Угадай, что?

Повинуясь своим грязным желаниям, Доминик простонал так протяжно и чувственно, что я едва сдержался, чтобы не прикусить кожу на его шеи до крови. Он всегда умел быть в постели покорным и отзывчивым, что я ценил в нем и умело благодарил, двигая бедрами в довольно жестком теммпе. Ховард уже давно вспотел и на очередном моем движении взвыл совершенно бесстыдно, когда я резко вошел в него по самое основание. — Когда же тебе будет достаточно? — спросил я так, будто все происходящее не нравилось мне в той же мере, что и ему. Я толкался в жадное до ощущений тело под собой и смотрел неотрывно за реакцией своего мужчины: на грациозно выгнутую спину, при этом крепко удерживая его за бедра. — Ненасытная блядь. Доминик подался навстречу моим толчкам и вновь захлебнулся стоном удовольствия, когда я принялся трахать его с оттяжкой. Руки у меня задрожали, когда тягучие движения чуть не лишили рассудка, и я звонко шлепнул его по влажной от пота ягодице. — Каждый раз твоя дырка такая тугая, — произнес я, и сглотнул, любуясь тем, как мой член идеально скользил внутри Дома. — Ты что, совсем не растягиваешь себя пальцами в свободное время? Дом вытянулся всем телом вперед и выставил задницу выше, предлагая себя весьма откровенно. — Мне нужно, чтобы ты ебал меня, а не задавал глупых вопросов, — огрызнулся Ховард, и тут же вжался лбом в покрывало, потому что я стал двигаться с непозволительно-восхитительной для него скоростью. — Тогда не сжимайся как стыдливая девчонка, — рявкнул я в ответ, и сплюнул вниз, размазав немного слюны большим пальцем. — Будто принимаешь член впервые. Его колени разъехались в разные стороны и Доминик распластался на измятом покрывале, дыша тяжело и прерывисто. Мне данная поза пришлась по нраву, и легко скользнув в разгоряченное тело, я продолжил долбить его дырку, удерживаясь на вытянутых руках, которые поставил по обе стороны от тела мужчины. Дому явно не хватало пространства и воздуха, но я не обратил на это особого внимания, и только резче толкнулся в него. — Не смей жаловаться, — обманчиво ласково произнес я над самым его ухом, чуть покачивая бедрами и изнемогая от желания отодрать Ховарда посильнее. — Ты весь день ходил за мной и бросал какие-то загадочные и молчаливые взгляды в мою сторону, — я выделил слова двумя размашистыми толчками, и когда вновь замер, его тело начало ныть от желания кончить. — Означало ли это, что ты хотел встать для меня в коленно-локтевую позу? Доминик нашел в себе силы, немного приподнялся и вжался в меня бедрами, демонстрируя свою крайнюю заинтересованность. Он прикусил зубами ткань простыни перед собой и больше не мог сдерживаться. Дом выдыхал с тихими стонами и сам попытался начать двигаться, а когда я не позволил ему это сделать, то и вовсе взвыл. — Отвечай. — Да, — тихо произнес он. — Что «да»? — уточнил я громче, и, навалившись сильнее, властно раздвинул его ягодицы в стороны, любуясь тем, насколько глубоко был внутри него. — Не слышу. — Я хотел, — сказал он и запнулся, когда я применил запрещенный прием и провел языком у него по шее. — Оказаться под тобой, чтобы ты жестко трахнул меня. Я крепко сжал его ягодицы пальцами и в следующее мгновение уже держал его в захвате в районе талии. Доминику до безумия нравилось, когда я был властным и жестким в постели, позволяя ему почувствовать себя всецело моим. — Ты всегда должен быть готов к тому, что я могу в любой момент пожелать отодрать тебя без смазки, — беспомощная поза Ховарда возбуждала еще больше, и я отпустил себя, позволив говорить все, не боясь «заиграться». — И тогда твоя дырка должна быть готова для меня по первому требованию. Это ясно? Ховард мотнул головой, чтобы откинуть с лица мешающие пряди волос, но я захотел расценить это движение по-своему, не смотря на то, что и так видел его согласие и готовность. Просунув под него руку, я до боли сжал его член, упиваясь властью и уровнем похоти в нас обоих. — И твой изумительный рот тоже должен быть всегда готов обслужить мой стояк, — добавил я едкий комментарий, и Ховарда подкинуло на месте. Он был близок к оргазму настолько, что его тело уже не принадлежало ему самому. Оно просило и умоляло, а моя беспощадность вышла на новый уровень. Глубоко и быстро трахая Доминика в течение нескольких минут, я довел себя до края блаженства, и, излившись глубоко