Измена

POV Гарри Мне пришлось ухватиться за стенку, потому что ноги подкосились и отказывались меня слушаться. Сердце так сильно стучало в груди, что заглушало все звуки вокруг: гомон ближайшего бара, голоса прохожих, какофонию транспорта. Время, остановившееся для меня, резво подгоняло других: кого-то на работу, других — домой. Люди спешили побыстрее оказаться в родных стенах, ну, или, на худой конец, в номере отеля. На короткое мгновение я просто выпал из реальности, теряя контроль над своими эмоциями. Мозг настойчиво отказывался верить в то, что видели глаза. Такие родные, любимые губы, наконец, оторвались от чужих, мой муж нежно обнял своего спутника рукой и повел в приветливо открытую швейцаром дверь ресторана. Картинка, словно в фильме, сменилась на другую, а я так и остался стоять, из-за угла наблюдая за уже закрытой дверью. Моему браку пришел конец. В себя я пришел только когда ухватился за ручку двери одного из самых дорогих ресторанов Лондона. В душе горел пожар. Хотелось немедленно во всем разобраться, устроить скандал, вцепиться в лицо этого омеги. Боль не давала здраво мыслить, оставляя лишь одно желание — сделать разлучнику еще больнее. Швейцар, по всей видимости, уже второй раз поздоровался и спросил, чем может помочь. — Простите, наверное, ошибся, — быстро пробормотал я, виновато улыбаясь. Мужчина пожелал хорошего дня, а я медленно поплелся по людным улицам Лондона, родного и самого потрясающего города во всем мире, не зная как жить дальше и что делать с обрушившейся на меня новостью. Эта осень выдалась холодной и традиционно дождливой, поэтому я абсолютно не удивился, когда за шиворот попала крупная холодная капля, а потом холодный сильный дождь набрался сил и вовсю забарабанил по вымощенным аллеям. Капли падали на асфальт, тротуары, проезжающие машины, загоняя незадачливых прохожих под козырьки магазинов. Многие же, раскрыв над головой зонт, продолжали идти дальше, как ни в чем не бывало. Я был рад, что никто не замечал моих слез, прочерчивающих соленые дорожки по щекам. Их просто было не видно. В день нашей свадьбы, пять лет назад, погода стояла такая же, но даже она не смогла подпортить праздничность события и смыть счастливые улыбки с наших лиц. Я выходил замуж за любимого и самого дорогого человека на всей планете. И он любил меня. Я был в этом абсолютно уверен. От его улыбки по коже пробегали мурашки, а сердце быстрее билось в груди. В тот день хотелось спрятаться ото всех, потому что все эмоции отражались на наших лицах. Не хотелось, чтобы кто-то завидовал нашему счастью. Друзья радовались и поздравляли с такой скорой свадьбой. «Он — твоя истинная пара, такое очень редко бывает!» — говорили они. А недруги за нашими спинами продолжали перешептываться о том, что я еще сильно молод и глуп, что мне рано выходить замуж, да еще и за такого влиятельного человека. Они были уверенны, что мы скоро разойдемся и, скорее всего, даже делали ставки на то, как быстро это произойдет. Что ж, вероятно, сегодня кто-то сорвал немалый куш. Мы продержались ровно пять лет. Домой я попал только через несколько часов и не сразу понял, что ноги сами привели меня к калитке нашего особняка в тихом районе Лондона. Был уже поздний вечер, дети с улиц давно разбежались по домам. Разве можно гулять под холодным осенним дождем? У соседнего дома стояло несколько машин. Наверное, к Уизли приехали гости, очередные родственники из Франции или Италии. Дома у большого семейства горел свет, и раздавались громкие голоса и смех. В нашем же доме было тихо, лишь на крыльце горела яркая лампа, которая зажигается автоматически и в дверях торчала записка: «У Джин День рождения, приходите, будем рады! Будет фирменный пудинг Молли». Я абсолютно позабыл про День рождения самой младшей из Уизли, хоть всегда ясно помнил все праздничные даты каждого из их большой семьи. На телефоне было несколько пропущенных, от Гермионы, Рона и самой Джин. Идти сейчас было уже поздно, поэтому