнулся в ответ, вспомнив, что пришёл сюда поговорить о своем ребенке, а не предаваться дурацким воспоминаниям, которые, если подумать, вообще ему принадлежать не должны. — Ну вот, заторопился и чуть не назвал вас чужой фамилией. Жена сказала, что вы видели Лорин в компании какого-то субъекта, они друг другу что-то доказывали, и… В общем, ни Рут, ни Лорин так и не потрудились сформировать у меня в голове ясный образ человека, которому бить морду, в случае чего. Холли рассмеялась. И снова поймала себя на странном ощущении: они как будто знакомы сотню лет. — Знаете, мне не кажется, что вам стоит применять силу. Про тот инцидент я, к сожалению, больше ничего рассказать не могу, так как видела всё издалека и вообще, могу ошибаться и всё такое. Но на занятиях Лорин не выглядит подавленной, смеётся вместе со всеми… — девушка чуть не добавила «надо мной», но вовремя осеклась, судорожно сглотнув. «Здравый смысл, я взываю к тебе. Что это за дурная комедия? Где я видела эти старые глаза на молодом лице, с лучиками в уголках, когда их обладатель улыбается? В этом лице как будто чего-то не хватает. Бакенбардов! О Господи, какие бакенбарды, откуда ты это берёшь, что происходит? Соберись, Шоукросс, а не то придётся показывать тебя врачу, с такой-то работой и такими посетителями.» — О, это хорошо. Хорошо, да. «Да ты что, разучился языком ворочать? Где все слова? Ведешь себя ничуть не лучше её учеников у доски, старый дурак. Стоп, старый? Ничего не старый. Мозг, прекрати выдавать ошибку за ошибкой, иначе придётся выбросить тебя и купить новый, и… О Господи, Господи Иисусе, ты что, краснеешь? Серьёзно, краснеешь из-за неловкой паузы? Взрослый мужик…» Снова смех, золотистые блики на чьих-то волосах. Что-то старое, что-то новое, что-то одолженное, что-то синее, и нестерпимое хриплое гудение в ушах. — С вами всё в порядке? — О, да, да, конечно, я в порядке, я просто… понимаете, работа, головная боль… — Конечно, понимаю. «Конечно, понимаешь, куда бы ты девалась. Подруга, я настаиваю на визите ко врачу. Сначала ты ему бакенбарды выдумала, а тут. О, что тут у нас? Думаешь, ему пойдёт коричневый костюм? Он, между прочим, пришёл про дочь узнать!» Глаза, весёлые и хитрые на первый взгляд, и бесконечно мудрые и печальные, если всмотреться. Голос, то тараторящий смешную ерунду со скоростью света, то надламывающийся от плохо скрываемого щемящего отчаяния. Морской ветер. Морской ветер с незнакомого — незнакомого ли? — залива, не такого, как в этом маленьком городе — или точь-в-точь такого же? — Эм… В любом случае, спасибо вам за информацию. Лориен так расстроена… или злится… Я никак не могу понять её настроения. — пожаловался Ник. — Конечно, не за что. Поговорите с дочкой, когда она успокоится, она-то знает обо всем этом больше. — Да… Да, я поговорю, само собой. Спасибо, мисс Шоукросс. — Обращайтесь, если… если будете беспокоиться о Лорин. — Конечно. Спасибо вам. Так легко с ней, просто невыносимо, неожиданно. Будто вместе они прошагали пешком половину Вселенной, а другую пробежали, схватившись за руки.***
На следующий день они вскочили одновременно, разумеется, не подозревая об этом. Обоим приснились чудесные яркие сны о звездах, иных мирах, затягивающей вязкой материи бытия и стремительно несущемся времени. С утра Холли вспомнила, что у вчерашнего посетителя были чудные часы. Старомодные, на цепочке, крышка разукрашена замысловатыми узорами из кругов и точек. В том антикварном магазинчике, где работает милая женщина с короткой стрижкой, за них бы наверняка дали много. Такие прекрасные, отчего-то притягивающие её внимание. А он их словно не замечал.