внутрь, осторожно лишил Ховарда возможности чувствовать в себе крепкий член. Стоило мне отпустить измученное наслаждением тело, как Дом тут же пожелал развалиться на постели, раскинув руки и ноги. Это в мои планы не входило, и я приказал ему встать на колени и поднять зад как можно выше. — А теперь сожмись, — произнес я, оглаживая упругие ягодицы руками и поочередно целуя. — Думай о том, что моя сперма внутри тебя и дрочи, — я сглотнул от собственных слов, но все же договорил. Я не давал ему не единой возможности ослушаться. Мой голос для него звучал все так же, не принимая никаких «но» и возражений. Все, что оставалось изнемогающему мужчине, это протянуть руку вниз и сделать несколько грубых движений. Он не продержался даже пары секунд, как расслабился и позволил пролитой в него благодарности стекать густыми каплями вниз по дрожащим бедрам. — Дай ее мне, — словно галлюцинация, до слуха Ховарда донеслась моя речь, и уже через мгновение мой горячий язык касался внутренней стороны его бедер и слизывал все, что я дал ему сам. — Вот так. Этого вполне хватило, чтобы с высокими, несдержанными стонами Дом испытал свой по праву заслуженный оргазм. Его тело била крупная дрожь, словно началась лихорадка, но я и не думал его отпускать, по крайней мере, до тех пор, пока не вылижу все до капли. Говоря откровенно, я мог бы кончить второй раз только от этого процесса. Это было так пошло, так запретно, так возбуждающе! Толкаться языком в его растраханную дырку было для меня чем-то гораздо большим, чем просто риммингом. Этими прикосновениями я делал его своим, будто говоря тем самым: «Ну? Разве кто-то еще будет с таким удовольствием и усердием лизать тебе? Так обожать твое тело могу только я!». Мычание Дома ласкало мой слух, и я никак не мог остановиться и оторваться от своего занятия позади него. Я вылизывал и целовал его раскрасневшуюся дырку снова и снова, после чего облизнул палец и не смог удержаться, чтобы не вставить его в своего любовника. — Ты хочешь, чтобы я обкончался на неделю вперед? — тяжело дыша, спросил меня Доминик, не оглядываясь назад. — Я хочу драть тебя круглосуточно, — честно ответил я, медленно вытащив из него палец, и сплюнув сверху, ввел уже два. — Ты не против? Дыхание Доминика сбилось, а его рука потянулась к собственному члену. — Это ответ? — поинтересовался я, продолжая неторопливые движения пальцами в его дырке. — Мэтт. — Ммм? — Твой рот должен быть чем-то занят, — произнес он с придыханием, теряя способность поддерживать связный диалог. — Пососи мне яйца. Я усмехнулся и вязко сглотнул. — Перевернись, — команда прозвучала просто и четко – то, что нужно моему похотливому Ховарду. Он лег на спину и раскрылся для меня снова. Рот Доминика был приоткрыт, одной рукой он водил по своему животу, а пальцами второй сжимал сосок, прекрасно зная, что я люблю смотреть на то, как он прикасается к себе. Максимально расслабленный, Дом приглашал меня к своему роскошному телу. Очевидно, что он ожидал ленивых и томных ласк, но мне почему-то, глядя на него, захотелось задрать его ноги так, чтобы они оказались у него за ушами. Несколько секунд я смотрел на него задумчиво, словно оценивая, выдержит ли мой послушный любовник такое продолжение. Но потом, внутри меня словно что-то перемкнуло, и больше не думая и не предупреждая, я загнул его так, что Ховард не успел даже удивиться. Он был для меня самой порочной фантазией из всех. Самым сладким удовольствием с долгим послевкусием, которое давно уже стало жизненно необходимым. Я жадно сосал его яйца, как он и просил, а сам мечтал быть везде одновременно: в его горячей заднице и в его влажной глотке. Похоть затопила мой разум окончательно, и мне уже не казалось, что я сошел с ума…Я был в этом уверен. Доминик сдавленно стонал, упрашивая меня продолжать, а я поднял голову и позволил чрезмерной слюне увлажнить его призывно сжимающуюся дырку. Заворожено глядя перед собой, и поглаживая Ховарда ладонью между ног, я низким голосом сказал ему то, что, по-моему мнению, он должен был обязательно услышать в эту ночь. — Когда твоя плоть горит, больше никогда не стой в сторонке и не строй из себя целку. А просто подойди ко мне и скажи: «Отъеби меня, пока это не сделал кто-нибудь другой!», а потом веди за собой, снимая штаны на ходу и озвучивая позы, в которых хочешь быть оттраханным.