я быстро набросал сообщение о том, что болен и обязательно зайду завтра. Разве душа не может быть больна? Вот сейчас мне казалось, что она медленно умирает в агонии, страдая в танталовых муках, которые будут длиться вечно. Я не успел даже толком переодется, когда в дверь позвонили. Сперва я решил, что это Северус, но вовремя пришла мысль о том, что у него есть свои ключи. Пришлось набросить халат и идти открывать двери незваным гостям. — Привет, — на крыльце стояла абсолютно счастливая Гермиона, с двумя тарелками в руках, на одной — торт, на другой — невероятно вкусные закуски Молли. Рядом с ней стоял празднично одетый Рон. — Привет, — высунув голову в приоткрытую дверь, спокойно сказал я, слабо улыбаясь. Друзья сразу же как-то поникли. Гермиона по моим красным глазам сразу поняла, чем я на самом деле болен. — Мы решили проведать тебя. Ты не отвечал на звонки. — Простите, я спал, — я открыл дверь, впуская соседей внутрь. — Чаю не хотите? — спросил я, забирая протянутое угощение. Гермиона отдала мне тарелки, сняла пальто и повесила на вешалку. — Гарри, что-то случилось? Как ты себя чувствуешь? — обеспокоенно спросила девушка, следуя за мной на кухню. Я же просто опустился на стул, а она принялась сама заваривать чай. Рассказывать, где что лежит не потребовалась, Герми и так все отлично знала. — Нет, все хорошо. Наверно грипп, через пару дней пройдет. — Температуры нет? Может, лучше с утра показаться врачу? — Я схожу, если станет хуже. Передо мной появилась небольшая чашка, заварник и молоко, словно по мановению волшебной палочки, стол был уставлен тарелочками с пудингом, печеньем и какими-то тарталетками, которые друзья, видимо, принесли с собой. Окруженный заботой, вниманием, участием, я не выдержал: — Северус мне изменяет. Некоторое время никто не говорил ни слова. Я даже сперва подумал, что они не расслышали и повторил опять. Гермиона была крайне возмущена: — Быть такого не может! А вот Рон оказался слишком спокоен, будто для него это не было новостью. — Ты знал, — констатировал я. Костер отчаяния, едва начавший затухать, разгорелся с новой силой. — Знал, я видел их несколько недель назад. — И ты ничего не сказал мне? —  закричал я, до этого старавшийся сохранить видимость спокойствия. — Не было подходящего момента. К тому же, я не тот человек, который должен тебе сообщить об этом. Вам нужно самим разобраться между собой. — Господи, он обманывал меня, лгал! А ты знал и молчал! — выкрикнул я в отчаянии, — А я, как дурак, верил ему. Я понятия не имел о его изменах. — Прости друг, я надеялся, что все это временно и никак не повлияет на вашу семейную жизнь. — Рон, да что ты говоришь! Северус ему изменяет! Какая тут может быть дальнейшая жизнь? — Возможно, это простая интрижка. Ты же видишь, Северус еще с ним не говорил… — Мне плевать интрижка это или нет! Я не хочу иметь с ним ничего общего, — твердо произнес я, несмотря на то, что где-то глубоко в душе еще тлел огонек надежды. Возможно, я все не так понял, и муж сможет найти объяснение этим встречам. Моя наивность позволяла думать, что увиденному мной можно найти здравое объяснение. — Гарри, не спеши. Может, все уладится? Вы же не первый год вместе, нельзя все взять и рушить после первой же бури. — Гермиона, он не изменял мне, я и подумать не мог, что такое когда-нибудь случится! —  Хочешь пожить у нас? — предложила девушка, с тревогой поглядывая на меня. Я пытался отойти от шока и вернуться к привычному состоянию. Получалось плохо: чашка в руках немного подрагивала, а желудок собирался выплюнуть все, что попало туда днем. Сейчас хотелось только наглотаться таблеток и лечь спать. — Спасибо, я хочу остаться дома. — Гарри, может нам побыть с тобой? — Не выдумывайте, идите домой, я завтра днем к вам обязательно загляну. Уже поздно. Друзья не сильно сопротивлялись, когда я почти выталкивал их из дома. Единственным, кого я хотел сейчас видеть был Северус, но часы пробили полночь, а муж так и не вернулся…