Человеку свойственно мыслить разумно и поступать нелогично (Анатоль Франс)
Видимо, Эдвард Нигма не был самым логичным человеком. Учитывая то, что после их разговора с Мистером Пингвином о том, что любовь для таких как они является слабостью, Эд проснулся, обнимая Кобблпота, мысли об иррациональности действий судмедэксперта, посетившие его самого, были обоснованы. Заснул Эдвард в таком положении вполне осознанно. Он полностью отдавал отчет в своих действиях, когда целовал Освальда. Тот дрожал и тянулся к нему, словно птенец, искавший укрытия. Нигма подумал, что в Кобблпоте действительно есть что-то «птичье», и это не только из-за походки и стиля одежды. – Прости, я… я так жалок, сейчас, наверное, – отпрянув, сказал тогда Освальд. – Ты красивый, – притянув его к себе и легко поцеловав в висок, произнес Эд. – Ты умный, – продолжил он, целуя кончик «птичьего» носа Кобблпота. – Ты уже стал великим человеком, – обнимая Освальда осторожно, если не сказать нежно, говорил Эдвард, заглядывая в глаза своему гостю. – Я уверен, она бы гордилась тобой, – судмедэксперт стирал слезы с лица Кобблпота и снова целовал его. «Скажи мне, кто ходит утром на четырёх ногах, днём — на двух, а вечером — на трёх?» – загадка Сфинкса вспоминается так некстати, навеянная мыслями о мифе про царя Эдипа, которые в свою очередь вызвала теория о эдиповом комплексе, предположительно, имеющемся у Освальда. Возможно, цитировать мать Кобблпота вчера было не лучшей идеей. Или, возможно, Эдвард думает слишком много. Спать с Освальдом совсем иначе, чем с мисс Крингл. Король Готэма, тот самый Пингвин, был смущен, казалось, так стесняясь своего тела, будто он голый расхаживает по улицам Готэма, и сотни глаз смотрят на него с презрением и насмешкой. В реальности же на него смотрел лишь Нигма, который находил нечто закономерное во всех внешних недостатках Кобблпота. Эдвард будто убеждался – Освальд не должен быть другим. Его худое, столь далекое от идеала тело, бледная кожа, на которой в данный момент так отчетливо выступали неровные красные пятна от смущения или, возможно, возбуждения, или от того и другого. Мимика, которой в данном случае Пингвин совсем не умел управлять, его очевидная неопытность в постели. Сам Эд также не мог похвастаться большим опытом, но задавался вопросом, был ли у Освальда вообще кто-либо до него? Все это так отличалось от Кристин, такой игривой, милой и глупой Кристин, знающей, как вести себя в таких ситуациях, явно разбирающейся во всем этом больше, чем Эд. Шрам, оставленный Фиш Муни – пожалуй, единственная часть, о которой жалел судмедэксперт. Но дело было не в эстетике: Нигма знал, что именно эта рана – причина «пингвиньей» походки Кобблпота. Эдвард целовал этот шрам, казалось, Нигма не оставлял на теле Освальда ни одного места, к которому бы так или иначе не прикоснулся. Кобблпот же просто поддавался: неумелые (поначалу) поцелуи, несмелые ответные касания, частые вздохи и редкие тихие стоны (наслаждения, надеялся Нигма). Они уснули в обнимку, не сказав друг другу ни слова, но Освальд выглядел иначе. Счастливым? Возможно в какой-то мере, но, скорее, благодарным. Проснувшись утром судмедэксперт не знал, как это интерпретировать. С Крингл было проще – достаточно принести кофе в постель. Но Пингвин – другое дело. С ним Нигма не планировал отношений, он хотел, чтобы тот стал его верным наставником, партнером по преступлениям, а не партнером в постели. И Эдвард совершенно точно не был влюблен в Кобблпота. Или не так уж и точно? Эта загадка, пожалуй, слишком сложна даже для Нигмы. Стоило сходить в душ и привести себя в порядок. «Стоило это сделать еще ночью» – подумал Эд, в который раз поймав себя на алогичности поведения. Он все так же продолжал обнимать Кобблпота, ожидая и боясь скорого пробуждения последнего. Освальд выглядел спокойным, в отличие от предыдущих ночей, он не говорил во сне. Эдвард вовсе не врал вчера, называя его красивым – он действительно видел в Кобблпоте красоту, но не ту, которая была в мисс Крингл. Красота Освальда – это не только его тело и внешность, хотя и они, как ни странно, в понимании судмедэксперта входили в данное понятие. Этот маленький человек, который выглядел, особенно сейчас, словно птенец со сломанными крыльями, на самом деле обладал незаурядным умом, который до недавних пор умело скрывал – он был словно пешка на шахматной доске, выбившаяся в королевы. А благодаря Галавану, Освальд потерял все, но он все еще не был сломлен – Эдвард помнит, как тот пытался бежать, несмотря на ранение. Кобблпот сильный, показал ли он Эдварду вчера свою слабость? Видел ли его таким кто-то еще, кроме матери? Стоит ли расценивать это, как высокую степень доверия? Загадки, снова загадки. Освальд двигается и открывает глаза. Сонный, он несколько секунд смотрит на Эдварда с непониманием, далее у Нигмы возникает ощущение, что во взгляде его гостя появляется вполне осознанный вопрос. Эд же уже закономерно иррационально думает о том, что у Кобблпота красивые глаза. – Что было вчера и что будет завтра? – он словно возвращается к началу. Сейчас он не тот Эдвард Нигма, который со всей серьезностью говорил вчера о смерти, любви и слабости. Это версия более глупого, наивного Эда, который был влюблен в Кристин Крингл. Только теперь на ее месте Освальд Кобблпот. И кажется, одной загадкой меньше. – Доброе утро, – слабо улыбается Освальд, не спеша вырываться из объятий Нигмы. – Меня мучат горящими угольями, колесуют, льют воду на мой прах и, удовольствовав оною свое чрево, оставляют в презрении. Что я? – сказав это, Эдвард вспоминает, что Пингвин не любит загадки. – Кофе! – с легкостью отвечает Кобблпот, и Нигма думает, что тот, возможно, уже знал ответ. – Сделаешь нам кофе, Эд?Часть 1
3 апреля 2016 г. в 22:22